Как мы знаем, острова — вещь недобрая. Это особенно остро ощущают писатели. «Повелитель мух», «Остров доктора Моро», «Десять негритят». Если действие перемещается на остров — жди беды. Самое страшное и загадочное место на свете — Бермудские острова.

С расположенным на западе Москвы Тереховским островом несколько проще. Он стал островом сравнительно недавно — после спрямления Москвы-реки. Название «Тереховский» — условное, народное, взятое у островной деревни.

Первое упоминание о Терехово относится к 1640-м годам. 6 дворов, 11 жителей — один двор был «вдовьим». Не густо. Но уже в конце XVIII века здесь насчитывалось 156 человек. Так что французам, появившимся в деревне в 1812-м, было над чем поработать. Разграбили все, что сумели. Одной только живности угнали 7 коров, 64 овцы, 3 лошади, 2 свиньи и 4 улья с пчелами.

Терехово каждый год страдало от весенних наводнений. В частности, московский губернатор В. Джунковский в 1908 году докладывал: «В Мневниках и соседней деревне Терехове один за другим затопляются дома и жителям грозит опасность…  Я рано утром, захватив с собой спасательные круги и веревки, выехал на место и вместе с исправником Виноградовым и земским начальником Мясновым принял участие в спасании людей и скота».

Островом эта земля стала в 1937 году. Здесь прорыли Карамышевский канал, он же Карамышевское спрямление. То есть соединили две части излучины. Собственно, в этот момент остров и сделался островом. Спрямление считается частью Канала имени Москвы, на нем красуется шлюз №9, выполненный в стиле сталинской архитектуры.

Строительство шлюза №9, 1937 г.

Шлюз, стратегически важное гидротехническое сооружение, красив — заключенные, так называемые «каналармейцы», поработали качественно. Да иначе и быть не могло. «Когда случались заминки, не хватало материалов, когда чувствовалось, что кто-то пытается вредить и срывать сроки, на помощь тотчас же приходили Центральный комитет большевистской партии и лично товарищи Сталин и Ежов», — писал журнал «Работница» того времени.

Мост над шлюзом №9, 1968 г.

Целью гидроузлов было устроить на Москве-реке регулярное судоходство, Яузу тоже сделать судоходной, и обустроить в Москве целую сеть пассажирского водного транспорта, экологически чистую и без пробок.

В результате количество рыбы уменьшилось, некогда цивилизованный кусок земли сделался заброшенным островом в окружении жилых районов, а водный транспорт так и не пустили. Хотя поначалу взялись за его создание с энтузиазмом. Сразу же после открытия Канала имени Москвы в его воды выпустили десятки судов и суденышек. Все белобокие, добротные, с ресторанами-буфетами и курительными салонами. Путеводители не уставали восхищаться: «Комфортабельные, обитые натуральной кожей диваны, никелированные пиллерсы (то есть, колонны — прим. автора), раскладка полированным твердых пород деревом, специальная осветительная арматура».

У каждого кораблика было свое гордое имя: «Алексей Стаханов», «Иван Мичурин», «Академик Павлов», «Паша Ангелина», «Радист Кренкель». Пустили даже водные такси — четырехместные и шестиместные. Взгляд тереховских тинейджеров приковывал семидесятисильный катер-лимузин. Но все это как-то быстро заглохло. Единственный возможный бонус места оказался фикцией, остров замкнулся сам на себя.

Первый удар по здешней экологии случился еще в 1860 году. Тереховский крестьянин Иван Егоров открыл здесь бумаго-красильное предприятие, где работали от 10 до 20 человек. На окраине Терехово появилось два бревенчатых дома и один каменный, в которых располагались красильня, сушильня, пачечная (то есть, упаковочная) и квартира самого Ивана Сергеевича с семейством. Рабочие места — вещь, разумеется, хорошая, но слив в Москву-реку был чересчур уж насыщенно-ярким. Тем более, особым гуманистом господин Егоров не был — 17-часовой рабочий день с небольшими перерывами, с 3 часов ночи и до 8 вечера плюс никакая охрана труда заставляли местных серьезно задуматься, прежде чем поступить к нему в штат.

Советская власть упразднила промысел Егорова и в 1927 году вместо него развернуло прогрессивное производство — завод «Галалит», на котором делали из казеина этот самый галалит, искусственную пластмассу. Пластмасса и сама по себе — материал искусственный, а тут, получается, дважды искусственный.

Завод «Галалит», 1958

На острове появились огромные шнекомашины, из которых выползали колбаски свежеприготовленного галалита. Из него делали всяческую несерьезную продукцию — пуговицы, гребешки, расчески, ручки и рукоятки для зонтов. У работников был клуб, в котором проводили танцы и крутили фильмы, библиотека, драмкружок, кружок по обучению игры на пианино и аккордеоне. Летом танцевали на площадке, оборудованной типовым набором — невысокой эстрадой и навесом-ракушкой.

В 1967-м завод закрыли. Выяснилось, что это чертовски опасное производство. Смерть от рака здесь сделалась нормой.

Действовал тут и колхоз «Пионер» — это в честь него в 1961 году назвали новенькую станцию метро «Пионерская». От нее до деревни всего полтора километра, но это если по прямой и вплавь. Тереховская газета сообщала: «Кладовая колхоза «Пионер» все лето напоминала вид магазина. Бойко торговали правленцы колхозными продуктами и наживали большие доходы от продажи их».

А своей школы на острове не было. Ходили в соседнюю, в Мневники.

В 1992-м в Москве заговорили о мега-проекте — строительстве в этих местах гигантского детского «Парка чудес». За разговорами стояли два титана — Юрий Лужков и Зураб Церетели. Казалось, эти люди могут все. Но не смогли — дальше постановлений дело не продвинулось.

Это, кстати, не первый провалившийся мегапроект. В 1959 году Никита Хрущев посетил американский «Диснейленд» и хотел сделать здесь нечто подобное. Но и тогда не получилось.

Сейчас на острове кроме деревни действуют мусоросжигательный заводик, небольшое бетонное производство, байк-клуб «Секстон» и частные конюшни. Владельцы тех конюшен, разумеется, живут в других местах Москвы — гораздо более престижных, но лошадь там пристроить некуда. Байкеры тоже приходящие, точнее, приезжающие.

Сегодня здесь как-то особо неприкаянно. Возможно, потому что будущее Терехова не определено. Недвижимость здесь продавать и покупать запрещено — до того, как прояснится будущее. Многие деревенские жители, они же одновременно — жители колоссального мегаполиса, подновляют свои домики, если уж те совсем развалятся. Ничего серьезного, конечно же, никто не строит — отчуждение может произойти в любой момент. Деревня, сидящая на чемоданах, без отопления, канализации, горячей воды и к тому же на острове — зрелище грустное.

Фото: pаstvu.com, И. Филатов, nazarov_msk.livejournal.com, @Пирожкова Юля