«Печатание ситцев есть искусство весьма важное для нашего отечества.

Оно сделалось источником величайшего богатства для многих граждан и доставило государству знатный доход, невзирая на то, что даже немногие из просвещенного класса людей знают, каким образом сие искусство производится», — констатировал экономический «Журнал мануфактур и торговли», ежемесячно выходящий в XIX столетии.

На «веселеньком ситчике» действительно поднялись многие купцы, в большинстве даже бывшие крепостные крестьяне, природой одаренные талантами предпринимательства.

Василий Иванович Прохоров (1753–1815) вошел в список стоявших у истоков отечественной текстильной промышленности. Его родитель принадлежал к монастырским крестьянам Троице-Сергиевой лавры, будучи ее штатным служителем. Сопровождая митрополита в Москве, Иван Прохорович умудрялся даже приторговывать кустарными изделиями Сергиева Посада.

В 1764 году, когда у монастырей отобрали вотчины, Иван освободился от рабских оков и перебрался в Москву, приписавшись к мещанам Дмитровской слободы. Сын его, Василий, с 1784 года уже купец 3-й гильдии, жительствовал в Хамовниках, где «торг имел — пивоваренный». Но как человек набожный своим бизнесом тяготился и все искал случая пивное дело на что-нибудь сменить. Случай представился, когда Василию Прохорову шел уже пятый десяток. Шурин, Федор Иванович Резанов, юноша энергичный, но, увы, без средств, вынужден был трудиться на одной из городских мануфактур, но подумывал о собственной ситценабивной фабрике.

Благодаря капиталу Прохорова, его связям в торгово-промышленной среде и опыту Резанова в красильном ремесле возникло новое дело. Договор родственники заключили словесный, в июле 1799 года дали друг другу слово работать вместе пять лет, девять частей прибыли делить пополам, а десятую — «Резанову за его знания и распоряжение». Первые помещения товарищество наняло в урочище Три Горы, существовавшем на левом берегу Москвы-реки с XV века. Здесь имелось все необходимое для производства ткани: ровный скат, близость чистой воды, широкий луг для бельников. Мануфактуру назвали Трехгорной, по местности.

На руку подельникам, как ни печально, сыграло нашествие французов в 1812 году и послабление запретительных мер в торговой политике. Все остальные фабрики сожженной Москвы пребывали в полном разрушении. Прохоровская же Трехгорная мануфактура не имела конкурентов. Мелкие кустари, располагавшие производством в Иваново-Вознесенске (у Прохорова таковое имелось), делались крупными фабрикантами. Василий Иванович в два раза приумножил свое хлопчатобумажное предприятие, выкупил долю у компаньона и стал единоличным хозяином фабрики.

Его сын, Тимофей Прохоров, чьи помыслы были сосредоточены на вопросах технического образования, значительно продвинул семейное дело, учредив ремесленную школу, где обучались мальчики из бедных московских семей, библиотеку, амбулаторию и даже театр. Продукция Трехгорки многократно награждалась на международных ярмарках. Коммерческие успехи шли в гору. В конце 1830-х годов Прохоровым было присвоено почетное гражданство. Фабрика вырабатывала собственных миткалевых ситцев около восьми тысяч кусков. Обороты расширялись. Были построены новые каменные фабричные корпуса, из Бельгии получены два паровых котла, куплена паровая машина. На горе между Нижней Пресней и Глубоким переулком усовершенствуются помещения набойщицких мастерских, химической лаборатории для составления красок, отделочной, уксусной, склада товаров и материалов.

Через сорок лет внук основателя Трехгорной мануфактуры Иван Яковлевич Прохоров (1833–1881) взялся за юридическую реорганизацию производства. На семейном совете приняли решение учредить товарищество на паях. Яков Прохоров был избран директором-распорядителем.

Последним Прохоровым, руководившим мануфактурой, стал Иван Николаевич (1890–1927), в 1918 году приговоренный к расстрелу «за растрату социалистической собственности», но спасшийся благодаря защите рабочих.

Неподалеку от фабричных цехов семейство имело домовладение — участок, в 1812 году приобретенный купцом Федором Ивановичем Резановым у майора П. А. Титова. В 1826 году владение переходит вдове Василия Прохорова, Екатерине Никифоровне, урожденной Мокеевой. До строительства городской усадьбы руки доходят только у ее сына Якова Васильевича.

Главный дом (Большой Трехгорный пер., 1–1а, стр. 1), тогда еще деревянный, на каменных сводчатых подвалах, с каменной одноэтажной террасой и парой двухэтажных полукаменных крылец, был возведен им в 1836 году.

Иван Яковлевич Прохоров капитально реконструирует семейное владение, в 1877 году привлекая по проекту Александра Протогеновича Попова, архитектора, археолога, реставратора, участника строительства здания Музея имени Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича (ныне — Государственный исторический музей). Очертания постройки приобретают Г-образный план. С запада дом увеличивается деревянной пристройкой. Антресольный этаж превращается во второй. Внутренние помещения претерпевают перепланировку, окна меняют форму, декор преображает фасад, а печи разбираются. В одной половине теперь находятся жилые комнаты, в другой устроены парадные залы. С южной стороны дома появляется каменная терраса. В 1892 году пристройку западного фасада проектирует архитектор Роман Иванович Клейн, будущий автор Музея изящных искусств (ГМИИ им. А. С. Пушкина).

На днях дом «ситцевых королей» Прохоровых вошел в реестр объектов культурного наследия регионального значения. В здании чудом уцелели интерьеры с резной мраморной лестницей, расписным плафоном под потолком, кессонами, фигурными консолями в виде женских головок, медальонами с херувимами, лепниной стен, печами, выложенными майоликовыми изразцами. Все это, безусловно, большая редкость, тем более что после национализации предприятия усадьба успела побыть Дворцом культуры фабрики «Трехгорная мануфактура».

Фото: «Москвич Mag»