Прямо посреди Москвы-реки, рядом с Нагатинским затоном, расположился неширокий длинный остров. Издалека он смотрится даже красиво — этакий природный оазис посреди спальных районов и промзон. Но так только кажется.

Это Бобровый остров — необитаемый, таинственный и даже страшный, побочный результат несогласованного взаимодействия природы и человека. Он не нужен вообще никому — ни природе, ни людям. Это не лес, а лишай. Впрочем, все по порядку.

Занимательная гидрология

Бобровый остров назван, как нетрудно догадаться, в честь бобров. Они там и вправду живут, притом в невероятном количестве. Если человек вдруг попадет на этот остров, он увидит множество пней, торчащих из земли. Они заканчиваются не ровным спилом, а следами страшных и мощных зубов. А еще там есть лисы, похожие на больших и худых рыжих кошек. Все, больше никого там нет. В том числе и людей.

Этакая современная сталкерщина, которая все больше вытесняется современными технологиями. Остров выглядит пришельцем из далекой древности. Но в действительности он довольно молодой. В первой половине прошлого столетия река Москва текла здесь совершенно по-другому. Сразу за Нижними Котлами резко забирала на северо-восток, шла современным затоном Новинки, пересекала проспект Лихачева, вливалась в Кожуховский пруд, выплескивалась из него за проспектом Андропова, следовала мимо Кожуховской бухты и по Кожуховскому затону соединялась с современным руслом. Там же, где сейчас течет река, на месте так называемого Нагатинского спрямления, были продолговатые озера — Радино, Малое, Ближнее и прочие.

Собственно, их продолговатость и связанность друг с другом и натолкнула наших предков на мысль пустить Москву-реку именно здесь, по прямой. Тем более что к середине века озера значительно расширились, а границы между ними практически исчезли, превратившись в Новинковский и Нагатинский рукава Москвы. И 20 августа 1968 года здесь было торжественно открыто судоходство.

Озера, разумеется, расширились не сами по себе. Еще в 1870-е годы ниже по течению реки построили из дерева первую, Перервинскую плотину. В результате уровень воды в Москве-реке стал подниматься, а озера, соответственно, затапливаться. Но часть заливных лугов недалеко от Сукина болота, рядом с островом Кривая Баба, не ушла окончательно под воду, а осталась на поверхности совершенно бесполезным островом, на котором в качестве насмешки образовалось еще и свое маленькое озерцо.

Иногда кажется, что природа играет с человеком в свои, только ей одной понятные игры.

Беззащитная Ленточка

Первое время это был не совсем остров. Фактически эта нагатинская достопримечательность сформировалась уже в наше время. Раньше ее соединяла с сушей узенькая дамба. Названия «Бобровый» тоже не существовало, остров чаще называли Ленточкой. Ленточку использовали кто во что горазд. Меньше всех стеснялся Южный порт, возникший на Москве-реке в 1939 году. Фактически он сделал остров своим неофициальным филиалом. Поскольку Ленточка не охранялась, там складировали то, что было не особо жалко потерять — лес, мел, песок. Для удобства оборудовали несколько небольших причалов.

В 1980-е песок покрыл Ленточку полностью, и остров превратился в гигантскую речную дюну. Потом песок куда-то вывезли, Ленточка начала активно зарастать деревьями, а из верхних вод, из района Строгино, сюда приплыли бобры. Да так и остались на острове. А что им было не остаться — деревьев много, грызи — не хочу. Попадаются деликатесы — грибы, земляника, даже облепиха. Облепиха, случается, бродит прямо на дереве, и по острову бегают пьяные лисы, а птицы подшофе орут нечеловеческими голосами.

Люди из фильма

Человеку здесь делать по большому счету нечего. Исключение — особая каста городских романтиков, которые бегут сюда отдыхать (или спасаться) от большого города. Их не смущает то, что остров очень грязный. Вся земля покрыта деревяшками, железками, стекляшками, автопокрышками. Долгое время здесь исключительно мусорили, но ни разу никто не убрался.

Бобрам и лисам это безразлично, романтикам, похоже, тоже. Больше того, им чем хуже — тем лучше. Летом сюда приезжают на резиновых лодках, хотя это и запрещено. Зимой приходят просто так, по льду. Смотрят на неподвижных рыбаков и топают дальше, рискуя, естественно, провалиться сквозь лед.

Хорошо, если такой турист наденет лыжи. Некоторым хватает нескольких часов — немного погуляли, сделали селфи, и обратно. Иные компании остаются на несколько дней — городские философы, вышедшие из фильмов Тарковского и Лопушанского. Греют на керосинке консервы, топят снег для травяного чая и постигают свое островное дао.

Землесос и бульдозер

Земснаряд. 1969

Долгое время главной здешней достопримечательностью был земснаряд, он же землесос. Это техническое судно, предназначенное для углубления дна и добычи песка и гравия. Углублял он тут дно, а потом взял да и потонул. Опустился на собственноручно, так сказать, углубленное дно. Вроде бы была там некая история с напившейся вусмерть командой — таких историй у подобных городских объектов — целые тома.

В 1990-е его подняли на поверхность. Если бы посмертная история землесоса сложилась иначе и его останки оказались бы на материковой части города, его вообще никто бы не заметил. Но на острове он приобрел особый шарм. Бобровый остров наделяет смыслами и добавляет значимости.

Прошло время, и сюда притащили бульдозер — вытаскивать поднятый земснаряд. Тот успешно справился с задачей, но сам почему-то остался на острове. Начал ржаветь, сквозь него прорастали кустики. Фактически заступил на вахту вместо земснаряда. Ведь это был не просто старый ржавый бульдозер, а тот самый бульдозер, который поднял со дна тот самый землесос.

Правда, потом пропал и он. От всего этого захватывающего сюжета остались лебедка и трос. Ну хоть что-то.

Есть тут грубо сколоченный стол со скамейками — местная цивилизация. На нем можно ножом вырезать свое имя, а вот ломать стол нельзя — этический кодекс острова этого не позволяет.

Круг фанатов Бобрового настолько мал, что в интернете у них даже нет сообщества. Ни в одной социальной сети. Да и не нужно ничего такого этим людям, склонным к медитативному погружению в себя в относительно экстремальных условиях.

Время от времени в соцсетях возникают дискуссии — вот, дескать, толком ничего не можем сотворить хорошего. То ли дело в Белграде, где тоже есть остров подобного происхождения, называется Ада Мечица — там и пляж, и дискотеки, и никаких автопокрышек и бобров. Но подобные дискуссии довольно быстро замолкают. Видимо, все прекрасно понимают: то, что остров такой заброшенный и грязный, там нет инфраструктуры (даже телефоны ловят не всегда) и к нему не ведут удобные дороги — своего рода оберег, гарантия того, что завтра не придет сюда девелопер и не сделает очередную модную площадку.

Алексей Митрофанов

Фото: shutterstock.com, nagatino.news, В. Жевнеров