О столичной разноголосице, нелюбимых Патриках, Садовом кольце на рассвете и о том, к чему приводит изнеженность москвичей.
Я родился…
В городе Сенгилее Ульяновской области. В начале XX века Сенгилей был вполне себе уверенным уездным городом с церквями, мельницами, купеческими домами и прочей красотой. В 1950-х все это взорвали, снесли и затопили при строительстве водохранилища. По-моему, это огромная трагедия. Мне очень жаль, что я не видел и не увижу этот город таким, каким он был и мог бы быть. Я бы очень хотел пройтись по тем улицам.
Сейчас же это постепенно умирающий райцентр, где все друг друга знают: заняться нечем, работать негде. Ясное дело, что все оттуда уезжают — и я уехал в 2013 году.
Сейчас живу…
В Замоскворечье. У меня 13-й этаж, и с одной стороны Котельническая высотка и самая старая в Москве мечеть, а с другой — Кремль и много-много разных церквей. А еще трамвайная линия, памятник Тукаю и центр татарской культуры прямо во дворе. Вот иногда случается, что в мечети запевает мулла, все церкви рядом начинают звонить, едет трамвай, у памятника читают стихи, а в центре татарской культуры танцуют под веселую музыку. Я лежу слушаю всю эту разноголосицу и радуюсь.
Люблю гулять…
Я не люблю парки. Мне нравится шататься по дворам и закоулкам. И на самом деле не важно где. Хорошо просто выйти из дома и пойти куда глаза глядят. Нет-нет да и встретишь кого-нибудь знакомого, найдешь каких-нибудь приключений, разговор какой-нибудь услышишь или сам с кем-нибудь поговоришь. Все равно зайдешь во двор, в котором никогда не бывал, в арку какую-нибудь завернешь, в окно чужое заглянешь — мое любимое занятие.
Раньше я любил еще сесть в трамвай и ехать бесцельно. Но теперь нет на это времени, жаль.
Любимый московский район…
Есть районы, в которых я странным образом чувствую себя как дома. Вот прямо какую-то глубинную безопасность ощущаю я там.
Это Марьина Роща, где находится мой институт (Высшая школа сценических искусств Константина Райкина. — «Москвич Mag»), Сокольники, Лефортово и Басманный. Тут я знаю каждый переулок и каждую собаку, тут я мог бы водить экскурсии и снимать сентиментальный фильм «По волнам моей памяти». Вообще удивительно, как город, когда-то совсем чужой, обрастает воспоминаниями, и вот уже ни одного угла не остается от этих воспоминаний свободного. А вот тут я с тем-то попрощался, а вот тут мы познакомились, а тут лежали пьяные в кустах! А вот скамейка, на которой…
Нелюбимый район…
Патриаршие пруды! Как можно было так изгадить прекрасное место? Всегда, если вынужден оказаться на Патриарших, надеваю на себя дерюгу, пачкаюсь, и так, чумазый, хожу. Чтоб не дай бог не слиться с ними, заполонившими район. Как будто в рилс какой-то попадаешь! Хотя, может, это мои какие-то комплексы.
Не люблю еще Кузнецкий Мост, Столешников и все, что рядом — мертвые зоны под кислотной иллюминацией.
Ну и развязки в районе «Сити», мне кажется, прокляты в веках.
Кафе, бары и рестораны…
Одна моя питерская подруга сказала, что Москва — это одна большая едальня. Так вот будто бы уже все всем наелись, нет? Мне нравится находить какие-то подвальные, пропахшие вековым жиром чайханы, невероятные шашлычки и съедобную шаурму. Рестораны я разлюбил из какого-то чувства протеста неизвестно кому.
Нравятся мне булочные, которые вдруг начали открываться — мне кажется, в Москве их не хватало и не хватает до сих пор. Например, совершенно прекрасная DNA на «Кристалле», их же проект «Чапа» на Чистых. Но до «Чапы» я так и не дошел, очереди из хипстеров вызывают у меня физическое недомогание.
Мое отношение к Москве менялось…
Когда я начал ходить по ней пешком, уже после окончания института. Тогда я ее и узнал, и полюбил. И оказалось, что она не такая уж и большая, и даже маленькая, и достаточно тесная. Что тут всегда встретишь знакомого, да и в каждом районе непременно кто-то живет или жил, и заблудиться тут невозможно, и никому от тебя ничего не надо. И особое удовольствие вдруг оказаться на улице летом часов в пять утра. Все спят, никого вокруг, идешь один по Садовому кольцу и думаешь о чем-то возвышенном.
Москвичи отличаются от жителей других городов…
Мне кажется, москвичи ужасно избалованы. Как-то я ехал с москвичами в Адыгею. Боже! С каждым километром их лица становились все кислее, через три часа они уже требовали немедленно где-нибудь остановиться поесть, и не на заправке не дай бог, нужно ехать искать ресторан… Девочка чуть не расплакалась, когда узнала, что в кофейне под Тулой нет миндального молока. От стресса у девочки разболелся зуб, в Ростове нам пришлось искать стоматолога. Вместо 16 часов мы ехали до Майкопа три дня! Все эти доставки, лавки, самокаты, такси за три минуты — все это уже на грани разврата. Но ведь и отказаться от этого невозможно!
Мне не нравится в Москве…
Необходимость постоянной гонки.
Мне не хватает в Москве…
Некоего величественного увядания. Слишком все вымыто.
Если не Москва, то…
Петербург. Самый красивый город на всей Земле.
В издательстве Individuum вышла моя книга «Бражники и блудницы. Как жили, любили и умирали поэты Серебряного века»…
Собственно, из названия понятно, о чем она. Вы можете купить книгу во всех книжных, но я рекомендую поддержать небольшие независимые магазины, например мои любимые «Фаланстер», «Ходасевич» или «Пархоменко». Кстати, в начале декабря в «Пархоменко» пройдет книжный фестиваль «Параллельно» — уверен, что это будет интересно и в своем роде уникально! 7 декабря в 19.00 буду читать на фестивале отрывки из книги — заходите.
Еще я играю в спектакле «Зеленые щеки апреля» в Театре.doc. Это спектакль по прекрасной пьесе Михаила Угарова и единственная сейчас возможность этот текст услышать. Приходите — следующий спектакль 13 декабря.
Фото: Наталья Скатникова