«Белая печка, громадные шкафы какие-то. Пахло мятой и еще какой-то приятной травой. Стояла полная тишина, и она вдруг прервалась боем хриплым.

Било двенадцать раз, и затем тревожно прокуковала кукушка за шкафом. Я стукнул в дверь, потом нажал рукой на громадное тяжкое кольцо, дверь впустила меня в большую светлую комнату. Я волновался, я ничего почти не разглядел, кроме дивана, на котором сидел Иван Васильевич. Он был точно такой же, как на портрете, только немного свежее и моложе. Черные его, чуть тронутые проседью, усы были прекрасно подкручены. На груди, на золотой цепи, висел лорнет. Иван Васильевич поразил меня очаровательностью своей улыбки.

— Очень приятно, — молвил он, чуть картавя, — прошу садиться… »

Иван Васильевич, он же Константин Сергеевич Станиславский, среди прототипов героев неоконченных «Записок покойника» самый яркий персонаж, с марта 1921 года занимал особняк в Леонтьевском переулке.

Михаил Булгаков в 1930-е годы приступил к «Запискам», изданным много позже как «Театральный роман», а не под этим траурным названием.

Станиславским пришлось покинуть квартиру в Каретном Ряду, где провели они двадцать лет: дом предназначался переброшенной из Петрограда «Автомобильной базе Рабочего и Крестьянского правительства» и Транспортной комиссии Совнаркома.

Дело о переселении Станиславского обсуждалось на нескольких заседаниях Малого Совнаркома. Особенно взволнован был нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский, старавшийся всячески облегчить положение величайшего режиссера, своего еще дореволюционного друга.

Он пишет Ленину: «… Я, конечно, добьюсь для него академического пайка (сейчас он продает свои последние брюки на Сухаревской), но меня гораздо больше огорчает то, что В. Д. Бонч-Бруевич выселяет его из дома, в котором он жил…  и с которым сроднился.

Мне рассказывают, что Станиславский буквально плакал перед этой перспективой.

Я все-таки думаю, что никакие нужды автобазы не могут оправдать этой культурно крайне непопулярной меры, которая заставляет и мое сердце переворачиваться, и вызовет очень большое недовольство против нас самой лучшей части интеллигенции, является даже в некоторой степени каким-то европейским скандалом».

Действия Бонч-Бруевича не воспретили, квартиру реквизировали, автобазу вселили, Станиславского выселили.

На выбор знаменитому режиссеру предложили несколько адресов. Двухэтажный особняк (Леонтьевский пер., 6, стр. 1) в некогда аристократическом районе Москвы, переулке между Тверской и Большой Никитской, приглянулся Константину Сергеевичу.

Он оценил акустику пространства. В новом жилище нашлось место и для Оперной студии, в 1918 году созданной Станиславским при Большом театре.

Мебель перевезли с Каретного Ряда.

Константин Сергеевич с женой, актрисой Марией Петровной Лилиной (урожденной Перевощиковой), детьми Кирой и Игорем заняли второй этаж дома, нарезанный на жилые комнаты, кабинет, столовую, спальни.

Оперная студия была устроена тут же.

«Вот вам и готовая декорация для “Онегина”», — промолвил Константин Сергеевич, впервые войдя в зал.

С первого этажа сюда вела скрипучая парадная лестница с резными перилами. В маленьком Голубом фойе с печкой-буржуйкой зрители ожидали приглашения в бальный зал. Тут же во время репетиций собирались актеры и художники.

Зал был назван Онегинским в честь первой блистательной постановки студии в мае 1922 года, оперы «Евгений Онегин» Чайковского. Опера шла под аккомпанемент рояля. Выстроенная у деревянных колонн сцена казалась небольшой.

«Станиславский приходил на репетиции свежий, бодрый, с галстуком-бабочкой, в ботинках с острыми носами, поправлял часто правой рукой пряди своих серебряных волос», — вспоминали студийцы.

Красная комната рядом с залом служила репетиционной и одновременно гримеркой. Станиславский меблировал ее неоготическими книжными шкафами, буфетом по рисунку Василия Поленова.

Плафоны украшала темперная роспись, выполненная еще крепостными мастерами прежних хозяев. Она сохранилась в первозданном виде.

Когда Станиславский вселился в дом, в первом и третьем этажах уже находились коммунальные квартиры.

Соседка нижнего этажа никак не могла осмыслить, как же возможно было отдать целый этаж бывшему фабриканту. Писала обстоятельные письма в разные инстанции, разъясняя ошибки властей.

Станиславский — это был, как известно, сценический псевдоним Константина Сергеевича, взятый им в 1885 году. К слову, сценическим псевдонимом являлась и фамилия Лилиной.

Сам же режиссер происходил из весьма состоятельного купеческого семейства Алексеевых, которому принадлежали фабрики, выпускающие золотую канитель.

На Всемирной парижской выставке 1900 года золотая канитель Алексеевых получила Гран-при.

Сперва в коммуналках проживали крестьяне, переехавшие в Москву на заработки. Позднее, к счастью, соседями Станиславского стали преподаватели Оперной студии. Одна из комнат досталась его младшей сестре, Зинаиде Сергеевне Соколовой, педагогу и режиссеру.

Ампирный особняк в Леонтьевском переулке, ныне объект культурного наследия федерального значения, 1802 года постройки счастливо пережил наполеоновский пожар. Сохранились его подклеточная часть, старинные палаты конца XVII века.

В списке фигур, владевших этими покоями, граф Иван Петрович Толстой, капитан-поручик Измайловского полка Петр Семенович Хлопов, генерал-майор Николай Сергеевич Ермолов, приходившийся дядей знаменитому полководцу Алексею Петровичу Ермолову. Последней хозяйкой дома была купчиха Спиридонова.

Станиславский прожил здесь семнадцать лет. Последние годы, особенно после сердечного приступа, случившегося после тридцатилетнего юбилея театра, он много болел и специально никуда не выходил. В столовой десять лет проживал лечащий врач, следивший за состоянием здоровья режиссера, заодно осуществляя контроль за ним со стороны НКВД.

В комнате отдыха, она же кабинет, 17 января 1938 года Станиславский принимал гостей, пришедших поздравить его с 75-летием. В том же году 7 августа здесь он скончался.

Пройдет десять лет, и стараниями Киры Константиновны Алексеевой, дочери Станиславского, в доме будет создан мемориальный музей.

17 января будет отмечаться 158-я годовщина со дня рождения реформатора русского театра. По этому случаю в доме-музее Станиславского актеры театра «Июльансамбль», выпускники Школы-студии МХАТ, в формате site-specific сыграют премьеру спектакля «Сбой системы».

Фото: Евгений Чесноков