Среди многочисленных мемов про предметный мир поколения, которому сейчас, скажем, за 45, есть картинка с карандашом и аудиокассетой, видео с подростками, пытающимися понять, как работает дисковый телефон, и по-настоящему смешной текст про «пять километров в гору». Но сколь бы все эти шуточки ни были забавны и точны, они — что естественно для растущей с каждым днем временной дистанцией — размывают различие между несовершенством вчерашних технологий и убожеством советского быта. Убожеством, которое было не связано с качеством и количеством изобретенных в ту эпоху гаджетов.
Это острое чувство сожаления пришло в детстве. Возможно, когда была прочитана последняя страница третьей книги о Малыше и Карлсоне. Хотя он обычно обещает вернуться, ясно, что Карлсон больше не прилетит.
Очередной всплеск споров по поводу пустующего постамента на Лубянской площади вроде бы утих, когда мэр Собянин примиренчески отменил результаты народного голосования. Но буквально вчера партия «Коммунисты России» (несколько депутатов в региональных парламентах, портреты Сталина и Ленина на официальном сайте) заявила, что намерена персонально выявить всех, кто принимал участие в сносе памятника Дзержинскому в ночь на 23 августа 1991 года.
Есть одна вещь, за которую я по-настоящему благодарен правительству федеральной земли Берлин. Когда прошлой осенью ввели второй локдаун, власти оставили открытыми только магазины первой необходимости, в том числе книжные. Берлинцам повезло больше, чем жителям Гамбурга или Дюссельдорфа — в остальных регионах Германии книжные сочли важными для жизни (хочется добавить — для психического здоровья) только весной.
За несколько лет жизни в Германии я успел убедиться в том, что здешняя экологическая политика, которая со стороны иногда кажется едва ли не образцовой, на самом деле далека от идеала.
Петербургский педагог Римма Раппопорт написала очень нужную и очень грустную книгу «Читай не хочу. Что мешает ребенку полюбить книги» (Individuum). Грустную для таких родителей, как я.
В то лето мы с польскими друзьями сняли домик на Мазурах, среди озер, лесов и болот. Название ближайшего городка, Венгожево, объяснили польские друзья, происходит от слова «угорь», но не только потому, что здесь водится эта рыба. Это своего рода знак преемственности: до 1945 года городок назывался Ангербург.
От криминального романа «русского Ле Карре» до исследования эволюции любви в истории человечества: книжный обозреватель «Москвич Mag» Михаил Калужский называет 10 самых интересных книг, вышедших за последние три месяца.
Самой большой ошибкой был все-таки арбузный ликер. Он был куплен из чистого любопытства, из желания понять, каким может быть вкус у этого, судя по яркой этикетке, голландского напитка. Вкус был омерзительным. По крайней мере сногсшибательную — в прямом смысле этого слова — смесь «Амаретто» и спирта «Рояль» можно было пить, но на фруктовых ликерах был поставлен крест.
Уже который день чат нашего дома горячо обсуждает единственную проблему — батареи. Они почти не греют — как выяснилось сегодня, когда управляющая компания наконец-то отправила в наш подвал специально обученного человека, сломались датчики бойлеров.
Нарастающее чувство беспомощности. Тяжелое разочарование в политике. Фрустрация от постоянного ограничения допустимых образов жизни. Эрозия социальных связей. Бурный рост самых разнообразных способов неформальной активности. Усталость от мейнстримных масс-медиа и растущая потребность в альтернативных источниках новостей и интерпретации информации. Все больше и больше становятся необходимы стратегии ухода от государственной цензуры, которая может принимать самые изощренные формы.
Для того чтобы пробудить интерес своих студентов к чтению, американский славист Карл Проффер раздавал им футболки с принтом «Русская литература интереснее секса». Этот тизер прекрасен в том числе и тем, что парадоксальное сравнение несопоставимого (основа любой хорошей шутки) невольно заставляет задуматься и о том, много ли секса в русской литературе.
Как жаль, что моя тщательно подобранная коллекция масок больше не нужна. Нет, не карнавальных, простых масок, без которых нельзя зайти в магазин или общественный транспорт. Я подбирал их под разную одежду, но теперь они не имеют никакого смысла.
Полицейские были точно такими, как в британских криминальных сериалах, которые я смотрю больше, чем любое другое кино. Немногословный чернокожий мужчина, похожий на Адриана Лестера, и говорливая белая женщина, похожая на Сильвестру Ле Тузель. Полицейские расспрашивали меня, зачем я прилетел в Великобританию и чем я занимаюсь профессионально.
То, как сейчас говорят о путешествиях, до боли напоминает армейские разговоры про еду — в казарме после отбоя и опостылевшего, всегда одинаково невкусного ужина. Реакция окружающих на «вот что я наконец съем после дембеля» всегда была черно-белой, без нюансов: одни с радостью присоединялись к фантазиям о светлом будущем, другие требовали немедленно заткнуться.
Когда Кейден Котар, герой «Синекдохи, Нью-Йорк» Чарли Кауфмана, попытался найти идеальное воплощение для своего произведения, он встал, сам того не предполагая, на путь тотального саморазрушения. Но для творца самоотдача на грани мегаломании кажется едва ли естественной — тем более, если в этого творца верят, а его проекты поддерживают.
В апреле этого года, когда мы все только привыкали к карантинным нововведениям и напрасно надеялись на то, что нормальная жизнь скоро вернется, Людмила Улицкая опубликовала свой давний киносценарий «Чума» — написанный в 1978-м, но так и не экранизированный.
Любая прогулка по Берлину наводит на мысль, что местные жители, дружно сговорившись, решили инсценировать стихотворение Саши Черного, написанное больше ста лет назад:
Никто не разгадал секрет обаяния маленьких прибрежных городов, которые стали центрами интенсивной художественной жизни, а потом и туризма. Остров Капри, крымский Коктебель, корнуолльский Сент-Айвз, нормандский Этрета начали притягивать живописцев и литераторов в силу случайности или стечения обстоятельств. Ну а туристы массово появились позже — они любят места, где тусуются художники.
Это Остапу Бендеру с похмелья пришло в голову читать «Зарю Востока». Ангелы на площади Курского вокзала советовали похмельному Веничке походить и дождаться открытия винного магазина: водка там, правда, только с девяти, но холодненького красненького дадут.
Его Величество был в превосходной форме. Во время охоты в окрестностях королевской резиденции в шотландском Балморале Его Величество и его гости настреляли 1600 куропаток за шесть дней. К сожалению, политический кризис прервал королевское развлечение, и Его Величеству пришлось срочно возвращаться в Букингемский дворец. «Отвратительно, что эта сволочь Гитлер все испортил, — писал в дневнике британский дипломат. — Его Величество полагает, что мир теперь почти наверняка возможен и что в этот раз блеф Гитлера получит достойный отпор». Запись была сделана 26 августа 1939 года. За день до этого Великобритания и Польша подписали договор о взаимопомощи.
Когда начинаешь читать и постепенно читаешь все подряд, непременно найдется книга, в равной степени привлекательная и непонятная. Меня в младшей школе завораживали золотые буквы на коричневом переплете толстого тома «И. Е. Амлинский. Жоффруа Сент-Илер и его борьба против Кювье». Ничего, кроме «борьба против», понятно не было.
Недавнее обращение нобелевского лауреата Светланы Алексиевич к «русской интеллигенции» реанимировало вопрос, который в 2020 году звучит по меньшей мере неожиданно: а что же такое эта самая интеллигенция?
«А правда, что всем немецким деятелям культуры Меркель дала денег?» Кажется, этот вопрос во времена коронакризиса друзья из России задавали мне чаще всего.
Новый роман Виктора Пелевина традиционно вышел в конце августа. В этот раз «Непобедимое солнце» выпустили сразу на бумаге, в электронном виде и аудио. В 2020 году новая книга Пелевина все еще остается единственным масштабным событием книжного рынка. И хотя новый роман — скучный и неоригинальный, его все равно будут читать, потому что Пелевина именно любят, а не оценивают.
У Гармонии большая грудь, узкие бедра и французский маникюр. С ней можно говорить о литературе и политике. Ее любимая книга — «Век духовных машин» великого изобретателя Рэя Курцвейла. Она никогда не повысит голос — разве что будет страстно стонать во время секса. И она согласна на любой секс.
