Мичуринск — это тот счастливый юго-восток Центральной России, который во время Великой Отечественной ни разу не бомбили. По правде сказать, бомбить там, с точки зрения немцев, было совершенно нечего. Никакого тяжелого или военного производства. Один сплошной сад-огород.

Правда, тот сад-огород был возделан и засажен самим Иваном Мичуриным, но немцам было не до изучения его методов селекции. С тех пор все изменилось. Город благодаря мичуринскому наследию давно стал наукоградом, а местный завод «Прогресс» поставляет системы управления в российскую авиацию и космос.

В Мичуринск надо ехать, если вас вдруг охватила странная мысль: позвольте, но ведь мы же в России! Россия — это у нас где? Россия — это вообще что? Если с вами вдруг случилось такое неприличие, вам в Мичуринск. Сюда надо ехать, когда хочется посмотреть на цветущие яблони, веселые глазастые наличники деревенских изб, старые храмы и причудливый архитектурный вкус русского купечества.

Маленький, сильно потертый временем Мичуринск, некогда носивший гордое имя Козлова (по имени местного урочища) — весь про нас, про русских гениев и русских же дураков. Городок, основанный в 1635 году для обороны Рязани от татар, никогда свою военную функцию так и не выполнял. В XIX веке Козлов окончательно определился с профессиональным профилем и расцвел как город богатой торговли хлебом, скотом и шелком. В самом городе и окрестностях цвели сады, работали мельницы, пыхтели чугунно-литейные и колокольные заводики.

Только однажды в августе 1919 года в городе раздались выстрелы — белый генерал Деникин отправил генерала Мамантова в рейд по красным тылам. Конница Мамантова ворвалась в Козлов и захватила красный штаб Южного фронта. Массовые расстрелы, взрывы и грабежи потрясли богатый и добропорядочный Козлов. Потом Мамантов со своими гайдуками и награбленным добром ушел обратно к Деникину, и белые сюда уже не вернулись. С тех пор здесь мало что изменилось. По-прежнему цветут сады, тихо течет под горой Лесной Воронеж, медленно ветшают кокетливые купеческие особнячки в ожидании профессиональной реставрации, на которую в местном бюджете пока нет средств. Это делает Козлов-Мичуринск одной большой декорацией к фильму из старорусской жизни. Здесь за каждым поворотом мерещатся фигуры бесприданниц или отчаянных Катерин — лучей света в темном царстве.

Жизнь Козлова-Мичуринска нельзя описать большими историческими мазками. Воевать не воевали, бомбить не бомбили, в Книгу Гиннесса не вошли. Четыреста лет здесь просто жили и каждый день мотыжили свою делянку. Тут все дело в историях, в невероятных стечениях обстоятельств, маленьких комедиях и трагедиях русской жизни, которые так хорошо умели рассказывать Гоголь, Пушкин и Островский. Есть в Мичуринске и свои мертвые души, и ревизоры, и пиковые дамы. Не сразу и сообразишь, то ли плакать, то ли смеяться.

Вот, например, Боголюбский собор на улице Герасимова. Началось все с эпидемии холеры, которую тогда принято было лечить исключительно крестными ходами и молитвами. Эти нехитрые и, главное, дешевые противопандемийные меры отлично действовали. После того как летом 1847 года город обошли с иконой Боголюбской Божией Матери, эпидемия пошла на убыль. Осенью, как водится, отслужили молебен и объявили сбор средств на строительство памятной церкви. В то время архитектор Константин Тон и его мастерская проектировали храм Христа Спасителя в Москве. Конструкцию будущего огромного здания решили опробовать на храмах поменьше. Начали с Введенской церкви в Петербурге, а продолжили в Козлове. Ни Введенская церковь, ни исторический ХХС не сохранились. А вот Боголюбский собор в Козлове — точная уменьшенная копия главного храма Москвы — устоял. После революции собор, как водится, закрыли и превратили в соляной склад, но не разрушили, за что и спасибо.

Божественное благословение, впрочем, осталось в силе даже над соляным складом. В 1937 году в собор стала приходить сама Божья матерь. Перед каждым ее приходом во всем городе — на улицах, в домах, в магазинах — начинал слышаться громкий женский плач. Народ, так и не сумевший проникнуться большевистским безбожием, тут же бросал все и кидался к запертому на замок собору. Тогда над главным серебристым куполом храма возникала коленопреклоненная женская тень в длинных одеждах. Тень медленно вставала и шла по воздуху навстречу толпе. Народ молился и падал на колени, а с соседней улицы бежали перепуганные милиционеры, на ходу доставая табельное оружие. В Божью матерь стреляли, народ разгоняли, но все было тщетно — Мария гордо шла над Мичуринском, а люди молились.

Местный Совет хотел взорвать храм, но вплотную к нему были пристроены здания бывшего женского монастыря, в которых поселили сирот из детского дома имени Революции. Снести храм значило оставить сотню ребятишек на улице, а это уже создавало трудно решаемые проблемы: ломать — это вам не строить. Вопрос с Божьей матерью решили паллиативно — снесли только купола, а храм оставили. В 1943 году сирот из бывшего монастыря куда-то перевели, а помещения отдали жилкомхозу, который тут же превратил монашеские кельи в одну огромную коммуналку. Жильцы, не стесняясь, развели в монастыре кроликов, свиней и кур. Тогда Божья матерь обиделась и приходить перестала.

На Привокзальной площади Козлова по сей день стоит обшарпанный двухэтажный домик, построенный лет сто пятьдесят назад для железнодорожных начальников. Никаких архитектурных достоинств у домика нет, нет даже ремонта. Но домик этот исторический. В конце XIX века в нем родился мальчик Сережа Брюхоненко. С него и с его коллеги физиолога Ивана Павлова началась головокружительная история советской медицины, способной оживлять мертвых. В 1926 году Брюхоненко создал так называемый автожектор — прибор, поддерживающий в организме искусственное кровообращение и насыщающий кровь кислородом. Прибор был триумфально продемонстрирован на 3-м Конгрессе физиологов. На глазах изумленной публики Брюхоненко присоединил к автожектору отрезанную голову собаки. Голова моргала, облизывалась и даже съела кусочек сыра. По слухам, Брюхоненко пытался оживлять и людей, но большевики сочли это подозрительным, и эксперименты быстро прекратили. Аппарат гениального русского физиолога стал началом новой эры в медицине. Было доказано, что возвращение к жизни после клинической смерти вполне возможно. Возможны и открытые операции на сердце, и искусственные органы, и трансплантация, и искусственное поддержание жизни. Любой образованный русский человек скажет, что он уже про это читал. Но вот что странно: роман фантаста Беляева «Голова профессора Доуэля» и повесть Булгакова «Собачье сердце» вышли чуть раньше первых демонстраций автожектора — в 1925 году. Похоже, что все эти сумасшедшие идеи о воскресении мертвых с легкой руки философа Федорова (он, кстати, тоже родом из Тамбовской губернии) и физиолога Брюхоненко носились в том странном воздухе послереволюционной России.

Старинный Козлов стал Мичуринском в 1932 году, а в 2003-м городу присвоен статус наукограда. Сейчас там расположены аж три научных учреждения федерального значения: ВНИИ садоводства, ВНИИ генетики и селекции плодовых растений и Государственный аграрный университет. Все три носят имя главного гения этого места — Ивана Мичурина. Его дом-музей с 12 гектарами селекционного сада стоит на правом берегу Лесного Воронежа. Здесь все, как было при нем. Те же плакучие ивы над водой, те же беседки, тот же ухоженный сад с сотней гибридов. Про своего Ивана Владимировича здесь говорят примерно с той же интонацией, с какой рассказывают библейские притчи.

— Мичурин вывел 354 сорта, а Вавилов — только 170, — говорит Людмила Васильевна Волокитина, 75-летняя хранительница дома-музея Мичурина. — В 1913 году сюда приплыл пароход. А на нем — американцы. И они Мичурину сказали: «Мы готовы вывезти все — и вас, и ваши саженцы, и землю. Хотите, и дом разберем и вывезем. Только переезжайте к нам в Америку». Мичурин думал десять дней, а потом вышел к ним на берег и сказал: «Нет, я буду работать для своего народа». Не опирайтесь на подоконник! Это мичуринский подоконник! Здесь все мичуринское! Он тут все своими руками делал! И вот он так сказал и пошел есть тюрю. Свое любимое блюдо. Хлеб, вода, подсолнечное масло и лук. В конце жизни полюбил гречку…

Толпы поклонников Мичурина съезжаются сюда со всего мира.

— Для китайцев он как святой, японцы до сих пор поздравления шлют, вчера космонавты приезжали, привезли семена, которые были в космосе и которые брать никто не хотел, а я взяла…

Людмила Васильевна — женщина решительная. Если не надеть бахилы или, не дай бог, неосторожно протянуть руку к чему-нибудь мичуринскому, скандал будет знатный. Но через полтора часа экскурсии хранительницу хочется по-дочернему обнять. Она из тех, кого называют солью земли. Сейчас таких уже не делают.

— Нас тут три бабы на 12 га, — грозно говорит Людмила Васильевна. — Но мы еще ничего, еще поскрипим. Никто на земле работать не хочет. Волонтеры приходили, потребовали 25 тысяч в месяц, а я сама 15 получаю. Тут у нас Европы нету. Тут все русское. Земля, растения — все. Вот помру, будет Европа. А пока подождите.

Людмила Васильевна, не помирайте, пожалуйста!

Кстати, Мичурин успел поучиться в школе всего три с половиной года. Его однокашником был Циолковский. Несколько лет Мичурин работал на железной дороге то конторщиком, то мастером по ремонту часов. После того как он открыл для себя селекцию, его технический дар очень пригодился. Чтобы продолжать работу в своем питомнике, Мичурин, всю жизнь перебивавшийся с хлеба на воду, по ночам ремонтировал пишущие машинки. Именно Мичурину и его пишущим машинкам мы обязаны сотней хладостойких сортов плодовых деревьев, фиалковой лилией, черноплодной рябиной, антоновкой шестисотграммовой, бельфлером-китайкой и всем остальным.

На вершине левого высокого берега Лесного Воронежа стоит еще одна знаменитая мичуринская церковь — пророка Ильи. Недавно отремонтированный двухэтажный храм поражает высотой — вместе с крестом это 71 метр. По местной легенде, в конце XVIII века храм построил лично Растрелли. Скорее всего, храм строил другой итальянец — Томмазо Адамини. Но Растрелли Мичуринску льстит.

Впрочем, главное в Мичуринске — это вовсе не храмы, а люди. Люди милые, добрые, смешные и героические. Примерно в 10 метрах от входа в Ильинскую церковь стоит один из самых красивых купеческих особнячков города. Его бывшая хозяйка купчиха Блазнина была известна на всю губернию тем, что для похода в Ильинский храм снаряжала полный выезд на тройке лошадей. Я так и вижу, как на крылечко выходит мадам Блазнина в парадном платье в рюшечках, усаживается в свою роскошную тройку, проезжает 10 метров, высаживается и гордо входит в храм. После службы вся операция повторяется в обратном порядке.

Кстати, настоятелем Ильинской церкви сейчас служит еще одна легендарная личность — бывший десантник отец Павел. По слухам, на его счету более 3 тыс. прыжков с парашютом. Однажды парашют не раскрылся, и герой ВДВ, стремительно приближаясь к земле, пообещал, что если долетит живым, то станет священником. Парашют тут же раскрылся, и вот теперь отец Павел окормляет мичуринскую детвору познаниями в Священном писании и карате.

Путешествия по русской глубинке давно перестали быть подвигом мужества и самоотречения. От Москвы до Мичуринска — всего четыре часа на удобном сидячем поезде. Если приехать под вечер пятницы и заселиться в отель «Герасимов» или «Гостиный двор», можно успеть поужинать в ресторане Shamparen, названном так по имени первого сорта яблок, выведенных Мичуриным. Это не только красиво, но и безумно вкусно. Буррата из местной сыроварни в сочетании с местными же овощами — это нечто божественное. С утра после завтрака можно спокойно отправляться в город искать ответ на вопрос, что же такое Россия. Бродя по Мичуринску, вы его точно найдете.

Фото: Ludvig14/commons.wikimedia.org, DNikon/commons.wikimedia.org, Николай Долматов/commons.wikimedia.org, Шалин/commons.wikimedia.org