О надышанных  уголках Москвы, намерении побывать в Кремле и исчезновении соседских связей.

Я родилась…

В Башкирии, в селе Давлеканово, под Уфой. Моя московская мама была там в эвакуации.

Сейчас живу…

Наша семья уже сто лет живет на севере Москвы. Дед купил полдачи в Петровском парке в начале 1917 года, тогда это был дальний пригород с плохой репутацией: цыгане, публичные дома, торговля краденым. Был у него выезд, и ездил он в университет не на метро за 15 минут, как вы понимаете, а на лошади. С тех пор семья наша живет на севере Москвы, который постепенно делается все более респектабельным районом. Сейчас я живу возле станции метро «Аэропорт», минутах в пятнадцати ходу от того места, где стояла та первая дача и где сто лет назад, 6 сентября, родилась моя мама.

Люблю гулять…

В Тимирязевском парке, но это мне удается крайне редко. Зрелище это печальное. С той стороны (станция Гражданская Рижской железной дороги), откуда я захожу, пересекая железную дорогу в неположенном месте, парк выглядит очень грустно — сейчас спиливают старые деревья, и они лежат как-то беспорядочно и гниют…

Мой любимый район…

Не знаю. Я мой Аэропорт люблю. Очень много разных нитей привязывают. Среди прочего мой отец в тридцатые годы, когда его отца посадили, ушел из школы, работал проходчиком, строил станцию метро «Динамо». Мастерская моего мужа долгие годы была на Нижней Масловке. У двоюродной любимой сестры тоже мастерская там. Там место такое теплое, «надышанное», я бы сказала.

Не люблю…

Юго-Запад — огромные расстояния между домами, от дома до дома целая троллейбусная остановка.

Чаще всего в Москве я бываю…

В Колобовском переулке. Там живут мои любимые друзья.

Место в Москве, куда все время собираюсь, но никак не могу доехать…

Не смейтесь пожалуйста, но я лет двадцать не была в Кремле. Все собираюсь.

Москва отличается от других городов мира…

Ни в одном городе нет у меня такого количества любимых друзей. И все они — москвичи.

В Москве изменилось…

Все. И я только в последнее лет пять смирилась и приняла эти изменения. Более всего огорчает исчезновение старых домов старой Москвы. В детстве я жила во дворе, где сохранился один «допожарный дом». Надо объяснять? Это был дом, который не сгорел во время пожара 1812 года. Во дворе было много строений, и даже барак был, но был и этот дом старинный, и при нем сад. И был обаятельный двор. И это главное изменение в Москве — не стало дворов, и совершенно изменились и отношения между людьми, потому что теперь нет соседей, с которыми ты в детстве играл в лапту, в казаки-разбойники, потом вместе вырастали и оставались соседями и очень близкими людьми — помнили бабушек, дедушек, инвалида дядю Васю, пьяницу дядю Колю, припадочную Вальку и добрейшего дядю Диму, который катал ребят на своем автомобиле. А машина во всем дворе была только у него одного.

Беседа в Еврейском музее и центре толерантности посвящена…

Смерти. Смерть является на самом деле частью жизни, и важно этот неприятнейший факт принять и научиться с этим пониманием жить. Это благотворительная акция. Люди будут покупать билеты — уже купили довольно большое количество, а деньги пойдут в детский хоспис, который вот-вот откроется. Называется хоспис «Дом с маяком».

Российские благотворительные структуры отличаются от западных…

Я не знаю, как работают эти структуры на Западе — это знают замечательные ребята, которые много лет добивались возможности открыть этот хоспис. И я готова их поддержать. Дело в том, что для России это движение относительно новое. В советские времена никакой благотворительности не было, считалось, что государство все делает само, не нуждаясь в участии граждан. А уж как делает, не ваше, граждане, дело. Иногда очень плохо, иногда не очень. Может, иногда и хорошо.

Москва — жестокий, совершенно нетолерантный город…

И он очень нуждается в таких прекрасных молодых людях, которые делают его лучше — гуманней, добрей, милосердней.

Многие состоятельные москвичи тратят деньги бездарно, а не на благотворительность…

Само слово «бездарно» очень растяжимо. Как в любом мире, где доходы людей очень неравномерно распределяются, всегда есть богатые и бедные. Среди моих друзей и знакомых я не наблюдаю таких, которые особо бездарно тратят свои деньги. Богатых в моем кругу вообще-то нет. Пожалуй, я знаю только двух богатых людей, и оба они свою «десятину» платят так или иначе. И тем не менее я должна сказать, что такого расцвета благотворительности и волонтерского движения, которое я наблюдаю последние годы, в России на моей памяти не было.

Встреча с Людмилой Улицкой состоится 4 сентября в 19:30 в Еврейском музее и центре толерантности.

Фото: из личного архива Людмилы Улицкой