Программный директор форума «Время созидателей», один из основателей национальной инициативы «Живые города», научный редактор книги «Счастливый город» Лев Гордон рассказывает о четырех голосах города и о том, как договариваться с властью.

Из вашей биографии складывается впечатление, что вы коллекционировали постдипломное образование в лучших мировых университетах. Как это началось?

Думаю, это гены и влияние среды — с детства вокруг меня все постоянно учились (сейчас это называют «непрерывное обучение», lifelong learning). Я рос в семье преподавателей — мама преподавала программирование, а отец окончил медицинский, потом юридический, защитил кандидатскую и по утрам на втором этаже нашей дачи над рекой Камой писал докторскую по криминалистике и судебной экспертизе. Образование мне всегда казалось неотъемлемой частью жизни. Постоянное развитие для меня стало естественным процессом, как дыхание. Ученые говорят, что познание — одна из четырех врожденных потребностей человека. И если обстоятельства не отбили желание учиться, то здоровый человек естественно тянется к познанию и развитию всю жизнь. После учебы в Санкт-Петербурге, получив стипендию, я окончил во Франции программу «мастер европейского бизнеса», потом работал в разных компаниях и странах, окончил в Колумбийском университете Executive MBA по лидерству и стратегии, учился в Гарварде, в Йельском университете, в Лондонской школе бизнеса. На работе я тоже постоянно приобретал разные знания — в сфере управления и коммуникаций, переговоров, разрешения конфликтов, развития руководителей и организаций.

Сколько времени вы прожили в Москве?

Несколько лет. У меня прабабушка и прадедушка из Москвы — Мария Робертовна и Лев Николаевич Писаревы. В детстве я гостил у прабабушки на Чистых прудах, где в 1980-е годы сразу за прудом стоял «Джалтаранг» — главный на тот момент индийский ресторан в Москве. А уже взрослым, когда работал в голландской компании ING Group, меня пригласили открывать нашу страховую компанию в Москве. Я приезжал на полгода в 2005 году. Москва мне нравится, у меня там много замечательных коллег, близких друзей, любимых мест, но тогда из Москвы я осознанно уехал из-за пробок.

Потом я жил в Москве два года, когда в 2015 году наша инициатива «Живые города» вышла на федеральный уровень. Мне повезло, я жил на Тверской, рядом с мэрией, ходил оттуда пешком в офис на Баррикадной — 25 минут через бульвары и Патриаршие пруды. Окна выходили на Вознесенский переулок и кроме парадов с танками остальное время было тихо. Для меня Москва последних лет — это город, по которому я хожу пешком. Любимое место — кафе David B в Большом Палашевском. В этом плане мне повезло, ведь Москва очень разная, но моя Москва, в которой я проводил время — старые районы в центре. В Южном Бутово я тоже бывал и, кстати, в силу личных причин этот район, как и Новые Черемушки, наполнен для меня особым очарованием.

В Нью-Йорке я работал 7 лет, жил на 42-й улице на берегу Гудзона, тоже ходил пешком на работу те же 25 минут. Манхэттен — место, где можно передвигаться пешком, иногда на метро. В этом смысле Москва и Нью-Йорк для меня чем-то похожи.

Вместе с тем вы никогда не теряли связи с Ижевском — городом, где вы родились. Вас даже можно назвать региональным общественным деятелем.

Я пожил в городах по всему миру, работал в ведущих мировых компаниях в 35 странах. При этом мои корни, мой дом — в Ижевске. Ижевск — в моем сердце, где бы я ни был. В Хартии «Живых городов» записано: «Горожанин — это не тот, кто живет в городе, а тот, кто живет городом».

Мне всегда было интересно увидеть все лучшее, что люди создали в других странах, и перенести это домой в Россию. Наблюдая за жизнью в Бресте, Париже, Ренне, Познани, Нью-Йорке, Милане, Бангалоре, Лондоне, Берне, Цюрихе, Сиэтле, Ванкувере, Праге и Амстердаме, я видел, что внутреннее состояние, культура общения людей определяют качество жизни в городе. Когда после 18 лет путешествий я вернулся в 2008-м в Ижевск, то обнаружил удивительную вещь — на кухнях сидят потрясающе талантливые художники, инженеры, музыканты, предприниматели и программисты мирового уровня. Если бы они попали в Амстердам, Нью-Йорк, Лондон или Париж, то были бы элитой этих городов.

При этом обстановка в городе была не очень живая: низкий уровень доверия, связанности, коммуникаций, нет культуры, умения сотрудничать, договариваться, нет общего образа будущего, энергия жизни не течет…  Сравнивая жизнь в Ижевске с Амстердамом и другими передовыми городами, я увидел, что есть какая-то системная проблема. Но в тот момент я не думал, что могу с этим что-то делать.

А в 2012 году ко мне обратился глава администрации Ижевска: Лев, помоги разработать стратегию развития. Наверное, потому что я в свое время работал директором по стратегическому развитию и повидал много интересных городов. Я собрал близких друзей, товарищей тоже с опытом жизни и проектной работы в России и других странах — тех, кто волей обстоятельств оказался тогда в Ижевске.

Сравнивая жизнь в Ижевске с Амстердамом и другими передовыми городами, я увидел, что есть какая-то системная проблема.

То, что представитель мэрии обратился к нам, горожанам, для нас было очень необычно. Раньше мы считали, что есть мэр, он всем управляет, а у нас своя отдельная жизнь. А тут мы увидели возможность, перешли в позицию стратега, приняли внутреннюю ответственность за будущее города, и к нам пришла мощная пассионарная волна, которая запустила серьезные процессы изменений. Все это вылилось потом в национальную инициативу «Живые города», в мероприятиях которой уже приняли участие лидеры развития и созидатели из более 600 городов и 20 стран. Опыт семи лет изменений мы как раз анализируем на VII Форуме Живых городов, который идет онлайн все лето.

Может быть, ситуация в 2008 году в Ижевске является следствием целого комплекса социальных, инфраструктурных, управленческих проблем, характерных для всех российских городов?

Для многих городов России это, несомненно, системная проблема. Ижевск — промышленный город с населением 645 тысяч человек, 19-й по размеру в России. В 1990-е производство значительно сократилось — например, на крупнейшем заводе «Ижмаш» из 75 тысяч сотрудников осталось 8 тысяч. И на этом фоне вместо сплочения горожан для решения общих вопросов был очевиден обратный тренд — разрозненность городского сообщества. Мы увидели в Ижевске, что в городе нет потока живой, творческой, созидающей энергии, и мы заинтересовались: а как с этим работать? Явно начиная с себя, нет другого способа.

Создали группу молодых предпринимателей, семь человек 35–40 лет, потом начали собирать других лидеров, выявили около ста человек, которые влияют на ситуацию в городе: предприниматели, общественные лидеры, представители городских и региональных органов власти. Создали Ассоциацию развития города и поняли, что через объединение и налаживание диалога среди ключевых игроков мы можем создать общее видение и потом соединить наши творческие энергии.

И каковы же были предварительные результаты вашей деятельности в Ижевске?

Результаты были потрясающие, и я не преувеличиваю. За полтора года с нашей первой встречи мы создали Ассоциацию развития города, стали выявлять и соединять городских лидеров, вести массовые образовательные программы, запускать городские проекты, используя лучший мировой опыт и работая с ведущими учеными и экспертами: Вячеславом Глазычевым, Денисом Визгаловым, Кейс Донкерс и Мэрилин Хэмилтон.

Например, Мэрилин — автор книги «Интегральный город», которую мы перевели на русский. Это глубокий труд, в котором она исследует разные аспекты города как сложной живой системы, «человеческого улья». Пчелиные ульи известны своей высокой слаженностью и адаптивностью — это пример хорошей живой системы. И Мэрилин смотрит на 12 «интеллектов» города — экологический, социальный, эволюционный и другие. И мы этот подход интегрального развития стали применять у себя в Ижевске.

Какие там ключевые моменты: во-первых, работа с внутренним состоянием горожан и культурой общества определяет успешность города. Во-вторых, город — это всегда многоголосье. Неважно какой, на 10 тысяч человек или на 10 миллионов. И четыре основных голоса, которые задают в нем тон: предприниматели как драйверы инноваций, администраторы как хранители структуры, некоммерческие организации как голос заботы и четвертый голос — активные горожане.

Но западный опыт, скорее всего, не очень подходит к постсоветским городам по многим причинам. Вы видели знаменитый, смешной и в то же время печальный плакат «Типичный российский город» от «Городских проектов» Ильи Варламова?

Жизнь — это не только то, что видно глазу. «Городские проекты» Ильи Варламова — это серьезная инициатива по пробуждению внимания горожан к своей роли в городе. При этом в «Живых городах» мы идем глубже и опираемся на универсальные законы жизни.

Да, в каждой стране свои особенности, при этом есть так называемые универсальные законы, которые действуют везде. Есть сила притяжения, предметы падают вниз и в Китае, и во Франции, и в Бразилии, и в России. Мы также опираемся на универсальные законы жизни, которые одинаковы в любой стране мира, в любую эпоху.

Что произошло в Ижевске: за полтора года мы соединили городских лидеров, давая им возможность почувствовать эту новую культуру жизни. Мы спящий, провинциальный город превратили в самый на тот момент живой и активный в стране.

Мы выигрывали многие конкурсы, в том числе как «лучший проект по развитию и продвижению территорий». Получили множество российских и международных наград, вошли в Муниципальный атлас АСИ (Агентства стратегических инициатив) и лучшие практики Минстроя РФ. Коллеги из российского МИДа пригласили нас съездить на всемирный форум в Давосе, и когда мы рассказали о нашем интегральном подходе и «Живых городах» министрам и лидерам из 27 стран, все хлопали стоя, не останавливаясь. Почему? Потому что то, с чем мы стали работать, одинаково откликается и у помощницы Нельсона Манделы, которая в тот момент была министром коммуникаций Южной Африки, и у представителей Франции, и у постсоветских стран. У любого живого человека. То, что мы обнаружили — универсально.

Вы совершили открытие какого-то нового закона природы?

Суть проста — в каждом человеке скрыта огромная жизненная сила. Часть ее дана нам с рождения — мы рождены творцами, созидателями. Часть идет через нас ежемгновенно, это тонкая жизненная энергия, «прана» в ведической традиции, «ки» у японцев, «ци» у китайцев. Она лежит в основе креативности, созидания, воли, видения. Но у большинства людей эта энергия заблокирована из-за низкой пропускной способности — и, как следствие, КПД их жизни очень низкий. На уровне индивидуальных субъектов это происходит из-за психологических травм, ограничивающих установок, выученной беспомощности, незнания своих истинных ресурсов и неумения ими пользоваться. То же и с коллективными субъектами — мы как общество живем с очень низким КПД, наша сила создавать материальные и нематериальные блага крайне ограничена по многим причинам. И вот мы стали с этим работать, экспериментировать, соединять лидеров общества, бизнеса и власти и создавать среду, где все горожане почувствовали бы больше возможностей для живого общения, сотрудничества и проявления своего творческого созидающего потенциала. Начало всему — живой контакт, живой диалог.

Как именно вы строили этот диалог?

Ну живой диалог с другим начинается с внутреннего пробуждения и познания себя. Вначале мы устанавливаем контакт с собой, своей душой, интуицией, своим высшим Я, потом мы можем обращаться к душе, высшему Я другого человека. Нет другого пути.

Мы спящий, провинциальный город превратили в самый на тот момент живой и активный в стране.

У нас в «Живых городах» возникла уникальная модель «6K», шести последовательных ступеней к созданию лучшего будущего: первая К — это креатив, жизненная энергия творчества и созидания, к которой у нас у всех есть доступ, это опора, фундамент; вторая К — коммуникации, это про важность общения, налаживания живого диалога; третья К — координация, когда мы узнаем, какие интересы и ресурсы каждый привносит в общий круг, проявляем личные и находим общие цели. Затем мы переходим к четвертой К — кооперации, то есть сотрудничеству, когда мы объединяем усилия для решения общих задач. Это всегда дает больший результат, чем действия порознь, и так возникает пятая К — новая культура сотрудничества, которая становится привычной, основанной на общем, так называемом коллективном разуме и коллективном действии, из которого рождается шестая К — капитализация, и это не только финансы. Есть десять основных видов капитала: финансовый, социальный, репутационный, человеческий, интеллектуальный, научный, технологический, экологический и еще парочка. В Ижевске мы это все прожили на своем опыте и потом уже пошли на уровень страны.

В теории это все звучит очень красиво, а что на практике? К каким ощутимым практическим результатам вы пришли в Ижевске? 

За полтора года наших действий в Ижевске без единой копейки бюджетных средств, на той самой творческой энергии мы провели 320 самых разных городских мероприятий, от сбора ста самых влиятельных горожан для обсуждения будущего Ижевска до организации городских фестивалей силами самих горожан с участием 60 тысяч человек. Из 15 сфер жизнедеятельности города мы в той или иной степени повлияли на 14, то есть деятельность хоть и была на основе личной и общественной инициативы, но носила системный характер.

Причем встречи с представителями мэрии и регионального правительства проходили не на их территории, а на территории наших общественных организаций, городских сообществ. Мы их вытащили из кабинетов в реальную жизнь. И эти 320 значимых городских мероприятий прошли на творческой энергии горожан, включая мэра и предпринимателей. Мы запустили около 60 городских проектов, например «Университет 55+» — эту идею мы взяли в Дармштадте и воплотили у себя. Уже семь лет работает этот университет, несколько тысяч человек, людей третьего, серебряного возраста, там учатся самым разным вещам, от танцев до компьютерной грамотности. У меня мама туда с удовольствием ходила. Люди начинают чувствовать себя востребованными, связанными, повышается интерес и качество жизни. Доказано, что главный фактор здоровья — это не экология или медицинские факторы, а качество наших отношений с другими людьми, социальные связи. Одними из первых в стране мы стали превращать локальные библиотеки в новые центры местных сообществ, оживляя и сами библиотеки, и сообщества, и город в целом по принципу win-win.

Но для этого требуются какие-то вложения — прежде чем превратить старую районную библиотеку в центр местных сообществ, прежде чем собрать там людей, как минимум надо немного отремонтировать помещение?

Согласен! Модель «6K» работает универсально. Первая К — это креативная энергия, творческая. Соответственно, когда к нам пришел вице-мэр, он сказал: ребята, мы не знаем, что делать с библиотеками, никто в них не ходит, они висят на балансе, 25 библиотек на весь город. Мы говорим: а давайте начнем пилотный проект.

Взяли одну библиотеку, поставили туда нового директора из нашей творческой, современной среды. Вместе и вскладчину мы почистили, покрасили библиотеку, украсили ее, и вскоре она превратилась в настоящее креативное общественное пространство. Через семь месяцев после запуска проекта библиотека стала центром разных локальных сообществ — там стали собираться любители поиграть в интеллектуальные игры, те же группы «Университета 55+» и так далее. Мы посчитали — 15 локальных сообществ стали использовать библиотеку как центр для своих активностей. Там стал завязываться и межпоколенческий диалог. Даже всемирная ассоциация библиотек запросила потом наш кейс как пример для трансформации библиотек по всему миру.

Вообще живая система обладает тремя качествами: самоорганизация, адаптация и развитие. Без них система неживая. Большинство городов у нас управляются извне. Самоорганизация, коллективный разум и общее действие очень слабые, отсюда и низкий КПД, низкие темпы развития, отток энергии, ресурсов, молодежи, талантов и финансов.

В Ижевске, кстати, в нашей деятельности поучаствовали около 60 тысяч человек — примерно 15% взрослого населения города. Если посмотреть на Москву, это около двух миллионов. Представьте, что какая-то общественная организация привлекла бы два миллиона горожан в Москве на различные совместные проекты по развитию города.

У нас власть очень любит возглавлять и присваивать развившиеся общественные инициативы, выхолащивая из них всю жизнь, превращая в мертвечину и казенщину. В Ижевске вам приходилось сотрудничать, например, с местным отделением «Единой России», согласовывать с ними что-то?

Мы ни разу не входили в контакт с политическими партиями. Ребята, которые работали в мэрии, естественно, многие были в «Единой России», но это никак над ними не довлело, до нас никаких сигналов не доходило. Все общение было на равных, по-человечески. А за лаврами мы не гнались — дело прежде всего.

Наш подход заключался в том, что мы показывали чиновникам: ребята, мы вас не ругать пришли, мы пришли вас понять, увидеть, что у нас есть общего (а общее у нас — будущее города), создать среду психологической безопасности и сотворчества для всех. Мы верим, что возможно заменить культуру страха и отчуждения на культуру любви и сотрудничества. Это основано на знании глубинной природы человека, знании универсальных законов жизни.

Лучшие города мира, в которых мне довелось пожить, все дают ощущение этой большей включенности в жизнь.

Традиционно безынициативность чиновников связана с властной вертикалью и хронической боязнью окрика со стороны начальства. Либо агрессивность. Это все основано на страхе и неспособности чувствовать себя психологически комфортно. Про это никто не говорит и не думает. А для создания качественного диалога с другим надо наладить качественный диалог с самим собой. Мы, по сути, формируем общество нового типа, основанное на преображении изнутри. И про это пока молчит урбанистика.

Простите, но сложно формировать общество нового типа без урбанистики, когда у тебя ямы в асфальте, кучи мусора в сквере, подъезды не ремонтировались 50 лет, инфраструктура города устарела на полвека.

Вы знаете, ровно наоборот. Потому что если мы будем ждать изменения материальной инфраструктуры и только потом формировать общество нового типа, это не случится никогда. Ресурсов не хватит. Теория разбитых стекол работает, но только на первом шаге и в масштабе отдельного города.

В интегральном подходе любые изменения, в частности развитие городов, начинаются с изменения сознания, внутреннего состояния людей. Из наших установок рождается коллективная культура, и все это отражается потом во внешней материальной реальности. Коррупция, дырки на дорогах — это все следствия определенных установок на уровне личности и общества. Соответственно, чтобы построить общество нового типа, нужно работать с собой, потому что без работы с собой невозможно ни договориться с другим человеком, ни тем более трансформировать жизнь в городе.

По каким критериям город можно внести в список «живых»?

Согласно теории живых систем, это город, способный к самоорганизации, адаптации (к изменяющемуся миру) и развитию. И мы добавили осознанность горожан четвертым критерием. Но есть и простое определение: «живой город» — это место, где хочется жить и творить, мечтать и любить, из которого не хочется уезжать и в который тянет вернуться. Ключевое слово «тянет». Нас всегда тянет к чему-то живому, где есть жизненная энергия. В живом городе горожане чувствуют себя более живыми. Лучшие города мира, в которых мне довелось пожить, все дают ощущение этой большей включенности в жизнь — возникает высокий жизненный тонус, вкус к жизни, все интересно. И живой город — это город, в который тянет, потому что горожанам там хорошо. Кстати, из практики — многие талантливые, энергичные люди, которые собирались уехать из Ижевска, вдруг стали оставаться.

Например, одной девушке дали стипендию московской школы арт-менеджмента. Потрясающая программа! А у нас в Ижевске мы предложили ей быть координатором городских проектов. И она осталась в Ижевске, сказав: «Зачем мне ехать учиться в Москву, если мы тут реально меняем мир к лучшему каждый день?»

Другой пример — один из десяти самых богатых людей города, предприниматель, включился в нашу совместную деятельность и спустя год сказал мне: «Лев, ты знаешь, а ведь благодаря всей этой нашей движухе, «Живым городам», я остался в России. Я уже сидел на чемоданах с деньгами, планировал переезжать в Швейцарию, потому что здесь не чувствовал жизни. И вдруг, когда мы втянулись во все эти процессы, я увидел все по-новому, появилось чувство общности, появилось понимание своей ответственности за будущее города и своей роли в этом общем деле».

Фото: Григорий Сысоев/МИА «Россия сегодня»