Отпускной сезон в разгаре, и наш книжный обозреватель Марк Загорецкий предлагает несколько новинок, которые прекрасны и на теплом пляже, и в палатке в глухом лесу. Книги, которые помогут вам не расслабиться, а скорее раствориться.

Николь Краусс. «В сумрачном лесу»

Многообещающая американская писательница. Все ее предыдущие романы были снисходительно приняты критикой. Николь Краусс — лауреат нескольких литературных премий, но для нас важно, что писательница была студенткой Иосифа Бродского и слушала его лекционный курс. Какой, я точно не знаю, но общение с Бродским не могло не наложить отпечаток на прозу Николь Краусс. Ее долго держали среди юниоров, и вот ее «Forest Dark» — это заявка на одну из лучших книг года. Интеллектуальный бестселлер. О переломном моменте, который наступает в жизни каждого человека.

Главный герой романа — нью-йоркский миллионер Эпштейн, который как бы сходит с ума. Он распродает свои подлинники импрессионистов, раздает деньги и уезжает в Тель-Авив. Встречается с религиозными деятелями, принимает участие в продюсировании фильма о жизни царя Давида. Переезжает с места на место в поисках кусочка земли, который хочет приобрести и засадить лесом в память о своих родителях…

Понятно, что этот лес — некая метафора мечты человека, затерявшегося в жизни, причем человека успешного, человека, видимо, порядочного. Но погоня за успехом превращает жизнь в суету, когда результат теряет значение и больше не радует. В этом случае герой жаждет спокойствия. Для этого Эпштейн и бежит в Израиль. Но израильское спокойствие еще больше пахнет суетой. Что случилось с Эпштейном, непонятно. Он исчез, как исчезают с карты страны, как разрушаются миры…  То ли выпрыгнул из окна гостиницы, то ли так и путешествует по пустыням арабской части Израиля…

Навстречу Эпштейну, не зная о его существовании, двигается героиня, альтер эго Краусс. Ее зовут так же, как и автора, Николь. Филологиня и успешная американская писательница, она неожиданно бросает семью и ближайшим рейсом улетает в Израиль, где сталкивается с непонятными людьми, с «големами собственного сознания». То есть мы не понимаем, живые они, плод фантазии героини или волшебные существа. Впрочем, это неважно, а главное — чтó эти «существа» находят для героини. А находят они чемодан рукописей Франца Кафки, в том числе и произведения, написанные в 1960–1970-е годы в Израиле. Так как Кафка не умер от туберкулеза. На самом деле он поменял фамилию и уехал вместе с сионистами в Палестину, инсценируя смерть, так как боялся гнева отца. Дальше — больше. Николь попадает в домик, где жил Франц Кафка. Параллельно Эпштейн становится гостем раввина, который убеждает его в том, что он, Эпштейн, потомок царя Давида…

В какой-то момент нас накрывает Полом Боулзом. Здесь всюду чувствуется «Под покровом небес» — герои, которые хотят любви и просят помощи, но не знают, как сказать об этом. Конечно, Николь Краусс не хватает опыта и веса, чтобы совладать с этим элэсдэшным трипом, но ее попытки удачны, и мы понимаем, что столкнулись с большим талантом.

Николь находит в себе силы вернуться в реальность, а вот Эпштейну, как мы уже писали выше, не повезло. Он растворился среди миров.

В самом начале романа любопытная цитата из Кафки. Приведем ее: «Изгнание из рая в главной своей части вечно. То есть хотя изгнание из рая окончательно и жизнь в мире неминуема, однако вечность этого процесса (или, выражаясь временными категориями, — вечная повторяемость этого процесса) дает нам все же возможность не только надолго оставаться в раю, но и в самом деле там находиться, независимо от того, знаем ли мы это здесь или нет». Одним словом, мы всегда обречены на паутину депрессии, на столкновение с самим собой, на грусть и тоску по отношению к себе, по отношению к тому, что мы делаем, на любовь, которая проходит, хотя и не совсем, на расставания с близкими, которые неминуемы и ждут нас обычно к середине нашей жизни. Потому что именно «земную жизнь пройдя до половины» мы оказываемся в сумрачном лесу. И это повторяется до бесконечности. Ничего нового, ничего нового, ничего нового…  И как это опять прекрасно.

«Книжники»

Иван Иванов. «Дети империи»

Я случайно наткнулся на эту книгу в одном крупном московском книжном магазине. Вышла она месяца два назад. Прочел ее за пару часов, она маленькая и идеальна для отпуска. По содержанию очень похожа на сериалы «НТВ»: студенческая жизнь в уже далеком СССР, ИСАА и МГИМО, золотая молодежь, секс с красивой женщиной, измена тоже с красивой женщиной, красивая женщина уходит к другу, еще один попадает в поле зрения КГБ, карьере, похоже, конец. Одним словом, идеальная платформа для энтэвэшной бодяги, но что-то меня остановило. Не буду спойлерить, рассказывая сюжет. Наши герои через много лет, в наши дни, встретились в Африке. И дальше завернулись события, которые мы так любили, когда были подростками и читали альманах «Мир приключений», захлебываясь от восторга.

Но все это было выдумкой, а здесь ты понимаешь, что выдумкой не пахнет. Это когда смотришь хорошее американское кино и понимаешь, что пистолет у виска настоящий. И он может выстрелить. И даже в тебя. Вот именно это и происходит, когда читаешь эту в чем-то неумелую, но правдивую книжку и понимаешь, что хотел сказать автор: молодость прошла, империи больше нет, в Африке, где когда-то было полно российских журналистов, теперь наши корпункты можно по пальцам перечесть. Но игры, когда на кону собственная жизнь, остались. И наши соотечественники продолжают в них играть без какой-либо защиты и поддержки, которую когда-то оказывала эта великая и мифическая страна под названием СССР. Теперь даже в приключенческой литературе герои предоставлены сами себе. И это не грустно, это правдиво.

«У Никитских ворот»

Филип Рот. Трилогия о Цукермане

Филип Рот скончался не очень давно. Трагедия в том, что он так и не получил Нобелевскую премию. Раз десять он выносился Нобелевским комитетом, но так ни разу и не выиграл эту лотерею. Я думаю, теперь стыдно тем, кто откладывал получение премии для Рота, думая: «Ну в следующий раз». Вот и не случилось. А Рот, на самом деле, классический нобелевский лауреат. В его книгах, как в хорошем салате, все правильные ингредиенты: расовые проблемы, история про американскую мечту, проблемы и внутрисемейные отношения, классические любовные треугольники, взросление человека, проблемы нравственности и выбора, война и мир, подлость и предательство, евреи как отдельный подвид человеческой расы, и т. д., и т. п. С другой стороны, даже половины этого списка хватило бы, чтобы дать писателю Нобелевку. Потому что, как известно, Нобелевская премия дается страдальцам, общественным лидерам и положительным героям. Ну как, например, Светлана Алексиевич. Но они понимали, что в Роте что-то не так, что он ближе к хулиганам: Хьюберту Селби-младшему, Полу Боулзу и Чарльзу Буковскому…

Да, вроде бы очень умное и ироничное повествование от Рота не могло скрыть патологию страшнейшего пессимизма по отношению к человеческой расе. И это количество сисек и писек, пусть даже прикрытых соусом из чудесного английского, не могло помочь Филипу Роту получить признание Нобелевского комитета. Все остальные писательские премии он получил. Почти.

Трилогия о Натане Цукермане — это почти автобиография, где автор хочет поиграть с читателем в шахматы и поделиться своими обидами. В «Призраке писателя» речь идет о молодом человеке, который только хватает писательскую удачу за хвост. В «Цукермане освобожденном» главный герой — успешный писатель. В «Уроке анатомии» перед нами уставший от гедонизма преуспевающий литератор, нежащийся в лучах славы. Здесь много женщин, много любви и псевдоинтеллигентских страданий, которые автор на дух не переносит.

В «Призраке писателя» альтер эго автора встречает девушку, которая называет себя Анной Франк. На самом деле она спаслась от фашизма, но скрыла этот факт, так как коммерческая история ее книги, изданной родственниками, может пошатнуться, если люди узнают, что Анна Франк жива. В этом и парадокс творчества писателя. Человек пишущий должен умереть, раствориться в своей книге, в образе писателя, который как лейбл представлен всему миру. И он, конечно, не тождествен самому писателю, но об этом никто не должен знать, и в этом настоящая трагедия. Потому что жизнь писателя — это тоже литература…

Разборки с самим собой — именно за это должны были дать Роту Нобелевскую, но не успели. Чудесное чтиво для летнего отдыха.

«Книжники»