Градозащитное общественное движение «Архнадзор» бьет тревогу.

12 апреля, когда отмечалось 200-летие со дня рождения Александра Николаевича Островского, мало кто вспомнил о важном для мастера русской драматургии адресе — Большом Николоворобинском переулке, 7, стр. 2.

Если дом в Замоскворечье, где писатель родился и прожил три первых года, широко известен, превращен в музей, то усадьба на Воронцовом поле, оставившая след в жизни Островского, до сих пор пребывает в критическом состоянии. Здание, которое в советское время занимал Институт питания, сейчас находится во владении НИИ общественного здоровья Российской академии медицинских наук и многие годы пустует. Оконные проемы заложены кирпичом, на фасадах осыпается штукатурка, оголена дранка. Известно, что за последние годы множество ценных деталей внутреннего убранства утрачено. Еще в 2010 году был разработан проект реставрации, который так и не реализовался. В июле 2014-го усадебный дом получил долгожданный охранный статус объекта культурного наследия регионального значения.

20 марта этого года город таки издал распоряжение об утверждении предмета охраны «Городской усадьбы А. И. Тессина — Н. Ф. и Э. А. Островских — С. К. Марк».

«Архнадзор» призвал привести реестровые сведения о памятнике в соответствие с научными данными, принять меры административного воздействия в отношении бездействующего пользователя памятника вплоть до иска в суд.

Светлейший князь, всесильный екатерининский канцлер, фактически инициатор раздела Речи Посполитой, Александр Андреевич Безбородко задумывал большой дом и парк на берегах Яузы, в Серебряниках, бывшей ремесленной слободе. К проектам привлекались первые зодчие — Джакомо Кваренги и Николай Львов. Увы, грандиозные планы свернулись в 1799 году, когда заказчик усоп. Название Николоворобинскому переулку дала небольшая церковь Николы в Воробине, построенная в конце XVII века на средства стрелецкого полка, которым командовал полковник Данила Воробин, во время стрелецкого бунта сохранивший верность царю.

В 1816 году участок земли приобрел коллежский асессор, представитель шведского обрусевшего рода, дворянин Андрей Иванович фон Тессин и выстроил на нем одноэтажный каменный дом.

Фамилия домовладельца, к слову, увековечена названием Г-образного Тессинского переулка, начинающегося от перекрестка Большого Ноколоворобинского переулка с Серебряническим.

Дочь Андрея Ивановича баронесса Эмилия Андреевна фон Тессин (1812–1898) стала мачехой Александра Островского, в девятилетнем возрасте потерявшего родную мать Любовь Ивановну Саввину, дочь пономаря.

Так в 1841 году усадьба с садом досталась зятю Тессина Николаю Федоровичу Островскому (1796–1853), отцу будущего драматурга. В 1839 году он, адвокат при Московском коммерческом суде, титулярный, а затем и надворный советник, получил дворянство и занялся частной практикой.

Имевшийся главный дом был надстроен вторым, деревянным, этажом с антресолями. А надо сказать, что неоднократно переезжающая семья, прежде чем покинуть Замоскворечье, успела сменить несколько адресов — Островские пожили и в Монетчиках, и на улице Житной. В Большом Николоворобинском переулке Александр Николаевич Островский с 1841 года провел много лет. Считается, что как раз здесь, в главном усадебном доме, он приступил к писательским опытам, сочинив первую небольшую пьесу «Картина семейной жизни» и очерк «Записки замоскворецкого жителя». Дебютные вещи Островского в 1847 году опубликовал «Московский городской листок». Тут же «новым драматическим светилом в русской литературе» была задумана комедия «Несостоятельный должник», пьеса, шедшая на подмостках как «Свои люди — сочтемся!».

Отношения Александра Николаевича с отцом всю жизнь были весьма натянутыми. Первый конфликт произошел, когда будущий писатель изъявил желание поступать на факультет словесности. Родитель настоял на более основательном образовании, и Островскому ничего не оставалось, как отправиться на юридический факультет Московского университета.

Мезальянс сына с Агафьей Ивановной Ивановой, то ли мещанкой, то ли вольноотпущенной крестьянкой, в любом случае простолюдинкой, никак не мог устроить Николая Федоровича. Союз не был освящен узами законного брака. Александр Островский съехал из родительского дома в деревянный флигель по соседству, где и прожил с Агашей, красотой не блиставшей, но отличавшейся оптимизмом и душевной щедростью, до 1877 года.

У них родилось четверо детей, трое ушли в младенчестве, сын Алексей — когда ему было за двадцать. От водянки к тому моменту уже скончалась и Агафья. О не дошедшем до наших дней флигеле напротив Серебрянического переулка Островский вспоминал: «… он был очень удобен для того, чтобы простудиться, и очень неудобен для того, чтобы писать и даже думать: у меня не было покойного угла, где бы такие операции могли совершаться без помехи».

Вдова Николая Федоровича Эмилия Андреевна проживала в имении Щелыково в Костромской губернии, где вторую часть жизни провел и Островский. Там же драматург в 1886 году и был похоронен.

Городская усадьба в Николоворобинском переулке перешла к новым владельцам, семейству состоятельных промышленников Марк-Вогау.

Гуго Маврикиевич Марк женился на Эльзе фон Вогау, наследнице владельца товарищества «Вогау и Ко», металлургических предприятий на Урале, торговца медью, углем, цементом, чаем и сахаром. У них родились сыновья, Макс и Конрад. Гуго Марк являлся совладельцем семейного бизнеса.

Новые хозяева изменили композицию усадьбы Островских — число строений вместе с флигелями и дворовыми службами возросло до семи. Сегодня они вплотную примыкают друг к другу, образуя уходящие вглубь участка две параллельные архитектурные группы. Небольшая перестройка коснулась и бывшего главного дома.

В 1884 году был приглашен тогда еще начинающий зодчий Виктор Александрович Коссов, лютеранин, выходец из «купеческих детей Великого княжества Финляндского», выпускник Императорской Академии художеств, позднее учредитель Петербургского общества архитекторов. В глубине участка он строит эклектический двухэтажный особняк (д. 7, стр. 1), напоминающий замок с шатровой башенкой, слуховыми окнами, полуподвалом. Фасады Виктор Коссов щедро снабдил богатым арсеналом архитектурной эклектики: рустовкой, пилястрами с муфтами, филенками, прихотливыми наличниками, розетками, аттиками, треугольными фронтонами.

В 1892 году тот же Коссов строит пару флигелей, существующую сегодня усадебную ограду и сторожку. Особняк записывается на имя матери Гуго, Софьи Карловны Марк, поэтому над крыльцом и сейчас различим вензель из переплетенных букв М и С. От времени Марков сохранились интерьеры бальной залы, дубовой столовой, лестница. Говорят, сюда в свое время захаживали в гости корифеи русского театра Константин Станиславский и Василий Качалов.

Между прочим, название полустанка Марк на Савеловской железной дороге имеет непосредственное отношение к его устроителю, Гуго Марку.

В 1908 году Марки с усадьбой расстались, и она была куплена фабрикантом Жучковым, владельцем бумажной фабрики.

После революции и национализации в здании, помнящем драматурга Островского (теперь его можно увидеть, только попав во двор), поместили лабораторию нейронной структуры мозга. В бывшем особняке Марков короткое время проживал знаменитый пианист Исай Добровейн, а потом расположилась клиника лечебного питания, где практиковал выдающийся терапевт, профессор Мануил Исаакович Певзнер, основоположник диетологии и клинической гастроэнтерологии. Певзнер избежал ареста по «делу врачей», лишь потому что в 1952 году его жизнь унес инфаркт миокарда.

Фото: pastvu.com, archnadzor.ru