О прогулках по московскому «Бродвею» в молодости и культовых кафе «Аэлита» и «Молодежное», которые теперь мало кто помнит, о современной архитектуре — спичечных коробках, превращающих город в непонятное существо, и любимом Арбате, который потерял патриархальность.

Москва моего детства…

Родился я в замечательном месте Москвы — арбатском переулке, который тогда был Большим Афанасьевским, превратился в улицу Мясковского, а сейчас, слава богу, вернул свое историческое название. Очаровательный переулок…  Рядом с домом была 57-я мужская школа. Правда, я недолго в ней проучился. С 5-го класса я учился в ЦМШ при Московской консерватории.

Детство — лучшая пора в нашей жизни, мы это осознаем не сразу — сначала куда-то стремимся из этого детства сломя голову, мечтаем, когда все это закончится. Я вспоминаю, как уроки в школе тянулись бесконечно — как нос утыкался в парту, когда что-то не выучил. Сорок пять минут превращались в век. А сейчас, когда годы летят с совершенно немыслимой скоростью, как скорый поезд, мы вспоминаем эти годы с благодарностью и нежностью.

Мои московские адреса…

Все мы в молодости выходили «на Бродвей»: шлялись от площади Пушкина к Охотному Ряду и обратно. И пытались поймать взгляды идущих навстречу девушек, а они не смотрели на нас, что нас очень обижало, наверное, мы были совсем сопляками. А позже, когда настал возраст, когда девушки могли на нас обращать внимание, нам было уже не интересно так гулять.

Позже — места, где играли джаз: кафе «Аэлита» на Садовой, уже и дома этого нет. Никто не помнит «Молодежное» — а это было средоточие интересов московской молодежи всех рангов — попасть туда было невозможно, очередь стояла очень долго и безнадежно.

Места, где я учился. Центральная музыкальная школа, здание за ГИТИСом, тогда это был Собиновский переулок. Бывшая Герцена, 13 — консерватория.

Позже в жизни появилась кирха — Всесоюзная студия грамзаписи, которая прекратила свое существование в 1991–1992 году, здание распоряжением правительства неизвестно зачем было передано Англиканской церкви, у которой даже нет большой паствы. А это было удивительное здание, где были записаны музыкальные шедевры — и оркестровые, и камерные, и сольные…  Намоленное место, с прекрасным залом, с оборудованием по последнему слову техники — теперь это просто памятник архитектуры, не более того. Там проводятся какие-то лекции и другие мероприятия, связанные с церковью. Все это мне уже не интересно.

Какие-то места сборов: коктейль-холл на 2-м этаже гостиницы «Москва», кафе на 15-м этаже там же — туда мы ходили еще школьниками в выпускных классах, кафе-мороженое «Московское» на Горького.

Мои любимые районы…

Арбат, Арбат и еще раз Арбат. Несмотря на то что арбатские переулки уже совсем не те — в них нет той патриархальности, не чувствуется эта самая дореволюционная Москва. Вы знаете, что такое арбатские переулки? Сейчас они, правда, несколько изменились, как и вся Москва. Даже не несколько, а кардинально — там появились большие дома, раньше это была настоящая купеческая Москва с маленькими особняками, витражными стеклами на лестничных площадках. И это была прелесть: когда идешь вечерком и нет неонового освещения, как сейчас. Покачивались обычные лампы, снег блестел, как бриллианты. А теперь не блестит, да и бриллианты не дотягивают до того снега. Все это потеряло очарование. Тем не менее все это — мое любимое.

Нелюбимые районы…

Рабочая улица, Абельмановская, шоссе Энтузиастов — эти районы я не люблю. Хотя Крестьянская Застава мне нравилась, я там преподавал одно время: в общеобразовательной школе вечерами размещалась школа общего музыкального образования.

Хотел бы я что-то поменять в Москве…

Это бесполезно. Москве не вернется ее облик. Петербург сохранил свой облик, а Москва не сохранила ничего: есть только отдельные кусочки — в какой-то степени Патриаршие, Чистые пруды, Арбат, но тоже уже не очень. Москва претерпела огромные изменения: все эти новые громадные дома…  Когда было только «Сити», можно было примириться, что это такой кусок, конечно, не Америки, но продвинутой Европы. На этом надо было остановиться: сейчас по всей Москве воздвигают поставленные на попа спичечные коробки, и не один коробок, а три, которые всунули один в другой. Это ужасно: у них нет ни вида, ни души — ничего. Они просто уроды, которые превращают наш город в непонятное существо, из которого выросли совершенно посторонние предметы. Никакой архитектурной красоты они не представляют, не потому что я ретроград и консерватор, а потому что не могут представлять собой ничего симпатичного коробки, в которых нет ничего — ни индивидуальности, ни красоты. И жить в этих доминах, мне кажется, это ужасно. Это не та Москва, которая Москва. От Москвы пытаются изо всех сил ничего не оставить. Это началось с Лужкова.

Могу ли я описать москвича…

Теперь нет. Раньше москвичи имели лицо: они были неторопливы, обстоятельны, очень вежливы. Встретив не знающего город человека, москвичи были готовы прийти на помощь, объяснить, пройти несколько десятков метров, чтобы показать дорогу. Сейчас это безликая масса, которая несется тебе навстречу, никакого представления о городе они не имеют, они никогда в нем не были, переезжают от окраины до окраины — с работы до дома. Они Москвы не знают — настоящей Москвы. В городе нет какой-то радости, что ли.

Но все равно, при том что я сказал, не променял бы этот город ни на какой другой. То, что осталось, этими кусочками, оно все равно греет мое сердце.

Сейчас живу…

Последнее время я жил на 1905 года, прямо на площади — это было очень шумно, но я себя ощущал в Москве. Сейчас мы переехали на Автозаводскую, но в ней тоже сохранились какие-то куски Москвы, которую я помню. Может быть, я чересчур критичен, может, время требует немыслимого устремления вверх — не знаю.

Сравнивая Москву с заграничными городами…

На Москву я всегда смотрел одинаково: я вспоминаю приезды из-за границы и приезды с гастролей. Мои первые выезды за границу были в 1967–1968 году, поэтому мы прилетали еще во Внуково. В памяти у меня осталось, что рейсы прилетали утром. Во время путешествия по Ленинскому проспекту мое сердце наполнялось радостью: неужели я живу в этом прекрасном городе?..  После Праги, после Хельсинки, после Варшавы, после Гданьска. Мы не ездили далеко на Запад первое время.

Первое сильное впечатление, что это нечто другое, совершенно другое: впечатление от посещения Соединенных Штатов Америки, Нью-Йорка — вот он, другой. Это было чем-то неизведанным. А Европа — да, красива, но у нас есть свой Петербург, красоты есть и в Москве. Глаза радуются, но ты не открываешь их широко: «Вот это да!» А Нью-Йорк — да, он производит сильное впечатление своей громадностью. Если ты подъезжаешь к Нью-Йорку ночью через Бруклинский мост, видишь это спящее механическое громадное — инопланетный корабль с огоньками окон в почти полной городской темноте — здорово-здорово, интересно. И все равно, приезжая в Москву, радуешься, для меня Москва — радость.

Много лет, с 1996-го по 2007-й, я прожил в Германии — два года в Кельне и в Берлине больше десяти лет. Не знаю, в Кельне вообще ничего исторического не осталось, кроме собора. В Берлине — он был весь разрушен — исторических зданий практически не существует. В принципе, ничто не вызывает восторг. Гаага показалась мне никакой: эти двухэтажные красные одинаковые здания как казармы, вообще никакая…

Ближайшие выступления Оркестра джазовой музыки имени Олега Лундстрема, которым я руковожу…

17 июня мы будем в «Зарядье». Это буквально аккомпанемент двум солистам — Ане Бутурлиной, с которой мы долго работаем и любим ее, и американо-французскому темнокожему певцу, о котором я ничего не знаю — зовется он Mr. Melvin, первая встреча состоится перед концертом.

Также Оркестр выступит на Московском джазовом фестивале. Это значительное событие, концерты пройдут на нескольких площадках, участвуют замечательные коллективы — Игоря Бутмана, Ларисы Долиной и так далее. Очень представительный фестиваль. В этот раз мы будем аккомпанировать Ане Чиповской, выступление которой состоится в саду «Эрмитаж» 24 июня  с 18 до 19 часов.

Еще к нам можно прийти 2 июля — мы играем два концерта: один в «Зарядье» на улице — дневной опен-эйр, радостное событие для людей, которые просто идут по улице, второе событие — вечерний концерт в Большом зале консерватории, на этот концерт я готов пригласить с удовольствием.

Фото: Persona Stars