«Булгаков поселился в темной и огромной, как скетинг-ринг, коммунальной квартире», — читаем у Константина Паустовского.

Осенью 1921 года Михаил Афанасьевич Булгаков с женой Татьяной Николаевной Лаппой приехали из Киева в Москву и поселились на Большой Садовой, 10, на четвертом этаже, в квартире №50. Сюда, в «нехорошую квартиру», писатель позже вселит Воланда со свитой.

Присвоив вымышленный номер 302-бис, Булгаков увековечил дом в своем романе «Мастер и Маргарита»: «Надо сказать, что квартира эта — №50 — давно уже пользовалась если не плохой, то, во всяком случае, странной репутацией. Еще два года тому назад владелицей ее была вдова ювелира де Фужере. Анна Францевна де Фужере, пятидесятилетняя почтенная и очень деловая дама, три комнаты из пяти сдавала жильцам: одному, фамилия которого была, кажется, Беломут, и другому — с утраченной фамилией. И вот два года тому назад начались в квартире необъяснимые происшествия: из этой квартиры люди начали бесследно исчезать».

Соседка по коммуналке Анна Горячева стала прототипом знаменитой Аннушки, пролившей масло и погубившей Берлиоза. Бывшее общежитие Высших женских курсов Владимира Герье — квартиру рабочей коммуны с коридорной системой (семь комнат без ванной, плюс кухня) — населяли 20 жильцов: пекарь Епишин, торговка пирожками Трубицына, наборщик профтехшколы Радимцев, краскотер Болтырев, несколько безработных, начальник милиции с женой, довольно веселой дамочкой. Покоя не было ни днем, ни ночью. Комната Булгаковых находилась напротив кухни.

Многочисленные соседи варили самогон, пели, ругались, писали друг на друга кляузы и вечно дрались между собой. Отопление отсутствовало, водоснабжение было нестабильным. Писатель хоть и не любил своего пристанища, где прожил до августа 1924 года, но прославил его.

Сегодня в доме расположено целых три музея. Два посвящены Булгакову и героям его произведений. Третий — музей-мастерская Петра Кончаловского, сейчас, впрочем, временно закрытый.

Доходный дом 1903–1904 годов постройки в плане представлял собой трапецию и состоял из трех корпусов: пятиэтажного парадного, выходящего на Большую Садовую, четырехэтажного дворового (в нем находилась квартира №50) и секции мастерских художников с окнами на всю стену.

Парадный фасад здания весь прошит приметами стиля модерн с влиянием венского сецессиона и французского ар-нуво — синей лентой майолики, лепным растительным и спиралевидным орнаментом, плавными текучими силуэтами балконов с козырьками и эркерами, тремя высокими и двумя небольшими, буквально на этаж. Три аттика — полуэтажи на кровле довершают архитектурную композицию. Внутри просторного двора, куда ведет арка, некогда бил фонтан.

Лучше Булгакова, как он это сделал в фельетоне «Дом Эльпит-Рабкоммуна», это жилище все равно не описать: «Каждый вечер мышасто-серая пятиэтажная громада загоралась ста семьюдесятью окнами на асфальтированный двор с каменной девушкой у фонтана. И зеленоликая, немая, обнаженная, с кувшином на плече, все лето гляделась томно в кругло-бездонное зеркало. Зимой же снежный венец ложился на взбитые каменные волосы. На гигантском гладком полукруге у подъездов ежевечерно клокотали и содрогались машины, на кончиках оглоблей лихачей сияли фонарики-сударики. Ах, до чего был известный дом».

Покупая участок у жены потомственного дворянина Анны Петровны Воронец, караимский купец Илья Давидович Пигит, владелец торгового дома «И. Пигит и компания», был намерен построить здесь табачную фабрику — табачное дело было ведущим бизнесом московских караимов.

В организации промышленного предприятия Пигиту отказали из-за ближайшего соседства с храмом Ермолая Священномученика на Козьем болоте. В этом храме крестился в православие католик архитектор Франц Шехтель. Здесь же его и отпели. Церковь снесли в 1932 году, а на ее месте воздвигли Министерство монтажных и специальных строительных работ СССР.

В результате Пигиту пришлось строить табачную фабрику неподалеку, в Чухинском переулке, 6 (ныне ул. Гашека). Разрешение на то выдала Московская городская управа. «Дукат», такое название получило это предприятие, по легенде, от золотой монеты — дуката.

Промышленник массово выпускал дешевые сорта табака, папиросы ручного производства, махорку. Имел несколько специализированных торговых точек в Москве, магазины на Петровских линиях, Большой Никитской, Кузнецком мосту, Петровке, Арбате.

Илья Давидович Пигит (1851–1915) родился в Крыму, поступил с братом Садуком рабочим на табачную фабрику в Москве, в Салтыковском переулке, которой владел уроженец Евпатории фабрикант Самуил Габай. Со временем Илья Пигит занял пост одного из директоров этой фабрики и записался купцом 2-й гильдии.

Доходный дом Пигита на Большой Садовой проектировал для него архитектор Эдмунд Станиславович Юдицкий, по некоторым сведениям, выходец из Польши, имевший в Москве довольно обширную строительную практику. Парадный фасад разрабатывал Антонин Аристархович Милков, сын ярославского титулярного советника, выпускник Московского училища живописи, ваяния и зодчества.

Доходный дом предлагал арендаторам около 60 комфортабельных квартир. Их снимали внаем адвокаты, банкиры, врачи, профессора, военные, инженеры, актеры, музыканты, художники. Илья Пигит с женой Верой Исааковной Катламой, сестрой управляющего фабрики «Дукат», занял квартиру №5.

Это были самые большие, роскошные, десятикомнатные апартаменты. Гостиная, столовая, кабинет и парадный зал выходили на Большую Садовую. Окна спален, кухни и комнат для прислуги смотрели во двор. Интерьер был решен в стилевых вариациях от неоклассики до барокко, декорирован кессонированными потолками, лепниной, дубовым паркетом. Стены покрывали живописные росписи, некоторые даже были отделаны крокодиловой кожей и обоями из картона. В одной из стен было вырезано слуховое окно, богато оформленный десюдепорт.

Полы в подъездах выкладывались метлахской плиткой, потолок — лепным декором. В квартирах стеклянные межкомнатные двери украшались изображением цапель.

В доме Пигита имелись прачечная, камера для отопления и дворницкая в полуподвальном помещении. Дворники, кроме того, что убирали тротуары, знали всех жильцов в лицо и «о каждом укрывающемся или ночующем в доме, не принадлежащем к числу домовых жителей» исправно докладывали участковому.

Революционными настроениями отличались племянники Ильи Пигита. Согласно исследованию этнолога и историка Дмитрия Опарина, автора книги «Большая Садовая, 10», Анна Садуковна Пигит была левой эсеркой, обвиненной в подготовке цареубийства и осужденной на каторгу в Нерчинске. Фанни Каплан, с которой она там познакомилась, потом останавливалась в доме Пигита. Именно отсюда в 1918 году Каплан отправилась на завод Михельсона, где стреляла в Ленина. Брат Анны, Давид Садукович Пигит, также тесно общался с эсерами, имел подпольную кличку Балкон или Балкан и неоднократно попадал под арест.

Корпус, замыкающий трапецию дома, был отдан под студии художников, где работали известные живописцы. Мастерскую арендовал Петр Петрович Кончаловский. Последние месяцы своей жизни здесь провел его тесть, Василий Суриков. В этой мастерской художник написал автопортрет и начал работать над эскизом к полотну «Княгиня Ольга встречает тело князя Игоря».

Студию в доме Пигита снимал Георгий Богданович Якулов. К нему в гости приходили Всеволод Мейерхольд, Александр Таиров, Алиса Коонен. Говорят, именно в мастерской Якулова Сергей Есенин познакомился с Айседорой Дункан.

До революции студию арендовал коллекционер и издатель журнала «Золотое руно» Николай Павлович Рябушинский. Здесь в сентябре 1908 года он пытался покончить собой, выстрелил в грудь, но пуля прошла навылет.

Домовладелец Илья Пигит скончался 30 ноября 1915 года. Прямых наследников он не имел, поэтому по завещанию недвижимость досталась родственникам. Затем дом был продан Московскому Благушинскому домовладельческому акционерному обществу, владевшему им до революции. Так дом Пигита, ныне объект культурного наследия, стал домом-коммуной, нарезанный на общежития и коммуналки.

Фото: Максим Мухин, pastvu.com