О наступившем будущем и способности москвичей адаптироваться к самым невероятным вызовам среды.

Я родился…

На Соколе, всю жизнь жил у станции метро «Войковская» по обе стороны Ленинградского шоссе.

Этот район мало изменился…

Разве что на месте завода порошковой металлургии имени Войкова у Окружной железной дороги появился молл «Метрополис», плюс открылись две станции МЦК. Базовая застройка района моего детства — начало улицы Космонавта Волкова — сложилась в конце 1940-х. Район Войковских проездов и Радиаторских улиц, где я живу сейчас, сформировался в поздние 1960-е. В основном это довольно милые кирпичные пятиэтажки и малоэтажная послевоенная застройка, все дворы у нас зеленые, и я очень рад, что никакие дома тут не будут сносить.

Сейчас живу…

В Берлине, но когда приезжаю в Москву, останавливаюсь все там же, в своей квартире на «Войковской».

Люблю гулять…

В «Покровском-Стрешнево». Этот совершенно замечательный парк виден из окна моего дома, там живут белочки, огари и бобры. Я бегаю там по утрам и, если есть время, гуляю вдоль канала имени Москвы до шлюзов, висящих над Волоколамским шоссе, — довольно уникальное с градостроительной точки зрения место.

Мои любимые районы в Москве…

Район Патриарших и Никитской, как и у многих. Это связано с годами обучения в училище при консерватории и с тем, что там живут много моих коллег-музыкантов. Театральный квартал, связанный с моей работой, Яузский бульвар и Котельническая набережная. Еще люблю арт-кластеры в районе Курского вокзала. Artplay, «Гоголь-центр» и «Винзавод» — тоже как воспоминание о хороших проектах, в которых я участвовал.

Мой нелюбимый район в Москве…

Я неуютно чувствую себя в новостройках на юго-востоке Москвы, впрочем, знаю людей, которые с удовольствием там живут.

В барах и ресторанах…

Как человек, социализированный в Берлине, я люблю маленькие заведения, где знаю персонал и хозяев. В Москве с этим большие проблемы, много хороших мест в последние годы было уничтожено бессмысленно высокой арендной платой либо они обанкротились из-за бесконечного ремонта тротуаров — к ним просто невозможно было подойти. Почти все кафе и рестораны в Москве принадлежат той или иной сети, а ходить в сети неинтересно. Поэтому все мои любимые рестораны в России находятся в Перми или Петербурге.

В Москве меня можно застать…

В фойе Электротеатра Станиславский, я люблю там пить кофе, недорогое вино, покупать книжки в магазине «Порядок слов» и подслушивать безумные разговоры режиссеров и композиторов о творческом процессе. («Выйди на сцену, как водоросль, и просто существуй!»)

Место в Москве, в которое все время собираюсь, но никак не могу доехать…

Музей Сидура.

Главное отличие москвичей от жителей других столиц…

Скорость. Способность адаптироваться к самым невероятным вызовам среды. Я легко ориентируюсь в самых запутанных транспортных узлах Лондона или Парижа, ибо вырос в Москве.

В Москве за последние десять лет…

Появилось много отличных общественных пространств: парки, набережные, пешеходные зоны. Проблема в том, что блестящая архитектура этих пространств плохо сочетается с местными обычаями. Модернизация городской среды идет в ногу с архаизацией всего общества, и как только общественное пространство начинает использоваться как таковое, всегда есть риск, что на горизонте появится ОМОН с мигалкой. Простейший пример — парк «Зарядье», действительно замечательный проект, в котором городской ландшафт должен был исподволь и незаметно перетекать в природный. Естественно, первое, что случилось с этим парком после открытия, — его обнесли забором и поставили рамки с металлоискателями. Таких примеров нивелировки хороших идей очень много.

В Москве изменилось…

Изменился масштаб городской среды, ее субъектом стал отдельный человек, а не масса. Это касается развития транспорта, навигации, преобразования парков и дворов. В целом очень позитивный процесс, и, я надеюсь, он продолжится.

Мое отношение к Москве не менялось…

Я люблю и холодную унылую Москву моего советского детства, и робкие попытки ее ребрендинга в конце 1980-х, и пестроту и хаос 1990-х, и безудержный нефтяной размах начала 2000-х, и, наконец, нынешний, довольно утопичный ее вариант, чем-то напоминающий те же технократические 1980-е.

Можно сказать, что, живя в нынешней Москве, я живу в очень навороченном варианте советских 1980-х, в техногенной утопии моего детства, и меня это по-своему устраивает.

Я бы сказал, что сегодня ушли ожидания. В Москву начала 2000-х я приезжал, как в Лас-Вегас, она завораживала, это неровный и очень открытый город, в котором было заложено много вариантов будущего. Сегодня кажется, что будущее наступило, оно дорисовывается буквально на глазах, причем именно то, которое я себе представлял в советском детстве, — с небоскребами, парками и скоростным метро. При этом открытость, ощущение перспективы исчезли. Поэтому у многих гостей нынешняя Москва вызывает ощущения совершенной и бессмысленной декорации, симулякра вроде безалкогольной пиццерии в Тегеране.

Если сравнивать Москву с Парижем, Нью-Йорком, Берлином и Лондоном, для меня в ней лучше…

Если сравнивать с Берлином, в котором я живу, — однозначно лучше работают общественный транспорт, такси, аэропорты, абсолютно безупречна работа городской бюрократии. Добавил бы и цифровую доступность многих городских сервисов, обслуживание в кафе и, собственно, еду.

Мне не хватает в Москве…

Ощущения свободы и защищенности. Все бережное и продуманное развитие городской инфраструктуры, которое в Москве действительно очень заметно, недорогого стоит, если за любой нерегламентированный жест (например, игру на виолончели на улице) вас могут арестовать, за одиночный пикет — пришить дело и т. д. Не так давно я был в Минске, который всегда казался заповедником советского страха, и вынужден был констатировать, что Минск сегодня куда более свободен, куда более близок к Европе, чем Москва. Москве, конечно, пошел на пользу мундиаль: люди увидели свободных и раскованных фанатов и сами, кажется, стали меньше бояться сделать что-то не то.

Что я хочу изменить в нашем городе…

Убрать страх, тотальное присутствие полиции и спецслужб, автозаки на городских праздниках и бессмысленные траты городского бюджета на бордельную неоновую подсветку на городских бульварах, бессмысленные фестивали варенья и прочий идиотизм. Вернуть нормальную культурную политику, какой она была при Сергее Капкове. Убрать со стен домов и из метро агрессивную пропаганду — сейчас со стен вагонов метро на вас смотрят амурские тигры, старуха Шапокляк или цитаты из книг доктора Мединского в стиле «кто к нам в метро придет, от метро и погибнет». От всего этого агрессивного шлака нужно избавляться, нашему городу нужен мир, а не война.

Мою музыку можно услышать…

17 и 18 сентября в Театре Наций на премьере спектакля Марата Гацалова «Утопия» по пьесе Михаила Дурненкова. Вся музыка в этом спектакле — трансформированные, вывернутые наизнанку российские хиты 1990-х, их семплы растянуты, прокручиваются задом наперед и создают ажурную звуковую среду, соответствующую блестящей сценографии Ксении Перетрухиной. Как именно — секрет. Приходите. Кажется, это действительно неплохой спектакль.

Фото: Олимпия Орлова-Вильберг