«Один из “современных” домов Москвы — квартирный дом, выстроенный в стиле Гропиуса — Корбюзье. Но современный этот дом только внешне, потому что канализация, отопление и прочее технически очень примитивно и дешево сделано — комедия мощной современности при отсутствии соответствующей технической традиции, чтобы ее обеспечить».
Так писал Альфред Барр, будущий директор MoMA — Музея современного искусства в Нью-Йорке, в 1926 году приехавший в Советскую Россию и приглашенный в гости к Сергею Третьякову. Драматург, публицист и поэт-футурист радушно принимал американского искусствоведа в собственной квартире. Ужин начался с салата, потом ели колбасу со сладкой капустой, пили чай с пирожными и конфетами.
Гость все обстоятельно исследовал и в дневнике зафиксировал, что дом предназначался для служащих государственной страховой компании. «Эти привилегированные жильцы платили по 10 рублей (очень мало), — писал Барр. — Но из них тут мало кто остался, квартиры сдавались посторонним (тем, кто выиграл от НЭПа, то есть независимым торговцам и частным производителям — буржуа). Они платят по 200 рублей в месяц. Квартиры построены очень плохо. Плохая вентиляция, слишком широкие двери, кривые косяки, некачественная канализация, мусоропровод слишком узкий, трубы в ванной жалкие». Да и столовая, по словам Барра, была маленькой, поэтому компания разделилась на группы.
Речь в мемуарах Барра шла о доме Госстраха на Малой Бронной улице (21/13, стр. 1), объекте культурного наследия регионального значения, памятнике конструктивизма. Это было одно из двух пятиэтажных жилых зданий, что предназначались для сотрудников нового госучреждения, Госстраха СССР. Журнал «Строительство Москвы» тогда же охарактеризовал их как «первый, без сомнения, удачный опыт постройки жилых зданий в конструктивистском направлении».
Строительство инициировал автор схем-проектов «социального расселения» Николай Александрович Милютин. Тогдашний нарком финансов РСФСР, автор труда «Соцгород» и выпускник художественного училища барона Штиглица по классу рисования окончить Московский архитектурный институт экстерном смог лишь в 1940 году. Милютин стремился перестроить жизнь трудящихся, организовать бытовое обслуживание населения и теоретические измышления подкреплял экономическими расчетами.
Чиновники, перебравшиеся из Ленинграда в новую столицу, собственных квартир не имели и, следовательно, идеально подходили для участия в жилищном эксперименте с домами-коммунами. Архитектор Борис Великовский проектировал первый дом для Госстраха в Барыковском переулке. Второй дом, отметивший пересечение Малой Бронной и Спиридоньевского переулка, стал дебютом, экспериментальной площадкой для Моисея Гинзбурга, «старшим братом» или прообразом знаменитого дома Наркомфина на Новинском бульваре.
Все, что было придумано еще до революции в апартаментах доходных домов, архитектор адаптировал к жилищу нового типа. Но верхний, пятый этаж он превратил в подобие общежития с дюжиной комнат с общей кухней, парой ванных и санузлов. Чердак превратился в галерею для сушки белья, подвал — в прачечную и кладовку. На остальных четырех этажах расположились отдельные двух-, трех- и четырехкомнатные квартиры разной конфигурации с просторными передними, двустворчатыми межкомнатными дверями, отдельными ванными комнатами с водонагревателями, газифицированными кухнями и балконами с бетонными бортиками, ставшими выразительными элементами фасада. Полы в ванных выкладывались метлахской плиткой, в комнатах — паркетом.
В квартирах имелись стенные и холодные шкафы для провизии. Во встроенных шкафах скрывались откидные кровати. В стенах — трубы для самоваров и желоба мусоропроводов. Угловые квартиры обрели панорамные окна и эркеры с угловым остеклением. Кроме электропроводки на стенах в комнатах укрепили штепсели.
На первом этаже предусмотрели универсальный магазин, что является прямой цитатой традиции доходного дома. Со стороны двора вместе с другими зданиями постройка образовывала двор-колодец. Фасад оштукатурили смесью, имитирующей гранит. Плоская крыша, где располагались солярий, навес от дождя, цветник и розарий, получила пробковую и гольцементную изоляцию. На нее можно было выйти из общежития.
В доме Госстраха поселились и Гинзбург, и сам Милютин. Совсем скоро многие жильцы дома были репрессированы и расстреляны, в том числе Сергей Третьяков. На фасаде дома ему был установлен памятный знак «Последний адрес», а также начальнику планово-экономического отдела «Геолмаркштреста» Наркомата местной промышленности РСФСР Мееру Берков-Зеликовичу Цукерману, начальнику Управления механизации учета Центрального управления Народнохозяйственного учета Государственной плановой комиссии при СНК СССР Цезарю Адольфовичу Гейну, главному инспектору легкой атлетики Всесоюзного комитета по физкультуре и спорту при СНК СССР Александру Васильевичу Маляеву.
Вместо розария и солярия надстроили шестой этаж, подвал закрыли. Дом Госстраха стал обычным многоквартирным жилым домом в самом сердце нынче модного московского района.
Фото: Максим Мухин, pastvu.com