Глинищевский переулок невелик. Трижды он менял свое название.

Название пошло от оврага, где добывали глину, урочища Глинище, существовавшего здесь с XIV века. Алексеевским переулок стал через четыре столетия, когда здесь был поставлен храм во имя святителя Алексия, митрополита Московского.

Собор в 1934 году был разрушен — переулок стал улицей имени Немировича-Данченко. В 1993 году название «Глинищевский переулок» возвратилось на карту города.

Почти напротив дома, где проживал Владимир Иванович Немирович — реформатор театра, трудно не заметить фасад в формах зрелого классицизма, на который элегантно выведен дорический портик, увенчанный фронтоном. Разумеется, авторство двухэтажного здания по адресу Глинищевский пер., 6, эксперты смело приписывают Матвею Федоровичу Казакову, знаменитому русскому палладианцу.

Только что город определил предмет охраны объекта культурного наследия федерального значения.

В список включены четырехпилястровый портик, фронтон с небольшим окном, лепной декор на фасаде и в интерьерах, исторические печи, крыша, оконные, дверные проемы, белокаменный цоколь, веерные замковые камни, сандрики на фигурных кронштейнах, лепные рельефы в нишах на античные сюжеты, профилированные карнизы, лепные розетки потолков, колонны и пилястры коринфского ордера.

С 1638 года двор в Глинищах принадлежал семейству Телепневых — представителям дворянского рода, согласно Бархатной книге принявшим фамилию от выехавшего из Великого княжества Литовского предка по имени Телепня.

В 1757 году подполковник Иван Телепнев обратился в Московскую полицмейстерскую канцелярию с прошением. Он просил снести старые деревянные хоромы и построить на их месте новые, каменные, с сенями, а также баню с предбанником. К бумаге предусмотрительный Телепнев приложил план.

Следующим хозяином владения близ Тверской улицы становится князь Александр Черкасский, в 1778 году продавший его сыну контр-адмирала, героя сражения при Очакове, сенатору, действительному тайному советнику, президенту Вотчинной коллегии, директору Межевой канцелярии Матвею Васильевичу Дмитриеву-Мамонову.

Взлетом карьеры Матвей Васильевич, в частности, обязан тому, что сын его Александр, симпатичный и скромный, попал «в случай» — приглянулся Екатерине II и стал ее фаворитом.

В Глинищах Матвей Дмитриев-Мамонов строит новый дом, по-видимому, тот, который мы видим и сегодня, но вскоре продает его Дарье (Генриетте) Александровне Олсуфьевой (урожденной Делицыной), внебрачной дочери вице-канцлера, князя Александра Михайловича Голицына от венгерской графини фон Клюпфель. Новая домовладелица была женой московского губернатора, графа Дмитрия Адамовича Олсуфьева.

Следующий хозяин дома — французский эмигрант, полковник, в 1793 году бежавший от французской революции в Москву из Авиньона, граф Людовик де Жилли. С мсье Жилли из Франции прибывает и некто Николай Обер, впоследствии записавшийся купцом второй гильдии.

В истории Обер остался как смельчак, рискнувший в 1803 году подняться в воздух на воздушном шаре. Вместе с французским воздухоплавателем, первым в мире парашютистом Андре-Жаком Гарнереном Обер взмыл в небо у Крутицких казарм. Их воздушный шар приземлился в подмосковной усадьбе Остафьево. По легенде, французы сперва запустили в небо небольшой шар с привязанной к нему кошкой, дабы ее мягкая посадка убедила обывателей в безопасности воздушного полета.

К слову, первый в истории прыжок с парашютом Гарнерен совершил в 1797 году, спрыгнув с километровой высоты над парижским парком Монсо, где теперь есть одна из аллей, названная в его честь.

У Николая Обера, выкупившего у графа де Жилли дом в Глинищевском переулке, имелась супруга, от фамилии которой, по некоторым мнениям, пошло слово «шельма». Мари-Роз, урожденная Шальме, открыла на первом этаже здания весьма популярный дамский магазин, где продавались модные заграничные товары, в том числе шляпки. «Много денег оставлено в магазине мадам Обер-Шальме! Достаточно было на годовое продовольствие иному семейству; недаром старики эту Обер-Шальме переименовали в Обер-Шельму»,— писал современник.

В Россию Мари-Роз прибыла в почти нищем состоянии, но, будучи оборотистой, как-то быстро смогла освоиться в чужой стране и даже обзавелась фабрикой игральных карт. А потом француженка вышла за соотечественника Обера, и бизнес пошел в гору: «У мадам Обер-Шальме такой приезд, что весь переулок заставлен каретами».

Даже Лев Толстой увековечил в «Войне и мире» эту пронырливую мадам: «На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m-me Обер-Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя».

В 1804 году Обер-Шальме была уличена в контрабанде, и в ее магазине был произведен обыск, после чего торговая точка прекратила свое существование. Спасибо еще, что покупатели-благодетели спасли мадам Мари-Роз от темницы.

Контрабандистка стала осведомительницей Наполеона, когда тот вошел в Москву, а заодно и распорядительницей у него на кухне.

Вместе с Бонапартом при отступлении семья Обера покинула город. Мари-Роз по дороге, в Вильно, умерла от тифа. Николай Обер с сыновьями Федором и Лаврентием остаются в живых и добираются до Парижа. Мальчики там получают образование, но впоследствии вместе с отцом вновь возвращаются в Москву.

Дом в Глинищевском переулке, счастливо избежавший пожара 1812 года, ибо его занимала наполеоновская интендантская служба, был передан канцелярии обер-полицмейстера, располагавшейся здесь четыре года. Перед этим товар бывшего шляпного магазина модистки московский глава граф Ростопчин распорядился «продать с публичного торгу, вырученные же деньги употребить на вспоможение разоренным московским жителям».

В 1816 году недвижимость вновь возвращается Николаю Оберу, а после его смерти переходит по наследству Лаврентию Николаевичу, служившему младшим преподавателем французского языка в Дворянском институте. Затем Обера увлекает Мельпомена, он поступает на службу в театральное ведомство, где уже трудился его младший брат Федор Николаевич Обер, затем занимает должность смотрителя Малого театра. В 1872 году Лаврентий Обер — управляющий Конторой Императорских московских театров. Француз водит знакомства с выдающимися людьми своего времени и, говорят, даже с Пушкиным был «на дружеской ноге».

Обер принимался писать мемуары, но в результате лишь смог опубликовать в «Русском курьере» статью «Мое знакомство с Пушкиным».

Дом свой не лишенный коммерческой жилки Лаврентий Обер сдает внаем купцу третьей гильдии Ивану Ивановичу Коппу. Тот открывает в здании гостиницу «с ресторацией» — «Север» (Du Nord), позднее переименованную в «Англию», где дважды останавливался Пушкин. Здесь он встречался с польским поэтом Адамом Мицкевичем, чему посвящена мемориальная доска (1956 г.) на фасаде работы скульптора М. И. Мильбергера.

В советское время в доме Обера расположили Комитет советских женщин. Теперь в нем находится «Союз женщин России».

Фото: Евгений Чесноков, pastvu.com