Иван Николаевич Малышев был большим любителем легкого пара и энтузиастом банного дела. Купец 2-й гильдии, депутат Московской городской думы открыл целых три бани — на Неглинке, на Красносельской, на 3-й Мещанской улице, около Рижского, тогда Ржевского, вокзала, Малышевские бани. Потом их переименовали в Ржевские.

Здесь бережно сохранялся старомосковский способ парения. Сделанным из березовых веток опахалом банщик поддавал пар, окатывал им лежащих на полке клиентов. Причем пар зачерпывал сверху, где сохранялся особенный жар.

То был успешный семейный бизнес. Брат Ивана, Алексей Николаевич Малышев, тоже владел банным комплексом, в Кожевниках.

Политику общественной гигиены принялось насаждать и молодое советское здравоохранение. В сентябре 1920 года Совет народных комиссаров выпустил Декрет №397 «Об обеспечении населения Республики банями». Документ подписали В. И. Ульянов (Ленин), председатель СНК, и управляющий делами В. Д. Бонч-Бруевич. Водные процедуры были неотъемлемой частью доктрины построения человека нового типа и нового быта.

На повестку дня Москомхоз (Московское коммунальное хозяйство) поставил вопрос строительства общественных купальных заведений, душевых павильонов, бассейнов, коммунальных и самодеятельных прачечных.

Был организован банно-прачечный гострест. Его деятельность заключалась в реконструкции уже существующих объектов, монтаже оборудования и создании новых типовых проектов.

Один из таковых проектов общественных бань выполнил архитектор Владимир Брунович Ивашкевич (1898–1943). Он был реализован на Серпуховском Валу в здании Донских бань, снесенных в 2013 году, и в Кожевнических, построенных в 1933 году на том месте, где до революции находились бани Малышева (Кожевническая, 15. стр. 1).

Эталон конструктивистского лаконизма и лапидарности, здание представляло собой композицию трех объемов — трехэтажного со скатной крышей в обрамлении пары четырехэтажных башен с вертикальным ленточным остеклением. Окна центрального корпуса имели прямоугольную форму. Боковые башни чуть выступали вперед по отношению к центру.

Однако если внешние стены снесенных Донских бань оставались гладкими, то бани Кожевнические, построенные по тому же типовому проекту Ивашкевича, получили декоративное дополнение.

Керамическое панно, воспевающее будни советского человека, опоясывало оба крыла дома на самом его верху. Занятно, что подобная отделка фасада вошла в моду в эпоху модерна, стиля, намеренно уходящего от геометрии, правильности форм. Каждый элемент конструкции превращался в объект авторского самовыражения.

На память приходит Майоликовый дом архитектора Отто Вагнера на венской улице Линке-Винцайле, врубелевская «Принцесса Греза», завершающая фасад гостиницы «Метрополь», и даже панно «Павшим за мир и братство народов» на Сенатской башне Кремля 1918 года, созданное скульптором Сергеем Коненковым в рамках «плана монументальной пропаганды».

Авангард через несколько десятилетий невольно продолжил традицию керамических декоративных фризов. На одной башне слева направо изображены сцены сельскохозяйственного труда: пасутся мирные стада овец, собирается урожай плодовых культур, дремлет табун лошадей на фоне лазурного неба. Следом за пасторалями идут сюжеты спортивных побед, актуальные водные процедуры во всем торжестве обнаженного тела, триумф советской авиации, дирижабли, аэропланы.

Яркая роспись по плитке на башне напротив повествует о радостях труда горняков, высотных рабочих, трактористов. Зоркий глаз узнает в изображении опытный советский бронированный трактор «Фордзон», созданный Путиловским заводом на базе колесного сельскохозяйственного трактора. Длина фриза составила 60 метров, высота — 2,4 метра. Авторами монументальной работы выступали выпускники керамического факультета ВХУТЕИНа.

Среди них Василий Васильевич Боркин (1896–1974), уже тогда работавший на Дмитровском фарфоровом заводе. Скульптуры малой формы — «Тракторист», «Гончар», «Кузнец», «Каменщик», «Сибирский партизан», «Поломойка» — стали, пожалуй, его самыми известными.

Арон Борисович Траскунов (1908–1977) из той же команды создателей панно Кожевнических бань — ученик Павла Кузнецова и Иосифа Чайкова, преподававших во ВХУТЕИНе.

Владимир Евсеевич Ковальский (1908–2003), уроженец Житомира, окончил химическую профшколу, работал на Барановском фарфоровом заводе, где декорировал массовую продукцию. Поступив во ВХУТЕИН на керамический факультет, учился у Давида Штеренберга. Вошел в общество «Октябрь», объединявшее «передовых художников, производственников в области архитектуры, индустриальных искусств, живописи, кинематографии, графики и скульптуры, способных подчинить свою творческую деятельность конкретным потребностям пролетариата в области идеологической пропаганды, производства и оформления коллективного быта с целью поднятия культурно-идеологического уровня трудящихся».

Практику Ковальский проходил на Конаковском фаянсовом заводе и был убежден, что «цвет посуды должен улучшать зрительно восприятие пищи, повышать аппетит, усиливать положительные эмоции». К слову, его авторству принадлежали панно и барельефы для магазина «Сыр» на Тверской улице и проект фонтана в ресторане «Савой».

По воспоминаниям художников, эскизы для фриза бань выполнялись в сжатые сроки, всего лишь за десять дней. Вероятно, участки для скорости были ими поделены. Ковальский, например, занимался фрагментом «Труд в социалистической промышленности» на индустриальную тему.

Сегодня в Кожевнических банях функционирует «Спорт Лайн Клуб», но здание уже приобрела девелоперская компания «Крост» вместе с земельным участком площадью полгектара. В планах «Кроста» строительство общественно-жилого комплекса. Судьба конструктивистского банного комплекса, охранного статуса не имеющего, неясна.

Фото: Максим Мухин, pastvu.com