Об уважении к русской речи, о жизни в Оружейном переулке и книге «Жизнь в гостях».

Я родился…

Книга «Жизнь в гостях», которая выходит к моему 80-летию, начинается так: «Я появился на свет жарким летом 1940 года на 3-й Мещанской улице в городском роддоме №8 Дзержинского района Москвы. Были люди, кто называл его по привычке «Старо-Екатерининской больницей» или в стиле 1920-х — «Пролетарским родильным домом». За два года до меня там же родился и Володя Высоцкий.

Рос я по соседству с больницей, в «классической» московской коммуналке, в комнате размером в шестнадцать квадратных метров. Раньше в нашем пятиэтажном сером доме №39 на 2-й Мещанской был учебный корпус Плановой академии, где учился мой отец. Потом аудитории перегородили, и выпускникам-экономистам достались крошечные квартирки-«скворечники». В них проживало и немало солидных профессоров. Помню длинный рукав коридора и общественный санузел напротив нашей комнаты. Четыре умывальника, холодная вода и четыре туалетные кабинки. Все предметы в нашем доме были пронумерованы. Слова «казенное имущество» и «инвентарный номер» пришиты к памяти, как фамилия «Смехов» — к детским майкам и трусам — на выезд детсада в летнюю смену».

Сейчас живу…

Пышно выражаясь, в ЦАО, Тверской район, а для своих — на Маяковке. Что достопримечательно для нас с Глашей (супруга, историк кино Галина Аксенова. — «Москвич Mag») в округе: в Оружейном переулке в угловом, ныне светлом двухэтажном доме в 1890 году родился Борис Пастернак; в пункте соединения Оружейного переулка и улицы Фадеева (тогда она так не называлась) в романе «Доктор Живаго» жила пастернаковская Лара. С противоположной стороны Садового кольца на наш сегодняшний приют смотрит бывший «актерский дом» на улице Чехова (ныне Малая Дмитровка), где в 1979 году наш с Глашей роман скрывал от чужих глаз близкий друг Юрий Визбор. В том же доме проживает прекрасный артист Леня Каневский, с 1957 года — любимый коллега по Театральному институту им. Щукина, кому — вместе с его Анечкой-женой — мы открылись по секрету и до сих пор очень дружим. А в двух минутах ходьбы, на Садовом кольце, стоял кинотеатр «Экран жизни», и меня сто раз пропускала без билета билетерша, лечившаяся у моей мамы. Теперь там ГИБДД Москвы, тоже интересное кино…

Я гуляю в Москве…

Главный «гулятель» в семье — жена Галя-Глаша Аксенова. Иногда ей удается и меня выгуливать. Если вместе пройдем от дома и обратно километров шесть — я счастлив, но для подруги жизни это будет третья часть ее желанной прогулочки.

Мой любимый район…

С детства-юности не один, а много маршрутов: по 1-й Мещанской (проспект Мира) от Колхозной до Рижского вокзала (где у Володи Высоцкого «дом на Первой Мещанской в конце») или от дома по Сретенке до Манежной — так в школьные годы гуляли с ближайшим другом Андрюшей Егоровым; а с 1-го курса Щукинского училища до диплома и на всю жизнь — паутина арбатских улочек и сам Арбат; и Патриаршие пруды, и Чистые пруды, и очень драгоценное для меня место — Новодевичье!

Нелюбимый район…

Такого в моем городе нет.

Любимые рестораны…

В юности они были редкими и сомнительной ценности событиями. Помню, в «Праге» на Арбате раздражали жующие советские буржуи и смущало социальное унижение официантов. В золотой век Театра на Таганке самым классным и «своим» стал ресторан ВТО на улице Горького. Удовольствие доставляли изредка посещаемые злачные залы ЦДЛ и Дома кино. На вес сомнительного золота являлись роскошества «Арагви» и «Метрополя». С 1990-х годов сразу и густо обновились знания и опыт ресторанных посещений: в ФРГ, США, Израиле, а потом вдруг и дома! В Москве потрясающе развиваются и обещают победить в мирном соревновании всех лидеров мыслимых, немыслимых и мишленовских пищеблоков родные рестораны-кумиры. А в Питере? А в Перми? В Екатеринбурге и Воронеже? В Таганроге и Благовещенске? В Москве предпочтительны любимая «Пробка» на Цветном бульваре, грузинский «Сахли», соседский «Тан» и подвал «Хинкальная Зандукели» в нашем доме!

Место в Москве, куда давно собирался, но никак не соберусь…

Ландшафтно-архитектурный парк и ансамбль «Зарядье».

Москвичи отличаются от жителей других городов…

Так наглядно, бессмысленно и очертя голову носятся по улицам в рабочие и выходные дни только дорогие мои земляки…

Москва отличается от других мировых столиц…

По-моему, в Москве можно обнаружить Нью-Йорк или Лондон. И в Париже, Нью-Йорке, Лондоне можно вдруг набрести на Москву как на атавизм.

Но к Москве я приговорен, Москва родной была и родной пребудет, Петербург был и остается чудесным — «вне конкурса». Вот так.

Что в Москве изменилось за последнее время…

В Москве стало лучше с парками, ресторанами, театрами, но хуже с климатом; стало гораздо умнее с самоизоляцией, но гораздо глупее с лужковским барокко. Мне нравятся широкие тротуары, но не нравится, как некачественно они сделаны, словно каждая плитка вступила в смертный бой с соседкой.

Мне приятно, что в лучших магазинах родного города, в книжных «Москва», «Дом книги», «Библио-Глобус» и «Фаланстер», продается новинка «Жизнь в гостях» (моя книга), и это для меня Москву «красит нежным цветом». Шучу.

Мне не хватает в Москве…

Меня! После пандемии отменились спектакли, и меня нет во «Флейте-позвоночнике» на Таганке, в «Гоголь-центре» на спектакле «Сестра моя — жизнь. Борис Пастернак», в Театре Наций на «Иранской конференции» и на премьере фильма Юлии Колесник «Земля Эльзы» с Ириной Печерниковой и со мной в ролях!

Я хотел бы изменить в Москве…

Чтобы писали раздельно «что бы я хотел… », а слитно — «несмотря», чтобы говорили с уважением к правилам русской речи: не «задействован», а «участвует», не вставляли слова-паразиты «как бы» и «короче» по сто раз на дню. Хочу, чтобы не плевали и не бросали окурки на тротуары города, по которому ходят…

Если не Москва, то…

То зачем мне было бы рождаться?

Где меня можно застать, кроме…

«Нигде кроме, как в Моссельпроме!»

Фото: Илья Золкин