О неожиданной взаимосвязи плохого курса валюты с нашей приветливостью и о том, насколько улучшится здоровье москвичей, если принять Звуковую хартию города.

Я родился…

И всю жизнь прожил рядом с Измайловским парком, в самом начале Новогиреевской улицы. До 1960 года по ней как раз проходила граница Москвы, дальше был город Перово. А к моменту моего рождения это была уже целый год как Москва. Моя мама работала через дорогу от дома, в больнице старых большевиков, ее специально построили для возвращающихся из сталинских лагерей политзаключенных. Я помню, как она выбегала из дома в 8.55, в девять у нее начиналась пятиминутка. Близость Измайловского парка, конечно же, наложила сильный отпечаток на мою жизнь и на мое ощущение Москвы. Скажу честно: поначалу гулять в лесу (а это настоящий лес, самый большой культурный липняк Европы) было для меня сущей мукой — разве что на лыжах покататься зимой, а летом сходить на речку Серебрянку.

Все изменилось, когда я стал постарше, и у меня появилась первая собака. Вот тогда, хочешь не хочешь, а до завтрака, в любую погоду — в лес! Тут-то все и открылось. Оказывается, можно целый час гулять и не встретить там ни одного человека. Раньше здесь были царские угодья, охота, зверинцы, каналы, теплицы с заморскими фруктами, на Измайловском острове была резиденция царя, но потом уже случилась вся история с Петром и новой столицей…  Однако дочь его Елизавета как раз чуть было вновь не изменила судьбу и Москвы, и Перово в частности: полюбила графа Разумовского и соединила его имение в Перово со своей резиденцией в Измайлово, словно прочертив по линейке Главную аллею с дворцом для свиданий ровно посередине. А потом велела разобрать деревянный дворец в Лефортово, построенный Растрелли, и перенести в Перово. Здесь же, в небольшом храме, они венчались. Если бы Разумовский не попал в немилость, кто знает, может быть, мой район выглядел бы сейчас несколько иначе, к примеру, как Петродворец или Стрельна.

Благодаря тому что это восток Москвы, мало кто на него теперь обращает внимание. Здесь все сохранилось так, как нужно — лес, практически нетронутый, за исключением того, что его стали хуже чистить от молодой поросли кленов. Раньше с этой задачей справлялись лоси, потом лесники. А сейчас в этом отношении есть вопросы.

А если представить, что здесь был бы престижный запад, тогда точно все было бы по-другому, и что от Измайловского парка осталось бы — неизвестно.

Мой нелюбимый район в Москве…

Я даже не знаю, есть ли в Москве места, которые я не люблю. Может быть, это там, где сами жители не любят то, что их окружает. С этого вообще все начинается и этим все заканчивается. Ну а если вспомнить какой-нибудь кошмар, связанный с тем или иным местом, то это район Кабельных улиц возле метро «Авиамоторная». Там когда-то в 1980-х в промзоне репетировал наш ансамбль. Каждый раз поздним вечером, когда все расходились по домам, мои коллеги переходили через железнодорожную линию и шли к Рязанке, а я оказывался в одиночестве на конечной остановке, где меня поджидали злющие и одичавшие промзоновские собаки. У меня был чехол с гитарой, у них — острые зубы и скверный характер, но музыка все равно победила, хотя долгое время собак я в своей жизни не любил.

В ресторанах…

Моя слабость — это семейный ресторан или то, где все устроено, как в семейном. К примеру, есть такое местечко в Москве, итальянский ресторанчик, как он только не назывался! «У Джузеппе», «У Джованни» — я уже запутался, как он называется сейчас, по-моему, «У Сальваторе». Менялся шеф, вешали новую вывеску, но суть остается. Примерно такие же места я встречаю и в Италии, и по всей Европе. Я человек винный, поэтому итальянская кухня — это для меня.

Место в Москве, в которое все время собираюсь, но никак не могу доехать…

Наверное, это Царицыно. Место для меня загадочное, хотелось бы его разгадать, не знаю, получится или нет. Не представляю, каким образом завершили то, что было задумано когда-то гением-архитектором. Но в любом случае, думаю, сделать попытку нужно.

Главное отличие москвичей от жителей других городов…

Это как раз очень просто. Москвичи мне напоминают обитателей подводной лодки. Чем сильнее опасность, тем они сплоченнее и климат лучше. Как-то я заметил особенность: от курса рубля зависит расположение москвичей друг к другу — чем хуже, тем лучше. Когда случился кризис, москвичи сделались настолько приветливы и добры, что стали уступать дорогу пешеходам, пропускать друг друга при перестроении и даже улыбаться габаритками.

В Москве лучше, чем в Нью-Йорке, Берлине, Париже, Лондоне…

Мне кажется, это скорость, с какой наш город меняется и стремительно настигает другие столичные города. В каких-то вопросах уже и достиг. Одним словом, динамика.

В Москве за последнее десятилетие изменилось…

Для меня самое главное изменение — личное. Я уже практически год как пересел на общественный транспорт и никаким образом не хочу возвращаться назад, превращаться в автомобилиста. Тому виной, конечно, и пробки, и выделенные полосы, и новые автобусы-электробусы с трамваями, и, конечно же, велосипеды, которыми полгода я могу пользоваться как самым любимым средством передвижения.

А то, что мне не нравится, так это то, каким образом мой город украшается в праздники. Много пошлости и дурновкусия.

Хочу изменить в Москве…

Звуковую среду. Если с парками и пешеходными зонами мы продвинулись, то в этом случае Москва город все еще чрезвычайно дикий. Если говорить о туристической привлекательности и комфортной городской среде, то нельзя забывать о том, что звук очень сильно влияет на внутреннее состояние человека. От этого он может болеть, быть несчастным, не понимая, в чем тут причина.

Я прекрасно понимаю, что в большом городе стерильной и идеальной тишины с журчанием ручейка не будет никогда. Но! Давайте начинать с культуры и бороться с невежеством в этом вопросе. Просто об этом говорить и объяснять. Взрослым и детям, может, даже устроить московский день тишины. Принять звуковую хартию города, городские законы, регламентирующие эти моменты. Мы все наконец должны понять, как когда-то с нитратами, как агрессивная звуковая среда влияет на наше здоровье и счастье. Если ты нарушаешь тишину, но обойтись без этого никак нельзя, нет проблем – заплати городу налог на шум.

Мне кажется, в наших силах создать некую звуковую карту города Москвы, где выделить четко помеченные проблемные или, наоборот, благоприятные в этом плане зоны. Кстати, для некоторых застройщиков эта карта может стать козырной, понятие «тихий район» может стать синонимом счастливого района.

Как звучит метро? Как звучит Новый Арбат, какая интонация у диктора в общественном транспорте, что вообще звучит в общественных местах? Можно ли громко разговаривать в трамвае, прилично ли ставить чудовищные рингтоны? Это вопрос культуры, и у нас в этом плане все еще впереди.

Не хватает в Москве…

Лично мне не хватает велодорожек. Это вопрос серьезный: по тротуарам ездить как-то уже стыдно, а на проезжую часть заезжать страшновато.

Если не Москва, то…

Берлин, конечно. Это не только из-за языка и моей пожизненной любви к Германии. Это город с самым низким уровнем агрессии среди мировых столиц. Говорят, что там каждый четвертый брак смешанный, но каким-то волшебным образом все культуры, что в него зашли, его не разрушили, а, наоборот, сплотили и украсили.

Мои творческие планы…

Раз в году со мной происходит чудо и, конечно, под Новый год. Мы играем спектакль «Из жизни планет», это музыкальное посвящение неснятым фильмам 1960-х. Так получилось, что тогда лучшие не сняли свои самые великие фильмы. Шпаликов, Мотыль, Смирнов, Шукшин, Климов…  Но это не только про удивительные истории, ставшие музыкой. Вот уже шесть лет подряд на этот спектакль дети приводят своих родителей, родители — детей. Это нулевая точка, объединяющая поколения, это про наш уклад, про Москву, прошлую и будущую.

Спектакль «Из жизни планет» пройдет 30 и 31 декабря в Центре Мейерхольда.

Месяц назад стартовал краудфандинг нового альбома «Мегаполиса». Поддержать проект можно на сайте Planeta.ru.

Фото: Максим Шумилин