Уличное искусство существует в двух форматах: партизанской войны и спецзаказа. Парадокс. Но какими бы обстоятельствами творческие высказывания ни сопровождались, провокации или официального согласования, на городскую среду они оказывают заметное влияние, как, например, это происходит в Брюсселе или Нижнем Новгороде. Достоинства инструмента стенописи своевременно оценили современные индустриальные центры, в особенности моногорода.

Водоворот культурных событий захватил Сатку, малый город с населением 45,7 тыс. человек на Южном Урале, в Челябинской области, больше десятилетия назад. Давно ходят слухи о здешних многометровых муралах жилых микрорайонов, производственных корпусов, расписанных мировыми граффити-знаменитостями. Множество изданий обошел поднявший морду 27-метровый медведь швейцарского дуэта Кристиана Ребекки и Пабло Тоньи на стене девятиэтажки. Было также замечено, что друзья, однажды оказавшиеся в тех далеких краях, неоднократно потом туда возвращались.

Я, пытливый внутренний турист, отправилась в Сатку, как думала, за стрит-артом, но все оказалось куда интересней. Путь сюда ветвист — аэропорта в Сатке нет. Из Москвы прилетаешь в Уфу, и оттуда по трассе на автомобиле еще три сотни километров без малого. Можно и до Челябинска, от него немногим меньше. Потраченные в дороге часы восполняются пейзажами «синего Урала» за окном, а если повезет, Луной небывалых размеров.

Добравшись в конце концов до места, подмечаешь: Сатка бросила дерзкий вызов промышленной мрачности и криминогенности. Фасады домов из совсем старого жилищного фонда преображены жизнерадостными красками металлосайдинга, автобусные остановки подсвечены, даже мусорные баки снабжены датчиками, извещающими об уровне накопления.

По Солнечной, одной из главных улиц Сатки, местные жители привычно пробегают мимо статуи, не заметить которую вновь прибывшему трудно. Бронзовый «Мыслитель» Огюста Родена, причем не какое-то там вольное повторение, а оригинал авторской скульптурной формы второго литья, выполненный французской мастерской Valzuani, сидит задумчивый у входа в «Магнезит»,  производственный музей градообразующей компании города.

Вход свободный. Четыре просторных зала в административном здании силами московского бюро Kontora во главе с архитектором Дмитрием  Барьюдиным были превращены в тотальную инсталляцию. В экспозиции — старинные макеты, интерактивные схемы процессов добычи, переработки, плавления, обжига, депозитарий. Современный музейный дизайн открывает новые смыслы и возможности, и даже неофит быстро разберется в истории края, еще в XI–XIII веках населенного башкирскими племенами.

Башкирское слово «сатка» означает перекресток, развилину, междуречье. В 1755 году земли у башкир купил барон Сергей Григорьевич Строганов и тут же приступил к строительству Троицко-Саткинского металлургического завода. Добывается железная руда. 31 мая 1774 года на завод под именем российского императора Петра III прибыл мятежный Емельян Пугачев. Линии оборонительной каменной насыпи, «Пугачевский вал», выстроенные смутьяном, уцелели близ Сатки, а детали зафиксировал Пушкин в «Истории Пугачева»: «Сам Пугачев ими предводительствовал, успев в течение шести дней близ Саткинского завода набрать около пяти тысяч бунтовщиков… ».

Следующее важнейшее для города событие случилось в 1898 году, когда лаборант Саткинского чугуноплавильного завода Петр Гаврилович Сальников обнаружил на Карагайской горе залежи некоего синего камня. Выяснилось, что это ценный минерал магнезит, карбонат натрия MgCO3,  обладатель огнеупорных качеств, необходимых при выплавке металлов. Находка дала мощный толчок развитию Сатки, с тех пор живущей магнезитом.

На стеллажах открытого хранения музея — образцы плавленого периклаза, алюмомагниевой шпинели, лом, ручной бур, кувалда, макет станка канатно-ударного бурения. Выдвинув один из ящиков, обнаружила там редчайший «изумруд» — бумажный календарь на 1925 год, приложение к «Рабочей газете». В обрамлении венка из портретов Ленина, Рыкова, Троцкого, Цюрупы, Рудзутака, Каменева, Дзержинского и Куйбышева — календарь с рабочими и красными, «неприсутственными» днями. Оказывается, в 1925 году на Урале «гуляли» не только в День Низвержения самодержавия, Пролетарской революции, Конституции СССР, Интернационала и Парижской коммуны, но и на Троицу, и в Духов день, не говоря уже о Крещении, Рождестве и Пасхе.

В 1937 году поселок становится городом. Чтобы соответствовать высокому статусу, в Сатке начинается новое строительство. На центральной  площади, а это одна из самых высоких точек города, вырастает дворец в неоклассическом стиле — такой же грандиозный, как Дворец на Яузе в Москве.

Дворец культуры строился на рубеже 1940–1950-х годов Теодором Мартиновичем Эрвальдом, архитектором «Челябгорпроекта». В 1951-м проект назвали лучшим архитектурным сооружением СССР и наградили  Сталинской премией. Роскошная колоннада ионического ордера хорошо видна на дальнем расстоянии.

Интерьер фойе и зрительного зала Дворца культуры на 500 мест обильно отделан лепниной, скульптурой и барельефами-медальонами. Потолки по старой дворцовой традиции имеют плафонные росписи. Уральский живописец Ювеналий Коровин, автор панно «Содружество народов СССР» и «Майский праздник», вдохновлялся монументальными фресками Тинторетто и Веронезе, не иначе. Во Дворце культуры, заменяющем отсутствующий в Сатке выставочный зал, уже гастролировали знаменитые полотна «Девятый вал» Айвазовского и «Запорожцы» Репина из Русского музея в Петербурге. Из-за немалых габаритов «Грешнице» Генриха Семирадского пришлось «проходить» во Дворец культуры через окно.

На сцене зрительного зала неоднократно выступала Елена Образцова, в память о певице в Сатке теперь ежегодно проходит фестиваль классического искусства «Кармен».

Следующее чудо города — лидера отечественной огнеупорной отрасли — Карагайский карьер, именно в нем в 1900 году товарищество на вере «Магнезит» и начало разработку месторождения синего минерала. Порода в котловане добывается до сих пор. Из штольни выныривает желтая погрузочно-доставочная машина. Подземный самосвал вывозит тонны магнезита и отправляется в чрево за новой порцией.

Этот античный амфитеатр (глубина — 368 метров, ширина — 1100 метров, длина — 1550 метров), чьи сизые, чуть с проседью ступени складываются в гигантскую лестницу, уже практически вплотную подобрался к городу. Взрывные работы в Карагае идут, но его сферическую панораму можно охватить взглядом на расстоянии, со смотровой площадки, устроенной на борту карьера.

Выработанный индустриальный ландшафт не раз становился объектом для творчества, например, на дне еще одного, уже не рабочего саткинского карьера, Березовского, года три назад художница из Парижа Ольга Киселева развернула километр алого шелка в рамках перформанса «Бесконечность».

Город с нечетким планом, двумя центрами, окруженными россыпью частных домов сельского типа, панельной застройкой и двумя работающими промышленными объектами — постоянно развивающееся креативное пространство, «платформа для новых смыслов». Саткинцы буквально круглые сутки находятся в галерее под открытым небом. Благодаря ежегодному фестивалю «Арт-Сатка» и граффити-фестивалю «Другое пространство» город обзавелся коллекцией расписных фасадов, заметных не только в отечественном урбанистическом ландшафте, но и в мировом контексте уличного искусства.

На улице Металлургов находится дом с гиперреалистическим портретом представительницы рабочей династии Марии Порфирьевны вместе с внучкой Ариной. Автор — Хендрик Байкирх (он же ECB), география работ которого весь мир. Грандиозный мурал в темных тонах с антилопой в нижней части, южноуральскими просторами и черным человеком без головы в верхней оставил на улице 40 лет Победы Рикки Ли Гордон из ЮАР, один из лучших уличных художников по мнению National Geographic. Не то чтобы его «Рассвет. Закат. Мы все под одним солнцем» вызвал однозначно позитивную реакцию жителей микрорайона, но приходится смириться, стрит-арт — это всегда провокация. К счастью, воздух в Сатке густо пропитан магнием, микроэлементом, оказывающим успокаивающее воздействие.

Против птиц из Красной книги щурки, коноплянки и зяблика, вполне реалистично изображенных на фасаде школьного спортзала испанцем Пабло Пеллуза, саткинцы не возражали, как, впрочем, благосклонно приняли и красотку, взятую в кольцо магическим полетом лебедей. Это стенопись римлянина Стефано Биаджиотти (Diamоnd) на улице 40 лет Победы. Илья Варламов, заехавший сюда в прошлом году, потом написал: «По качеству стрит-арта Сатка может поспорить с Москвой и Питером».

Экскурсия по городу складывается в маршрут из множества таких вот образцов «прирученного» уличного искусства. Только успевай задирать голову. На пути встречаются трансформаторные будки, преображенные мозаикой из раковин, остановки, оформленные панно из магнезита, брусита и песчаника, уличные фонари в виде красных деревьев, светящиеся светофорные арки. Среди саткинских архитектурных специалитетов — «стайки», самостройные городские сараи, где когда-то держали скотину и кур.

Такая вот «Стайка», скульптура московского художника Алексея Лучко, работающего под псевдонимом Luka, маркирует оживленную магистраль города. Кстати, объект стал призером премии АРХИWOOD как лучшее архитектурное сооружение из дерева.

Долго делать вид, что в Сатке тебя интересует одно лишь искусство, не получается. Рамки сами собой расширяются. То и дело заглядываешься на облака, распластанные в небе как огромные белоснежные цеппелины, невольно обводишь взглядом мягкую графику холмов, составляющих местный ландшафт, которые на самом деле творение не природы, а человека. Складчатость отвалов скальных вскрышек здешних карьеров образуется годами. Очаровывают даже элементы промышленного цикла, скрип и хлопотливое движение взад-вперед тележек вагонетки по канатной дороге, работающей с 1950-х годов. Как настоящий турист, я, разумеется, не оставила без внимания исторические постройки Старой Сатки. На берегу городского пруда, как раз возле старейшего чугуноплавильного завода, осмотрела храм Святителя Николая Чудотворца 1913 года. Имя автора проекта церкви в псевдорусском стиле не сохранилось, но известно, что кирпич для строительства изготавливался на местных кирпичеделательных заводах.

Сатка — такое место, где чудеса возникают, откуда не ждешь. Недалеко от шатровой колокольни собора на берегу все того же пруда можно увидеть сказочный средневековый замок, подвесной мост и чуть дальше — остров со всеми классическими атрибутами аквапарка. Развлекательный комплекс «Сонькина лагуна» был назван в честь любимой дочери его создателем, местным предпринимателем Юрием Китовым, владельцем швейных фабрик, производящих бронежилеты и обмундирование для Минобороны РФ. А насыпной остров Китов окрестил «Дуплом орла», чем немало позабавил местных жителей.

Раз уж я в Сатке, имеет смысл отправиться в поселок Пороги. Полчаса на машине, и ты на родине российского электричества. В 1910 году в каньоне меж горных склонов возвели предприятие по выплавке ферросплавов, а при нем — плотину, единственное в мире гидротехническое сооружение из дикого бутового камня. Газета «Санкт-Петербургские ведомости» в 1912 году писала: «Когда в северной столице на балах при свечах барышни ждут приглашения кавалеров на мазурку, в какой-то глухой уральской деревне “Пороги” крестьяне подшивают валенки при электрической лампочке». Ныне печи угасли, станция не эксплуатируется, но плотина, памятник международного значения ЮНЕСКО, все еще бушует.

Я поселилась в центре города, в гостинице «Визит», но здесь можно жить и на природе, в окрестностях Сатки, на базе отдыха «Зюраткуль», расположенной в одноименном национальном парке. Сюда, кстати, Елена Образцова в свое время и приезжала, и именно отсюда проще всего выбираться к природным красотам.

Посреди тайги, в самой высокогорной части Южного Урала, плещутся прозрачные проточные воды озера Зюраткуль (724 метра над уровнем моря). Чаша водоема окружена пологими кварцитовыми склонами давно уснувшего вулкана Голая Сопка. На этом конусе, похожем на сахарную голову, растет брусника, малина, водянка и пермская ветреница. На хребте Зюраткуль археологи обнаружили древнейший геоглиф с изображением лося, свидетельствующий о стоянке первобытного человека на Южном Урале в эпоху неолита или энеолита.

В межгорной долине хребта Большая Сука при разведывательном бурении геологи наткнулись на подземную реку. Из артезианской скважины вырвался мощнейший пучок водных струй и рассеялся в виде белопенного фейерверка. Двенадцатиметровый фонтан не иссякает. Говорят, зимой он превращается в грандиозную ледяную скульптуру, каждый год новую.

Одним днем Сатку не возьмешь. И теперь я хорошо понимаю тех, кто не раз возвращается в этот чудный уголок Южного Урала, в этот «моногород с сюрпризом».

Фото: Евгения Гершкович, shutterstock.com, каталог «Моя Сатка» (Москва, 2018), фонд «Собрание»