Сейчас Варваре Некрасовой, которая стояла у истоков российской моды, 63 года. Десять из них она проработала в Общесоюзном доме моделей одежды на Кузнецком Мосту, 14.

После завершения работы в ОДМО в 1995-м она инициировала проведение конкурса модельеров «Платье года», в рамках которого каждый участник демонстрировал лишь одно платье, но в полной мере отражающее стиль автора. Победителями и лауреатами конкурса в разные годы были как состоявшиеся мастера Виктория Андреянова и Татьяна Парфенова, так и начинавшие в то время Александр Арнгольдт, Алишер и другие. Тогда же был выпущен первый «Альманах моды. Ателье», в котором были представлены работы самых интересных российских дизайнеров того времени. Затем была работа аналитиком моды в крупной компании, открывшей в 1996–1998 годах первые бутики высоких марок в Москве (Christian Lacroix, Thierry Mugler, Emanuel Ungaro, Donna Karan и Claude Montana). Дарья Осипенко расспросила Варвару Некрасову о ее работе в Доме моделей на Кузнецком Мосту.

Варвара Некрасова, искусствовед Дома моделей одежды

В Общесоюзный дом моделей одежды я пришла в начале 1980-х годов после работы в Третьяковской галерее. В то время это было одно из центральных модных мест в Москве, где создавались коллекции одежды для всего тогда еще Советского Союза. Кузнецкий Мост, 14 — адрес, с которого начиналась советская, российская мода.

Мне казалось, что мода — это новая область, в которой работа искусствоведа может быть наиболее интересной. К слову, тогда не существовало термина «аналитик моды», и мои коллеги все назывались искусствоведами.

Попасть на работу в главный дом моделей СССР было не так-то просто. Этому поспособствовал приятель моего мужа, очень известный в то время фотограф Эдик Крастошевский, проводивший большинство съемок для «Журнала мод». В 1982 году Слава Зайцев открыл собственный дом моды на проспекте Мира. Тогда это было что-то необыкновенное, невероятное, и ОДМО еще был полон воспоминаний о том периоде, когда Вячеслав Зайцев работал в его стенах. Надо сказать, что коллекции дома создавали удивительные художники — Наталья Орская, Елена Плахтеева, Ирина Крутикова, Татьяна Осьмеркина, Лина Телегина, Тамара Файдель, Галина Гагарина, Тамара Макеева, Светлана Качарава, Надежда Богданова, Наталья Штоф, Ольга Бурмина, Магда Андреева, Елена Иванова и многие другие. Художественным руководителем был Александр Игманд. К сожалению, их имена не были столь известны. Творчество было коллективным (бирки с именами модельеров начали пришивать на одежду лишь в конце 1980-х, а до этого на этикетках был указан только ОДМО), и индивидуальность была не в почете.

Художники-модельеры И. Стрельникова, Н. Богданова, Т. Крахмалева, А. Игманд, М. Андреева, О. Бурмина, О. Конузина

Конструкторы И. Белан, С. Петракова, В. Кобейкина, Е. Величко, М. Чиченкова, Н. Светова, Л. Шохина

В тот период в экспериментальном цехе задавались основные тенденции моды, создавались коллекции, с грандиозным успехом демонстрировавшиеся не только в Советском Союзе, но и по всему миру. Структура дома моделей была довольно проста: экспериментальный цех, цех верхней одежды, цех легкого платья, цех мужской одежды, меховой и детский цеха. Именно так, очень канцелярски, назывались отделы, в которых в тесном сотрудничестве работали модельеры, конструкторы и швеи.

Экспериментальный цех задавал тон. В цехе мужской одежды царствовал Александр Игманд, одевавший всю партийную элиту, в том числе Брежнева. На Кузнецком, 14, творческая атмосфера соседствовала с неизменной тогда работой «по плану». Каждый месяц художники должны были предоставлять определенное количество моделей и постараться сделать так, чтобы их внедрили в производство, желательно без особых изменений. От этого зависела премия, в известном смысле финансовый успех того или иного художника. Ежемесячно собирался художественный совет, в который входили искусствоведы (их в доме моделей было всего четверо: главный искусствовед — Ирэн Андреева, Наталья Сопова, Нелли Аршавская и я) и администрация ОДМО во главе с директором Татьяной Баландиной (очень статной «женщиной с прической»). При взгляде на нее казалось, что этот человек не может иметь прямого отношения к моде и уж наверняка не способствует ее развитию. Собственно, так оно и было на самом деле, потому что речь прежде всего шла о плане и внедрении моделей в производство.

Художественно-технический совет

С последним часто возникали трудности. Я до сих пор помню эти прелестные модели детской одежды, которые демонстрировались на подиуме и очень часто не получали одобрения художественного совета, поскольку их невозможно было воплотить в традиционных фабричных условиях. Далеко не у всех фабрик было хорошее оснащение. Старшее поколение наверняка помнит модели из клетчатых тканей, где обязательно в боковых частях клетка располагалась по диагонали. Сначала я долго не могла понять, в чем дело, и с недоумением подозревала в этом дизайнеров, но все оказалось гораздо прозаичнее — при фабричном производстве сложно совместить клетку по рисунку. Чтобы избежать этих трудностей, делались такие малоэстетичные боковые вставки. На художественном совете всегда присутствовал специальный человек из Министерства легкой промышленности. Художники, как правило, с большим трепетом готовились к этому испытанию, поскольку их модели могли подвергаться (и в большинстве случаев подвергались) очень строгой критике и далеко не всегда справедливой. Часто от первоначальной модели, придуманной автором, оставался невнятный «скелет», поскольку «много сложных и лишних деталей! Клапаны на карманах убрать, эти пуговицы заменить на более простые и количество их тоже желательно уменьшить… » и так далее. Модели упрощались до неузнаваемости.

Само здание на Кузнецком Мосту всех настраивало на очень торжественный лад. Это памятник архитектуры, построенный архитектором Эрихсоном в начале XX века специально для мехового магазина купца первой гильдии Михайлова.

1979 г.

Оно выбивается из общего ряда огромными зеркальными окнами-витринами с наряженными манекенами. Внутри тоже было очень торжественно. На первом этаже располагался небольшой зал, в котором можно было ознакомиться с новыми коллекциями. Каждый художник считал за честь, чтобы именно его модель была там представлена и находилась в экспозиции как можно дольше. Но сердцем дома моделей по праву считался Красный зал, находившийся на втором этаже, в который вела широкая беломраморная лестница. Именно там располагался подиум. Свое название зал получил от кресел, обитых красным бархатом. Далее лестница вела на третий этаж, где был так называемый Зеленый зал. В него обычно публика не допускалась. Там хранились коллекции. В подвальном этаже, где располагался гардероб, был небольшой киоск, в котором продавались выкройки. Модную одежду тогда достать было сложно. Существовали, конечно, фарцовщики, везло тем, у кого родственники или знакомые имели возможность выезжать за границу, но таких было мало. Поэтому почти все женщины СССР умели шить и вязать и по вечерам мастерили себе наряды сами либо пользовались услугами портних. Во времена тотального дефицита все равно всем хотелось одеваться красиво. Выкройки передавались из рук в руки как большое сокровище. До появления журнала Burda этот маленький киоск с журналами и выкройками пользовался большим спросом. Здесь всегда было людно, часто за выкройками даже выстраивались очереди.

1986 г.

Несколько раз в день — утром и вечером, а иногда и днем, проводились демонстрации коллекций одежды. В это время зал всегда был полон. Многие ходили на эти показы регулярно, чтобы быть в курсе тенденций, о которых больше практически неоткуда было узнать. Существовали, конечно, и «Журнал мод», и журнал «Модели сезона», но многие предпочитали посмотреть на одежду вживую. Во внутреннем обиходе дома моделей это называлось «сеансы демонстрации одежды». Манекенщицы начинали готовиться к показу задолго до его начала (тогда слово «модель» употреблялось не по отношению к девушкам, демонстрирующим одежду, а к самой одежде, поэтому в ходу было слово «манекенщица»). Сеансы проходили под музыку, которая тоже тщательно подбиралась — она должна была подходить не только под настроение коллекции, но и отвечать требованиям цензуры. Это было довольно захватывающее зрелище, хотя, конечно, ему было далеко до тех fashion show, которые устраивают нынче, да и в ту пору устраивались за границей. Все сеансы сопровождались комментариями искусствоведов, которые обычно сидели по правую или левую сторону кулис за круглым столом с микрофоном в руках и комментировали образы (помните сцену из «Бриллиантовой руки»: «Брюки превращаются… »? Вот так оно и было). Мне не раз приходилось проводить эти показы, и для меня (как и для моих коллег) это было одной из приятных составляющих работы. Мы сразу видели реакцию людей, после сеанса к нам часто подходили и задавали массу вопросов, на которые мы с удовольствием отвечали.

1985 г.

Перед сеансами были и курьезные ситуации. Пока зрителей не было в зале, а подготовка уже шла полным ходом, можно было из-за кулис слышать забавные разговоры манекенщиц. «Ах, боже мой, как я поправилась! Какой у меня ужасный жир! Какие некрасивые ноги! Боже, что с моим носом?! У меня так отекло лицо… » И вдруг раскрывались шторы, и на подиуме появлялись настоящие красавицы. Манекенщицы причесывались и гримировались тогда самостоятельно. Тщательно делали укладку и макияж, иногда помогали друг другу (когда с пользой, а когда и с ревностью). Профессиональных визажистов и парикмахеров начали приглашать значительно позже, к концу 1980-х. Замечу, что гримерка у мужчин и женщин была общей. Никого это не смущало, не обращая внимания друг на друга, все были заняты подготовкой к сеансу. Помимо сеансов в обязанности манекенщиков и манекенщиц входило участие в примерке. Довольно сложная часть работы, когда приходилось часами почти неподвижно стоять на круглом подиуме, пока художники вносили корректировки в ту или иную модель. Во время примерок некоторые даже падали в обморок. Сложнее всего примерки переносили наши маленькие манекенщики, демонстрировавшие одежду в детских показах. Им больше нравилось бегать по лестнице или подиуму в красном зале, забираться на небольшой балкон, в общем, вести себя соответственно возрасту, а не бездвижно стоять, приняв необходимую позу.

В 1980-е работала замечательная плеяда манекенщиц — Надежда Жукова, сестры-близнецы Ольга и Вера Аносовы, Марина Ткаченко, Алла Мочернюк, Светлана Самсонова, Ирина Дмитракова, Ирина Смидович, Маша Баукина — и манекенщиков (Николай Рухадзе, Валерий Копченый, Лев Анисимов, проработавший в профессии, что для СССР необычно, 30 лет!). В качестве детских моделей приводили в основном знакомых (так обе мои дочери там трудились — Дарья и Тинатин, и Катя, дочь моей коллеги Нелли Аршавской), но были и «сторонние» штатные — Евгения Хиревская (теперь Брик), Оксана Фандера (демонстрировала у нас подростковую моду). Наряду с молодыми моделями у нас была и удивительная, элегантная Валентина Яшина. Она демонстрировала модели для женщин старшего возраста. И если сейчас появление возрастных моделей стало очень популярным и многие дома моды обращаются именно к ним и даже открываются специальные агентства, которые занимаются именно моделями 45+, то в середине 1980-х это было очень необычно. Тогда, естественно, никто еще не слышал о Бенедетте Бардзини — знаменитой итальянской модели, да и сама она в то время была еще достаточно молода. Поэтому Валентина Яшина была каким-то необыкновенным образцом, эталоном, на который все смотрели с восхищением. Кстати, она работала моделью до 65 лет и всегда была безупречно причесана, элегантна, с потрясающей осанкой. В свое время на нее делали примерку одежды, которую шили для Валентины Терешковой.

С Вячеславом Зайцевым, 1982 г.

Трудовые будни состояли еще и из довольно рутинной работы — такой, как написание обширных материалов, которые скучно назывались «Методическое пособие по тенденциям современной моды». Свободного доступа к капиталистическим журналам и книгам, конечно же, не было. Но в доме моделей была прекрасная библиотека (к сожалению, исчезнувшая неведомо куда к концу 1990-х). Я любила туда приходить и часами сидеть за старинными изданиями, специальными книгами по моделированию и конструированию, биографиями дизайнеров или листать подборки западных журналов мод. Разумеется, большая часть этих изданий была на иностранных языках, поэтому при необходимости мы обращались к штатному переводчику — Светлане Питерцевой. И нужно было написать специальный запрос на имя директора с объяснением, для чего нам необходимо то или иное издание. Существовало несколько методических изданий по отраслям — мужская, женская, детская, меховая одежда и «Тенденции зарубежной моды» — для узкого круга специалистов. Нужно было проанализировать тенденции, попытаться просчитать их на шаг вперед и преподнести в том виде, в котором это могло бы быть адаптировано к советской действительности. Всякий раз приходилось учитывать возможности производств, которые были, мягко говоря, невелики. Нужно было балансировать на грани, чтобы, с одной стороны, это было в русле мировых модных тенденций, а с другой — не слишком отрываться от существующих тогда реалий в стране. До индустрии моды было еще очень далеко. Это была легкая промышленность, которая развивалась достаточно сложно. Проблемы с тканями, закостенелость мышления руководства, все это и многое другое, что сейчас вспоминается как нечто нереальное, могли с легкостью разрушить любые идеи художников, не говоря уже о смелых и стоящих. Но, как ни странно, это никого не останавливало, а, наоборот, даже стимулировало.

В доме моделей на Кузнецком Мосту, а также в ВИАЛЕГПРОМе (Всесоюзном институте ассортимента изделий легкой промышленности и культуры одежды — еще одном центре моды, который располагался в Черемушках) регулярно проводились методические совещания для сотрудников легкой промышленности. На эти более масштабные совещания приезжали представители домов моделей из союзных республик и демонстрировали свои коллекции. В отличие от сеансов на Кузнецком это большое мероприятие было ориентировано исключительно на профессионалов. Были и командировки на методические совещания в союзные республики (тоже важная и, надо сказать, приятная часть работы). Обмен мнениями, изучение специфики работы того или иного дома моделей и, конечно, вдохновение для модельеров. Еще одним важным событием в жизни дома моделей на Кузнецком были совещания в Совете Экономической Взаимопомощи (СЭВ), на которые приезжали дизайнеры из социалистических стран со своими коллекциями.

Каждый год ОДМО устраивал большое светское мероприятие, приуроченное к 8 Марта — показ в Доме кино. Естественно, к нему тщательно готовились. Художники внимательно и скрупулезно выбирали модели и манекенщиц, звукорежиссеры подбирали музыкальное сопровождение, осветители выставляли свет и придумывали световые эффекты…  Это было, пожалуй, единственное большое светское событие в мире советской моды, которое походило на современные fashion show. Тут собиралась вся Москва — художники, актеры, режиссеры, вся интеллигенция.

В середине 1980-х купить что-то с подиума из коллекции дома моделей было практические невозможно. Иногда делались индивидуальные заказы. Иногда сложным путем сбора особых разрешений, заявлений на имя директора ОДМО и в коммерческую службу при особых, даже исключительных обстоятельствах модель можно было приобрести, но, как правило, это были только образцы (эталоны), и обычным людям приходилось довольствоваться лишь выкройками и лекалами, которые очень успешно продавались в том же единственном киоске.

Исключение делалось для партийной элиты. С началом перестройки один из лучших модельеров дома моделей Тамара Макеева одевала Раису Горбачеву (почти все элегантные костюмы, которые мы видим на Раисе Максимовне в кадрах хроники и на фотографиях, были смоделированы Макеевой). Приезды именитых партийных лидеров и их жен проходили практически незаметно для работников дома моделей. Иногда Раиса Максимовна в сопровождении охраны приезжала на примерку, которая проводилась в кабинете директора. Естественно, для этого выбиралось специальное, удобное время, но не более того — ОДМО продолжал работать в обычном режиме.

Лишь в конце 1980-х у обычных людей появилась возможность покупать вещи, которые создавали художники-модельеры. Например, для меховых изделий проводились аукционы, на которых желающие могли купить себе что-то приглянувшееся. Я тоже принимала участие в этих аукционах. Более того, вещи (за исключением одного жакета из черной каракульчи, с которым, к моему большому сожалению, в трудные времена пришлось расстаться), купленные в 1989 году, до сих пор не только живы, но и актуальны — например, инкрустированное меховое пальто в форме кокона из сине-зеленой овчины от Елены Плахтеевой. Из коллекции Натальи Орской у меня тоже есть несколько вещей, среди которых эффектное бархатное пальто красивого глубокого серо-голубого цвета, серо-голубое шелковое платье прямого силуэта в духе 20-х годов. Еще в моем гардеробе есть черно-зеленые клетчатые брюки-галифе из шерсти (раньше их носила я, теперь активно и с неизменным успехом носит моя старшая дочь) и летний черно-белый костюм с шортами от Елены Ивановой. Очень необычное белое летнее платье из плотного хлопка с ажурной вышивкой в технике «ришелье» и бежевый льняной брючный костюм из этой же коллекции от Ольги Бурминой.

Творчество советских модельеров всегда привлекало внимание западных коллег, но во второй половине 1980-х европейские дизайнеры стали достаточно часто приезжать в Москву. Одним из самых ярких было сотрудничество с Пьером Карденом. Он создал специальную коллекцию, которая должна была отшиваться на советских фабриках. Ее впервые продемонстрировали именно в доме моделей. Карден был в восторге и от работ наших художников. Тогда же состоялась знаменитая фотосессия на Красной площади — легендарный французский кутюрье в окружении русских моделей.

Пьер Карден и советские манекенщицы, 1983 г.

Вместе с коллекцией на Кузнецкий привезли специальные ткани и фурнитуру. Я помню, с каким восторгом наши художники все это рассматривали. Остался в памяти и показ Джорджио Армани, проходивший в ВИАЛЕГПРОМе. Интересно было все, особенно поразил жесткий выбор манекенщиц. На кастинг были приглашены модели с Кузнецкого Моста, из Трикотажного дома моделей и из ВИАЛЕГПРОМа. Такой жесткий кастинг в европейском стиле, как мне кажется, проводился тогда впервые. В домах моделей манекенщицы работали постоянно, естественно, у художников были свои любимицы, но тут впервые был проведен такой общий, масштабный и жесткий отбор. Этот показ проводился для специалистов и широкой публике был, увы, недоступен.

В 1994 году дом моделей готовился к празднованию своего 50-летия. Это было экстраординарное событие. Создавалась специальная коллекция, на художественном совете отбирались лучшие модели и впервые был выпущен буклет дома моделей, яркий и красочный, в котором было уделено внимание каждому из работавших тогда художников. К 1994-му ОДМО получил дополнение к своему названию (своего рода фирменный знак) — «Кузнецкий Мост».

К юбилею помимо каталога совместно с парфюмерной фабрикой «Новая Заря» были выпущены духи «Кузнецкий Мост» в элегантном синем флаконе. Они до сих пор продаются в «Новой Заре» и пользуются успехом. Мы решились взять пример с западных домов, выпускающих собственные парфюмы. Для России это было в новинку. Выбор ингредиентов, дизайн флакона и упаковки — все это заняло много времени, и работа началась задолго до юбилея.

Празднование проходило с большим размахом — ретроспективный показ состоялся в Лужниках. Подготовка к нему велась тщательно, тогда же возникла идея сделать и историческую часть (показать историю развития моды начиная с открытия дома в 1944 году, послевоенные годы, и до 1994-го). Естественно, трудно было ожидать, что сохранились модели послевоенного периода, но тем не менее весь коллектив по друзьям и знакомым собирал хранившиеся в сундуках вещи. Я принесла для показа знаковое габардиновое пальто, которое, правда, моя бабушка привезла в свое время из Франции, но эта модель очень верно отражала определенный исторический период в моде. Более свободное время перестройки позволило впервые выйти на подиум не только манекенщицам, но и обычным людям, в нашем случае — сотрудникам ОДМО. И мне повезло быть в их числе — сильные и незабываемые впечатления. Это сейчас участие обычных людей в показах не является чем-то из ряда вон выходящим, а тогда это было смелое, даже эпатажное решение.

После юбилея дом моделей продолжал жить своей жизнью, но события, происходившие в стране, не могли не отразиться на его истории. В начале 1990-х модная жизнь в Москве сильно оживилась. Открылись дома моды Игоря Чапурина и Юлии Далакян, появились независимые дизайнеры. У дома моделей появилась здоровая и очень активная конкуренция, и его жизнь постепенно начала угасать. Система коллективного творчества себя изжила. Постепенно в доме отменились сеансы для публики, методические совещания потеряли свою актуальность, изменились методы работы и сам мир. Да и в самом доме начали происходить необратимые изменения. Первый этаж, где прежде располагался малый демонстрационный зал, был сдан в аренду итальянской компании. Сначала там открылся магазин Rifle, который торговал джинсами, затем магазин нижнего белья La Perla, потом меховой салон Claude Litz. Таково было решение главных акционеров дома моделей (в период приватизации все сотрудники могли купить и покупали акции, которые, конечно, почти никому ничего не дали и в лучшем случае лежат дома как память), все ударились к коммерцию, и проще было сдать помещение в аренду, чем обеспечивать художникам соответствующие условия для работы. В Красном зале и цехах наверху еще продолжалась привычная жизнь, но постепенно все сходило на нет. К началу 2000-х дом моделей фактически прекратил свое существование. Здание было приобретено коммерческой компанией, и в помещении дома моделей открылся магазин Podium.

Фото: Александр Лыскин/МИА «Россия сегодня», pastvu.com, из личного архива Дарьи Осипенко