Иркутск занимает первую строчку в России по количеству деревянных строений в историческом центре. Среди них есть полуразрушенные, вжавшиеся в землю домики, в которых никто не живет. Они не представляют исторической ценности и ждут, когда их снесут и построят, например, бетонные торговые центры.

Есть жилые симпатичные дома, жители которых со своими поленницами, палисадниками с мальвой и туалетом на улице не собираются их покидать. В одном из таких дворов я встретила дядю Федора (так он представился). Этот коренастый мужик с вихрастым чубом, который как раз разбирал поленницу, сказал, что ни за что на свете не переедет в бетонную коробку. В доме жил еще его дед. Таких либо оставляют в покое, либо дом «случайно» сгорает, и тогда хочешь не хочешь, а переедешь. Место могут облюбовать крупные застройщики, которым пора приступать к делу. Интересно, что в городе прямо на наших глазах разворачивается драма «Вишневый сад». Элитное жилье наступает, а люди не собираются выезжать из своих избушек в самом центре Иркутска. Но некоторые с радостью переезжают из коммунальных сарайчиков в жилье экономкласса с ванной и туалетом. Как таковой программы реновации здесь нет, все происходит спонтанно и хаотично.

Есть дома в жутком состоянии, но они представляют историческую ценность и находятся под охраной государства, стоят полусгнившими грибами и ждут своего реставрационного часа. Больше всего радуют дома, являющиеся памятниками деревянного зодчества, уже отреставрированные, от которых глаз не оторвать, например дом Волконских или дом Трубецких. В Иркутске остались и уникальные деревянные постройки в стиле модерн (например, дом Шастина на улице Фридриха Энгельса), нигде в стране таких нет, ни в Вологде, ни в Нижнем, может, только пара домиков в Новосибирске. Дело в том, что пожар 1879 года практически уничтожил город, разделив историю Иркутска на «до» и «после». Сгорел археологический музей с уникальными экспонатами, библиотека с 10 тыс. старых книг географического общества и губернский архив. А когда город отстраивался заново, в моду начал входить модерн — так в городе появились здания в этом стиле.

В 2011 году в историческом центре Иркутска закончили реставрацию 130-го квартала (Иркутская слобода) — появились две улицы новеньких домов с резьбой и наличниками. Деревянные новоделы на месте старых бараков, в которых расположились кафе и галереи, магазины и гостиницы, радуют туристов. Теперь все идут сразу туда, считав культурный код города. Венчает квартал памятник «Бабр» — железный зверь, смесь тигра с пантерой, держит в зубах соболя. Это символ города, который придумала иркутская художница и скульптор Наталья Бакут на основе старинного герба.

Местные говорят, что много деревянных домов в Иркутске продается по бросовым ценам с условием реставрации. Чаще всего в них нет ни водопровода, ни туалета. Но есть энтузиасты, которые такие дома покупают и делают из них что-то полезное. Я, например, пару дней провела в хостеле «Шикша», который обоснован в доме XIX века, хозяева навели там настоящий уют. Если все деревянные дома в Иркутске освоить таким образом, будет город-сказка.

А пока можно увидеть, как в центре города бабушка с ведрами идет к колонке за водой, а рядом припаркованы большие «тойоты». Или — на одной стороне улицы c дорогими жилыми комплексами с огороженной территорией и детскими площадками из припаркованного «порше» выходит длинноногая красотка и, помахивая сумочкой Gucci, направляется в сторону хипстерского кафе. А по другой стороне той же улицы среди одуванчиков и серых кольев забора по пыльной тропе идет полуголый мужик в шлепанцах с березовым веником на плече — он направляется в баню, в его деревянном доме нет горячей воды. Два мира, два образа жизни можно наблюдать на улице Красных Мадьяр.

Недавно в городе придумали акцию «Фасадник» — волонтеры по выходным красят фасады деревянных домов, чтобы улицы выглядели прилично. В Иркутске немало туристов — ведь это ворота на Байкал. Но, похоже, городские власти стараются этого не замечать. Например, если вы решите передвигаться по городу на автобусе, то никогда не найдете автобусную остановку, а если найдете, то узнать, какие номера автобусов на ней останавливаются, можно только прибегнув к помощи местного населения. На остановках нет ни вывесок, ни номеров автобусов, никакой информации о маршруте, водителями работают лихие приезжие из районов, которые водят в стиле «кто выживет, тот молодец» — автобус подскакивает на ухабах, мотается из стороны в сторону и залихватски наклоняется на поворотах. А если вы решите ходить по городу пешком, то осторожнее на переходах — иркутские водители на такие мелочи, как притормозить перед пешеходом, вообще не обращают внимания. Но жители сражаются за дружелюбный облик города, работает фонд «Подари планете жизнь», который вместе с супермаркетом «Слата» (местная «Пятерочка») проводит конкурсы и акции на тему «придумай уникальные культурные коды города».

Или вот Женя. Он купил кусок земли в центре Иркутска и придумал, как его использовать. Женя с детства любит книги, на свои деньги построил деревянные полки и организовал «Книжный приют». Идея простая — вместо того чтоб выкидывать ненужные книги на помойку, их можно принести в приют. Там они будут стоять в целости и сохранности в специальных боксах, защищенные от дождя и ветра, и ждать нового владельца. Каждую книгу в приюте можно купить за 50 рублей. Деньги идут на строительство новых книжных боксов, фонд Евгения постоянно растет, сейчас на полках больше 80 тыс. книг. Про Женю уже сняли немецкий документальный фильм, а по выходным в приюте ажиотаж — собираются библиофилы со всего города, роются на полках, бабушки покупают поэзию, подростки — книги из школьной программы, интеллектуалки выбирают что-то экзистенциальное, я тоже не удержалась — купила «Анну Каренину» (давно собиралась перечитать) и «Дерсу Узала» Арсеньева. Также Женя с волонтерами развозит книги по сельским библиотекам и тюрьмам на своем маленьком специальном грузовичке. Так что, поехав в Иркутск, не забудьте купить книгу у Жени в «Книжном приюте» (ул. Красноказачья, 23).

Если в Иркутске заглянуть на рынок или в магазин, можно удивиться высоким ценам на обычное молоко или хлеб. Зато в области самое дешевое в стране электричество — один рубль за киловатт. Поэтому пока в Москве продвинутая молодежь постигает азы майнинга, в Иркутске каждая вторая бабушка майнит крипту. Половина горожан имеют на балконе «асики» — специальные аппараты для майнинга криптовалюты, а по выходным на строительных рынках вмиг разлетаются шумоизолирующие материалы и вентиляторы (асики шумят и потребляют много электроэнергии). Сейчас, когда биткоин рухнул, майнинг-бум потихоньку сходит на нет, хотя профессионалы не унывают. Я познакомилась с Евгением, он организовал партию майнеров и борется за легализацию майнинга. Иркутские майнеры хотят выйти из тени, приносить прибыль стране и спать спокойно. Энергетики Иркутска рубятся с незаконными потребителями электроэнергии, суды Иркутска завалены такого рода делами, конфискованное на миллионы рублей имущество майнеров пылится на складах. Евгений познакомился с послом Сальвадора в Москве и пишет программу развития майнинга в Сальвадоре для президента Найиба Букеле, ярого поклонника криптовалют (Сальвадор — единственная страна, где биткоин — государственная валюта, власти проигнорировали мнение жителей страны и потратили весь бюджет на покупку эфиров и биткоинов).

А я отправилась на ГЭС — в святая святых выработки дешевой иркутской электроэнергии. ГЭС запустили в 1959-м, это первая огромная ГЭС в Сибири. Об использовании мощи Ангары задумались еще в конце XIX века, но только в 1950-м Совет министров СССР подписал постановление о подготовке к строительству. В поэме Твардовского «За далью даль» помимо рассуждений о полезности путешествий, воспевания красы и мощи российских рек и земель описано и строительство плотины:

Все начеку, чтоб разом прянуть на приступ: люди до души,
Борта машин, и стрелы кранов,
И экскаваторов ковши…
А между тем река играла,
Крошила берег насыпной,
Всю прибыль мощных вод Байкала
В резерве чуя за собой.

В 1956 году был запущен первый генератор. Кстати, его поменяли только сейчас. Инженеры мне рассказали, что по техническому паспорту он должен служить 30 лет, а прослужил 65. Машинный зал — огромное пространство, где стоит восемь генераторов. Сейчас красивые по дизайну машины 1950-х меняют на некрасивые современные, зато они мощнее. Я как раз и застала этот процесс — люди в оранжевых комбинезонах смолили провода, ползая по колесу генератора, как муравьи по карьеру. В машинном зале висит огромный портрет Ленина, а светильники на стенах — близнецы светильников станции метро «Спортивная». Когда на стройку машинного зала приехали москвичи, они захватили с собой и светильники. Потом мы отправились в турбинный зал, где вода падает на турбины, превращая их в электричество, и я своими глазами увидела этот завораживающий процесс. В планах ГЭС — построить смотровую площадку для туристов с видом на реку, а из старых красивых генераторов сделать мини-бар. Будет круто. Инженер Володя, который проводил экскурсию, настолько был увлечен рассказом о своем любимом месте (он работает на ГЭС больше 20 лет), что вместо запланированного часа мы гуляли два, и я так продвинулась в плотиностроении, что теперь могу построить ГЭС самостоятельно. Сотрудники гордятся своей электростанцией и обожают ее, она и правда красивая, с ностальгическим колоритом 1950–1960-х.

Если хочется пройтись по музеям, нельзя пропустить Иркутский областной художественный музей им. В. П. Сукачева, именно там находится знаменитая «иркутская Джоконда» — «Нищая из Веля», или «Девочка-рыбачка», Ильи Репина. Иркутский градоначальник Владимир Платонович Сукачев купил ее прямо в мастерской Репина для своей городской коллекции (она до сих пор в подлинной раме). А в 1947 году картину привезли на выставку в Третьяковку, и все обомлели: такой шедевр должен находиться только в Москве. Министерство культуры тут же забросали письмами, и «Нищую» забрали в фонд московского музея. Директору Иркутского областного художественного музея им. В. П. Сукачева Алексею Фатьянову пришлось ломать голову, как вернуть шедевр в город. Картина должна была поехать в реставрационные мастерские, и Фатьянов, предложил свою помощь, он, мол, поедет мимо. Как только картина оказалась в его руках, он на свой страх и риск отправил ее на самолете в Иркутск со своим другом, а сам вылетел следующим рейсом. На этом история могла бы не закончиться, но смелым везет. Вдруг поменялось руководство Третьяковки, и иркутский шедевр оставили в покое — вот как важна роль личности в истории.

Я зашла еще в Музей истории города Иркутска им. А. М. Сибирякова (купец, который построил дом в память о сестре Антонине Кладищевой), здание также было известно как школа Кладищевой. В музее, как обычно, наконечники стрел, макеты взорванных церквей и фотографии градоначальников, но бабушка-смотрительница настолько обожает город, что сразу вычисляет приезжих и берет их в оборот — я вышла из музея знатоком Иркутска и сразу отправилась искать дом Российско-Американской компании (ул. Сурикова, 24а), про который мне рассказали в музейном фильме «Наша Аляска». Из фильма, который сделали сотрудники музея в свободное от работы время, следовало, что если б не революция, мы бы сейчас летали в Сан-Франциско серфить без всякой визы. Также в музее оборудован зал, посвященный созданию ДНР и ЛНР, с флагами, картами и галереями фотографий погибших в спецоперации иркутян.

На месте слияния рек Иркута и Ангары в 1661 году казаки под командованием Якова Похабова заложили острог, а уже через 25 лет Иркутску был присвоен статус города. Там появились кузницы, кожевни и мыловарни, Похабов писал енисейскому воеводе про место, которое выбрал под острог: «Место угожее для пашни, и скотинной выпуск и сенные покосы и рыбные ловли все близко». Так и есть до сих пор. Несмотря на суровые зимы, стоит весной посадить на даче укроп, помидоры или огурцы, как к середине лета все вырастает мощное и огромное, я сама ела салат романо, сорванный на даче под Иркутском, и удивлялась его сочности. Рыбы в ресторанах (после запрета ловли омуля в Байкале) стало поменьше, но все равно много.

В общем, Иркутск развивался стремительно, а когда отменили монополию на пушнину, появились целые купеческие династии, быстро составившие конкуренцию государственной администрации. На их средства строились церкви, школы, библиотеки и приюты. Ну и, конечно, декабристы. Они вознесли Иркутск на немыслимые высоты, все, что в городе есть хорошего — красивые здания, библиотеки, общий культурный фон, знания, история — это декабристы. Чехов, когда проезжал мимо, назвал Иркутск городом очень интеллигентным. Жизни и быту декабристов посвящено два музея — дом Волконских, где рассказывается про жизнь дворянства, и дом Трубецких, его экспозиция повествует о ссылке, рудниках и о том, как люди, неприспособленные к такому ужасу, все это выдерживали. Ну и отдельная история — жены декабристов, в Иркутске их культ (памятники, памятные доски и могилы).

Все началось с княгини Екатерины Трубецкой, она первой объявила, что поедет за мужем в мрачную Сибирь, несмотря на то что царским указом женам было разрешено развестись и повторно выйти замуж. Некоторые умерли, не выдержав непривычной обстановки. Приходилось бороться за возможность видеться с мужьями в нормальных условиях, за улучшение условий содержания, они постоянно сражались и иногда побеждали. Могила Екатерины Трубецкой и ее трех малолетних детей находится в стенах Знаменского монастыря (от него осталась только одна церковь). Знаменский монастырь — иркутское Новодевичье, там могилы знаменитых иркутян — Валентина Распутина и предпринимателя Григория Шелехова, в самом храме — мощи местного святого Иннокентия Иркутского, первого правящего православного епископа Восточной Сибири (начало XVIII века), который много сделал для развития края. В конце XIX века в Иркутске 80% рождавшихся мальчиков называли именем Иннокентий — настолько его любили местные.

В ноябре 1919 года в Иркутск из Омска переехало правительство Александра Колчака, но продержалось оно недолго — главнокомандующего русской армией и знаменитого полярного исследователя схватили и посадили в тюрьму. Самый интересный музей Иркутска находится в иркутском СИЗО №1, в народе тюрьму называют «Белый лебедь», она основана в 1861-м и с тех пор принимала немало знаменитостей. В 2006 году краеведческий музей совместно с начальником тюрьмы Мокеевым организовали музей Колчака (на экскурсию можно записаться в краеведческом музее, ее проводят раз в неделю, на входе все отбирают, так что фотографий не сделать). Под музей отвели коридор и три камеры, одна из них подлинная, именно там и томился Колчак, и оттуда его увели на казнь — расстреляли во дворе, тело сбросили в прорубь. Минут через десять мне в камере в подземелье стало плохо — холодно и нечем дышать.  В этой тюрьме недавно был скандал с пытками и избиениями заключенных, начальника Мокеева, руководившего тюрьмой больше десяти лет, уволили.

Несмотря на то что Колчак провел больше времени в Омске и даже объявил город столицей, памятник ему на деньги предпринимателя Сергея Андреева (сейчас в розыске Интерпола) поставили в Иркутске — красивый и единственный в стране. Местные коммунисты беснуются и постоянно ставят вопрос о том, чтобы памятник снести. А на здании администрации Иркутского аэропорта до сих пор висит мемориальная доска, посвященная председателю Иркутского ВРК Александру Ширямову. В числе заслуг большевика — «подписал приказ о расстреле Колчака». Иркутск — город контрастов.

Общий для региона стиль — сибирское барокко — ярко представлен именно в Иркутске. Несмотря на то что большинство соборов взорвали и уничтожили, в городе осталось несколько уникальных церквей, интересных по архитектуре. Идеальный пример — Крестовоздвиженская церковь (Седова, 1), единственный храм в Сибири, где сохранились интерьеры XVIII века. Снаружи церковь украшена растительными орнаментами, мне показалось, что это явное влияние буддизма, необыкновенно колоритно. Или парящая белая Знаменская (Ангарская, 14), огромная Троицкая церковь (ул. 5-й Армии, 8) — путешествие в жаркий летний день по иркутским храмам хорошо хотя бы тем, что награждается прохладой.

На Иркутском водохранилище пришвартован самый старый ледокол России. Называется он, конечно же, «Ангара», построен в 1899 году. Очень красивый, чувствуется в нем дореволюционное благородство. У ледокола огромный трудовой стаж, он долго колол льды Байкала, а теперь превратился в музей. Рядом зона отдыха — импровизированный фудкорт, где все невкусно, прокат катамаранов и прочие игровые площадки. Народ, отмечающий свадьбы, обожает там фотографироваться.

Но чтобы полюбить город окончательно, нужно найти правильное кафе. И в Иркутске это сеть Cake Home с невероятным капустным пирогом, черемуховым тортом и отличным капучино. Также там делают вкусный хлеб с грецкими орехами. Для поклонников кофе есть франшиза нашей «Даблби». А если вы захотели мяса, бегите в «Ель и ребра» (Свердлова, 5/2), блюда из ребер там приготовлены десятками разных способов, мясо тает во рту как карамелька. Я незаметно для себя оказалась там раз пятнадцать, а ведь я вообще не люблю мясо. Салат «Цезарь» и бутерброды — это в гастробар «Пита», а выпить шотиков — в уютную «Рюмку», напоминающую по атмосфере Европу с милой неформальной молодежью.

Если вы взяли с собой наряды и не знаете, куда их надеть, можно отправиться на бульвар Гагарина.

Наконец-то я увидела расслабленных нарядных людей, беззаботно гуляющих по набережной парами и с детьми. Зеленый тенистый бульвар идет вдоль реки и переходит в остров-лес, где можно наблюдать закат, отжиматься на спортивных тренажерах и кормить уток.

На Байкал из Иркутска можно поехать в трех разных направлениях — в Слюдянку и дальше на восток (Выдрино, Танхой). На северо-запад, на залив Малое Море, знаменитый остров Ольхон и на юг — в поселок Листвянку, и больше никуда. Трассы на Ольхон и в Слюдянку — однополосные, перегруженные и забитые под завязку, потому что это транспортные артерии на восток и север. Но отремонтировали только тупиковую дорогу на Листвянку, она двухполосная, с крутыми дорожными развязками, там никаких пробок. Именно по этой дороге расположены все дачи и дома иркутских чиновников. Так что если не хочется стоять в пробке, у вас выбор один — Листвянка. После жаркого города окунуться в ледяную воду Байкала — чистый восторг.

Фото: Ольга Дарьи, shutterstock.com, Михаил Игнатьев/ Фотобанк Лори