«Бог дал, Бог и отнял; да будет святая Его воля», — вздохнул граф Бутурлин и перекрестился. Дмитрий Петрович только что узнал, что его дом на Яузе, в Немецкой слободе, исчез в пламени наполеоновского пожара.

Тогда же частично сгорела и подверглась нападению мародеров и богатейшая библиотека в 40 тысяч томов, собранная этим русским интеллектуалом. В ней хранилась даже собственноручная переписка французского короля Генриха IV с его министром Сюлли.

Бутурлин (1763–1829) посвящал книгам много времени. И даже пожар не остановил библиофила, после войны он успел собрать новую коллекцию — в 33 тысячи томов.

Впрочем, граф умел и мог себе позволить предаваться разнообразным досугам, несомненно, изящным — ставить физические опыты, показывать фокусы, читать на латыни, исполнять французские и итальянские романсы, подыгрывая на гитаре, заниматься стихосложением, собирать живопись.

Белье Дмитрий Петрович, не скупясь, отправлял стирать в Париж, но при этом обожал бродить по трактирам, закусывать зеленым луком, беря его с лотка уличного разносчика.

О причудах графа ходили легенды. Бутурлин терпеть не мог опозданий. Если гость замешкался хотя бы на минуту, двери бутурлинского дома он находил уже запертыми. Обедать Дмитрий Петрович предпочитал отдельно от семейства — это еще один выкрутас в его списке.

«… Граф Бутурлин был одним из самых выдающихся людей по своей учености и знаниям, — описывает его французская художница Элизабет Виже-Либрен, побывавшая в России осенью 1800 года. — Он говорил с удивительной легкостью на многих языках, а разнообразнейшие сведения придавали его разговору чрезвычайную прелесть, но это его преимущество нисколько не мешало ему отменно держаться просто, равно как и принимать радушно всех своих гостей».

Кисть Федора Рокотова сохранила для нынешних зрителей изысканный образ щеголя-аристократа, отпрыска древнего и знатного рода, чьей крестной матерью была сама государыня Екатерина II. И прямо в момент крестин Бутурлин монаршей волею был произведен в сержанты лейб-гвардии.

Родители у младенца были достойнейшими представителями дворянства. Мать, фрейлина, графиня Мария Романовна Воронцова, приходилась родной сестрой Екатерине Воронцовой-Дашковой, директору Императорской Российской академии наук. Отец, Петр Александрович Бутурлин, тайный советник, камергер двора, дипломат, бывший посланником в Испании.

Дядюшка Дмитрия Петровича, холостяк Александр Романович Воронцов, убежденный западник, будущий канцлер Российской империи, увлек племянника передовыми идеями Вольтера и Руссо.

Разумеется, у Дмитрия Петровича Бутурлина имелись все возможности для того, чтобы сделать блестящую карьеру. Нельзя сказать, что он ими так уж воспользовался, хотя много где послужил — в канцелярии дивизии генерала графа Ивана Петровича Салтыкова, адъютантом фельдмаршала князя Потемкина, в чине надворного советника в Комиссии для обозрения государства со своим же дядей, тайным советником Воронцовым, объезжал российские губернии.

Но в 1789 году граф попросился в отставку. То была реакция на отказ Екатерины отпустить молодого либерала в Париж, когда как раз вспыхнула революция. Тогда Бутурлин покинул Петербург, купил дом в Москве, где и поселился.

Это был тихий уголок на берегу Яузы к северу от Лефортовской площади.

Владельцами этого участка до Бутурлина успели перебывать представители родовой знати. С 1759 года хозяин имения сенатор, камергер, генерал-полицмейстер Санкт-Петербурга Николай Андреевич Корф. Выходец остзейского баронского рода был женат на племяннице Екатерины I Екатерине Карловне Скавронской.

В 1767 году владение в Лефортово уже числится за адмиралом Иваном Лукьяновичем Талызиным. Равно как и его племянник, сенатор Александр Федорович Талызин, адмирал сыграл значительную роль в свержении Петра III во время переворота 1762 года, в том числе приведя к присяге Екатерине солдат и флотских.

С 1780 года здесь обитал князь Иван Петрович Тюфякин, курировавший строительство Екатерининского дворца в Лефортово.

В 1789 году усадьба (Госпитальный переулок, 4а/2) наконец-то куплена Дмитрием Петровичем Бутурлиным, которому, однако, оказалось мало земли. Имение находилось в границах Немецкой слободы, так что продавцом соседнего участка слева оказался камер-советник прусского короля Генрих Никлас. Сделка с немцем расширила графскую усадьбу.

Сохранился ее план, датированный 1759 годом, на котором виден одноэтажный дом с мезонином. Бутурлин надстроил еще один этаж, окружил его каменными флигелями и чугунной оградой со львами на воротах. Был и просторный сад размером более четырех десятин.

И да, граф Бутурлин вскоре женился. Это случилось в 1793 году. Невестой стала его троюродная сестра, шестнадцатилетняя графиня Анна Воронцова. Говорят, после свадьбы молодая еще потихоньку играла в куклы.

Однако впоследствии графиня Бутурлина-Воронцова выказала железный характер, решительный и смелый, и многократно спасала от разорения мужа, склонного к карточной игре. Анна Артемьевна при этом была натура художественная. Она брала уроки акварели и живописи по слоновой кости у мастера миниатюры Алоиза Молинари, любимца русской аристократии. Итальянец также преподавал детям Бутурлиных. Их было девять: Петр, Мария, Павел, Александр, Елизавета, Софья, Михаил (еще двое умерли во младенчестве).

Бутурлины страшно увлеклись садоводством. Из Европы они выписывали редкие сорта георгинов, камелий и тюльпанов, вместе ухаживали за садом. Причем сад они разбили не только в калужском имении, где проводили каждое лето, но и в Москве. Здесь, в Лефортово, страстный садовод построил ряд оранжерей с лимонными и померанцевыми деревьями.

Графиня Анна Артемьевна приходилась двоюродной племянницей Марии Алексеевне Ганнибал, бабушке Пушкина, и водила дружбу с Надеждой Осиповной Пушкиной, его матерью. Пушкины жили неподалеку, на углу Госпитального переулка, и частенько с детьми захаживали в гости к Бутурлиным. По легенде, едва ли не гувернер Бутурлиных первым разглядел талант Александра Сергеевича, сказав: «Дай бог, чтобы этот ребенок жил и жил; вы увидите, что из него будет». Бывали у гостеприимных Бутурлиных Николай Карамзин и Петр Вяземский.

Жизнерадостная и обворожительная Анна Артемьевна пыталась-таки склонить супруга к статусной службе. В 1805 году Дмитрия Петровича назначили посланником в Рим. Но тут, на его счастье, произошел разрыв дипломатических отношений, и граф в Италию не выехал. Отказался он и от поста посланника в Штутгарте. Наконец, с горем пополам уговорили Бутурлина стать директором Императорского Эрмитажа. Граф числился на этой должности вплоть до 1817 года, не принимая никакого участия в управлении музеем. Явно куда приятнее ему было сибаритствовать в имении.

Тут у Дмитрия Петровича обострилась астма, и он решил сменить климат. Медики советовали Италию, а он и не возражал. Все семейство перебралось во Флоренцию, купив ренессансное палаццо Монтаути-Никколини близ Виа-деи-Серви, переименованное в «палаццо Бутурлин».

Графиня с детьми перешла в католичество. Дворянский герб и по сей день сохранился во внутреннем дворе дворца.

В 1831 году дети уже скончавшегося тогда Дмитрия Петровича Бутурлина расстались с участком и остатками дома в Лефортово.

Новым владельцем стал купец первой гильдии Розанов, перестроивший каменные флигели в жилые дома и немедля превративший их в доходные.

Богородские купцы Кондрашовы, Максим, Федор и Никита, следующие хозяева имения, прибегли к услугам Ивана Павловича Херодинова, архитектора Московского окружного инженерного управления, автора проекта доходного дома (№46) на Мясницкой и перестройки усадьбы купца Георгия Лианозова в Гнездниковском переулке, ныне занимаемой Министерством культуры РФ.

Херодинов в 1887 году надстроил главный дом усадьбы Бутурлина еще одним этажом (здание стало трехэтажным), фасады украсил ампирными элементами, факелами, барельефами в виде женских фигурок, маскаронами в обрамлении венков, листьев пальмового дерева, жимолости и аканта.

Интерьер купцы-миллионщики пожелали иметь столь же роскошным. Херодинов придал им шик парадных классических форм.

Стены залов, в том числе музыкальной гостиной, украсил лепной декор в виде театральных масок и цветочных гирлянд. По замыслу автора проекта, в залах появился паркет со сложным рисунком, так называемым плетением в косу, и собранной из разных древесных пород восьмиконечной звездой.

Рядом, на Малой Почтовой улице, до 1917 года находились жилые дома шелкоткацкого предприятия купцов Кондрашовых.

После революции уже в самих пространствах их бывшей усадьбы разместилась ткацкая фабрика, а впоследствии их отдали в аренду учреждениям.

В настоящий момент усадебный комплекс, состоящий из особняка и флигелей, обладает статусом объекта культурного наследия федерального значения. В преддверии реставрации эксперты определили предмет охраны памятника. В охранный список вошли архитектурный облик здания, художественное оформление фасадов XIX века, крыши, форма дверных проемов и окон, композиционное решение интерьеров и его элементы.

Фото: Георг Риехакайнен, pastvu.com