Сегодня в кинотеатре «Иллюзион» открывается фестиваль «Доку-ментал», исследующий проблемы людей с психиатрическими диагнозами. Накануне показа первого фильма «Станцевать безумие» «Москвич Mag» поговорил с танцевально-двигательным терапевтом о том, что может сказать человеку о нем самом его поза и как с помощью движения можно работать с психическими проблемами.
Что такое танцевально-двигательная терапия? Насколько это старый метод?
Танцевально-двигательная терапия — это одно из направлений, которое относится к арт-терапии, этот метод уходит корнями в прошлый век.
Это направление начало формироваться во время Второй мировой войны и получило свое развитие по ее окончании, когда выяснилось, что не всем пострадавшим, кто обращался в психотерапию, подходила классическая вербальная психотерапия. Выяснилось, что обращение к телу, выразительное движение и танец возвращают людей к жизни, помогая им пережить сложный травматичный опыт.
Существует хорошая книжка автора Джоан Ходоров: там есть глава, где описываются пионеры движения. Интересно, что параллельно это терапевтическое направление развивалось разными людьми, которые не были знакомы друг с другом, но делали похожие вещи.
Но в России Ассоциация танцедвигательной терапии появилась не так давно — в 1995 году.
Как существует классическая терапия, где специалист работает через интерпретации и метод свободных ассоциаций, как есть гештальт-терапия, где терапевт работает через вопросы, так рядом с этими техниками и методами есть еще одно направление — танцевально-двигательная терапия. Его особенность в том, что психотерапевт будет предлагать своему клиенту не только через обсуждение изучать те вопросы, которые поднимаются в психотерапии, но и через движение.
Насколько этот способ помогает справляться с серьезными проблемами, такими как биполярное расстройство, ОКР, клиническая депрессия?
Это ровно такое же направление, как любое другое терапевтическое, у которого есть сильные стороны и ограничения. Если психотерапевт имеет компетенции работать с перечисленными вами заболеваниями, то он сможет применить метод. Но для того, чтобы работать, например, с биполярным расстройством, нужна коллегиальная связка с психиатром и фармацевтическая поддержка пациента. Вопрос не к методу, а к компетенциям конкретного терапевта.
Как проходит сессия? Это похоже на то, как дервиши, исполняя ритуальный танец, впадают в состояние транса?
Если это индивидуальный формат работы, то все проходит в кабинете тет-а-тет. Вряд ли кто-то из психотерапевтов будет предлагать клиенту двигаться на первой сессии. Мы знакомимся, разбираемся, с чем клиент пришел — обсуждаем это. Когда клиент готов исследовать чувства, образы, сновидения или телесные ощущения не только вербально, но и через движение, мы обращаемся к этой модальности.
Видя, как двигается человек, я могу много что предположить и понять о его состоянии, характерологических чертах.
Вот простой пример: человек говорит, что у него завтра сложное совещание, а он знает за собой особенность, что как бы хорошо не подготовился, ужасно тревожится. У него перехватывает горло, дрожат руки, путаются мысли. Психотерапевт поддерживает его и предлагает рассказать поподробнее об ощущениях в теле: например, пациент рассказывает о давлении в груди. У него может появиться образ, будто на него кто-то давит, все сжимает внутри. Психотерапевт идет дальше и предлагает выразить этот образ через движение. Человек может показать руками, как выглядит давление, как он сам выглядит сдавленный. На это уходит целая сессия, а то и не одна. Постепенно через это движение мы начинаем исследовать, какие психические энергии проявляются таким образом. Постепенно вспоминается и травма, например, связанная с авторитарной матерью. Дальше, если это длительная работа, психотерапевт может предложить исследовать клиенту не только свою подавленную часть, но и часть, которая его подавляет — ту энергию, что живет внутри. Мы могли бы это назвать «работа с тенью» — та часть, которая есть в человеке, но он ее отрицает. Тогда человек бы превратился в того, кто чувствует себя не подавленным, а представил бы себя иначе, сделал бы это через телесную форму — и стал бы большим, раздутым, давящим. Смог бы увидеть это как другую полярность своего состояния. И увидеть, что в нем есть эта часть и он может ей управлять. Он сможет сделать связку через движение с опытом из прошлого.
То есть движение — дополнительный способ сформулировать мысли?
Это зависит от контекста. Человек может прийти с трудностью в распознавании чувств. Тогда очень много внимания направляется на его позы. Когда человек что-то рассказывает, я вижу, что человек находится в конкретной позе, я предлагаю обратить на нее внимание. Спрашиваю, что он ощущает. Мы учимся выстраивать связь: когда я сижу так, я чувствую следующее…
А есть какие-то методички, которые, как описание диагноза, объясняют — эта поза значит вот это?
Есть азбука танцевально-двигательного терапевта — система Рудольфа фон Лабана. Что он сделал: свою систему записи движения, при этом он не занимался психологическим контекстом, а работал с танцовщиками. На изучении этой системы у танцедвигательных терапевтов уходит несколько лет. Есть еще одна система — система Джудит Кестенберг «Двигательный профиль»: она много занималась наблюдениями за детьми и сделала важное дополнение к системе Лабана, который работал с профессиональными танцовщиками — она смогла описать простые бытовые движения. В европейской программе ее изучением нужно заниматься два-три года.
В чем разница психотерапии и, например, клинических теорий: здесь — система для человека, а не наоборот. Видя, как двигается человек, я могу много что предположить и понять о его состоянии, характерологических чертах. Отсюда можно увидеть зону развития.
Например, у человека есть привычка всегда ходить только прямо, он не может двигаться обходным или извилистым путем. Само это качество ни о чем не говорит. Но в совокупности с другими меня это может натолкнуть на идею, что, возможно, человек весьма прямолинеен и ему сложно быть гибким. Мы можем открыть эту тему для исследования и попробовать применить другой способ движения в пространстве, замечать что-то не только спереди, но и по сторонам. И попробовать это состояние перенести в повседневную жизнь, понять что-то про себя.
Давайте проведем эксперимент в реальном времени: я беру у вас интервью вечером, передо мной на столе ноутбук, я сижу на стуле вполоборота, спина покатая, ноги вытянуты на табуретку, одна поверх другой, одна рука лежит на бедре, вторая локтем стоит на столе. Об этом можно что-то сказать?
Я думаю, вы сами можете сказать об этом, если прислушаетесь к себе. Насколько комфортна ваша поза? Может, стоит обратить внимание, насколько удобно сидеть ссутулено? Какие ощущения в груди, лопатках, ключицах?
Очень удобно, у меня ничего не болит. Я весь день была на ногах — удобно села, наконец ничего не зажато.
То есть это такая возможность расслабиться?
Да.
А как вам с тем, что вы были целый день на ногах и наконец есть возможность расслабиться, а сейчас перед вами диктофон?
Прекрасно: я сижу в удобной позе и работаю головой.
И как?
Очень удобно.
Можно прислушаться к ощущениям в области таза, обратить внимание на положение ног, дать внимание на шею, нижнюю челюсть, на затылок. И спросить себя, хочется ли что-то поменять в позе, чтобы стало еще удобнее.
Кажется, нет. Мне очень комфортно.
У меня появляется вопрос в том месте, где я слышу про расслабление и работу. С одной стороны, классно работать так, чтобы не напрягаться, но с другой — работа предполагает включение. Сама поза говорит про расслабление. Моя гипотеза, что в этом месте можно обнаружить конфликт интересов. Тело хочет отдохнуть вместе с головой, а голова должна работать. Голова же продолжение тела… Может быть, она бы с удовольствием присоединилась к нему?
Понимаете, движения позволяют выстраивать диалог не только с терапевтом, но и с самим собой. Слова проще контролировать — и то мы пробалтываемся. Движения контролируются сложнее. Лишь треть коммуникации вербальная, остальные сигналы мы воспринимаем из невербальной коммуникации.
Давайте поговорим о фильме «Станцевать безумие», на обсуждение которого в рамках фестиваля «Доку-ментал» вы приглашены. Насколько я понимаю, речь идет об истории, где три танцовщицы пытаются сформулировать психические заболевания трех других героинь в танец. Насколько это бьется с реальной практикой?
Это отличается от терапии.
В фильме есть сцена, где девушки-танцовщицы, пообщавшись с имеющими ментальные заболевания, внесли изменения в танцы. Они встречаются на берегу моря — и девушки-танцовщицы начинают танцевать прямо в море, те другие на них смотрят на берегу. Когда я увидела эту картину, то поняла, что это то, что мы никогда не увидим в танцевально-двигательной терапии. Там другое распределение ролей.
Мы с коллегами сотрудничали с организацией, которую курировал фонд «Семья и психическое здоровье». В этом сообществе в основном были люди с диагнозом «шизофрения». И мы проводили групповые занятия. Они строились так, чтобы дать место для движения и танца тем, с кем мы работаем. Терапевты тоже танцуют. Но они либо задают качество движения (это делается в форме приглашения, а не как в хореографии — делай раз, делай два), либо предлагают обратить внимание на часть тела. Через танец мы даем слово людям, с которыми работаем.
Слова проще контролировать — и то мы пробалтываемся. Движения контролируются сложнее.
Возвращаясь к вашему вопросу о людях с тяжелыми диагнозами, от танцедвигательной терапии наши подопечные не выздоравливали, но их болезнь так не прогрессировала, как если бы этих занятий не было. Но наши занятия были не единственными, еще была группа психологической поддержки, были занятия арт-терапией, был драмкружок.
По опыту наших западных коллег я знаю, что танцедвигательная терапия себя хорошо зарекомендовала: она не вылечит людей с тяжелыми ментальными заболеваниями, но улучшит качество жизни через установление контакта с собой.
В фильме девушки с ментальными заболеваниями довольно подробно описывали свои ощущения, чувства, состояния. Из их рассказов мы понимаем, с какими тяжелыми состояниями им приходится иметь дело. Психическое здоровье подразумевает, что человек может выдерживать разные чувства, не проваливаться в них, не оказываться ими захваченным. В танцевально-двигательной терапии мы в каком-то смысле учим клиентов распознавать чувства, выдерживать и выражать. Человек так устроен, что не может просто подумать о чувствах, только прожить их — и это происходит в теле. Поэтому развитие телесного контейнера (сосуда, вместилища) — одна из первостепенных задач в работе с людьми, имеющими ментальные заболевания. Хороший контакт с телом, дифференциация ощущений и чувств помогают им выдерживать те сложные состояния, которые вызваны болезнью.
Давайте подытожим: движение в этой технике не тождественно таблетке, которую выпил и стало не больно, а это один из способов на пути к тому, чтобы понять, как сделать так, чтобы было не больно?
Да, танец — способ коммуникации. При этом в танцевально-двигательной терапии есть наработанные упражнения и практики, которые помогают людям справляться с конкретными проблемами. Например, техники для снижения тревоги. Если человек им учится, то у него запускаются естественные механизмы совладания с тревогой.
Время непростое. Расскажите о конкретной технике, как справляться с тревогой.
При некоторых тревожных состояниях привычные способы успокоения могут не сработать: например, известное всем медленное дыхание с акцентом на выдох. Можно сделать практику заземления: почувствовать стопы, перекатить вес с одной ноги на другую, почувствовать опору, вес под собой, то, как мы стоим на земле. Если сидим на стуле, то приподняться и плюхнуться, чтобы не держать себя внутри, а отдать свой вес сиденью, тогда наступает расслабление. Делаем акцент на выдохе, о вдохах не беспокоимся. Стараемся замедлить дыхание так, чтобы было комфортно. Дальше можно обратить внимание на приятные ощущения в теле. Можно представить, как это приятное ощущение лучами расходится по всему телу. Если человек ничего не ощущает — ничего: главное, что мозг занят правильным делом. Так можно поступать, если тревога не зашкаливает.
Если ее слишком много, надо продвигать тревогу, главное — не ускоряться: предлагаю делать тряску, медленную, с открытыми глазами, под музыку — мягкие барабаны. Еще хороши ходьба и плавание: что-то монотонное физическое, когда человек может почувствовать контакт с мышцами и выдохнуть. А вообще тревога — это отдельная тема: тревожиться для человека абсолютно нормально, но если ситуация не страшная, а мы паникуем, то это говорит, что с нашими естественными механизмами адаптации к тревоге что-то произошло. Отключать тревогу полностью нельзя, потому что это важный ориентир в реальности.
Фото: из личного архива Яны Дидиговой