Распространение новшеств в самых разных областях (благоустройстве, дизайне, технологиях, общепите, обычаях etc.) из крупных городов на периферию — объективный и постоянный процесс. Столицы всегда диктовали свои правила окружающим регионам. Да и последние сами не прочь позаимствовать что-то московское.

Этим летом в Подмосковье запустили несколько проектов, которые показывают, как московская жизнь с ее креативными кластерами распространяется по стране. Один из них — арт-резиденция «Гало» в наукограде Черноголовка. Создатели позиционируют ее как «первую резиденцию в России, которая позволит наблюдать за исследовательскими процессами и участвовать в реальных экспериментах физических, химических и физико-химических лабораторий города».

Программный руководитель проекта, куратор и урбанист Мария Туркина рассказала «Москвич Mag», что ее цель — «создание привлекательного образа Черноголовки для интеллектуальных, творческих молодых людей, которых должен привлечь природный и научный образ города». «Наши авторы работают с научными сотрудниками в соавторстве по направлению искусство и наука. И вот уже фильм “Чародеи” оживает, — добавила Туркина. — Сложность заключается как раз не в привлечении федеральной аудитории — ей этот формат понятен, но в объяснении процессов местным жителям. Мы пришли на чужую территорию, а значит, должны сделать шаг навстречу — объяснить, кто такой художник, почему ему/ей интересно приехать именно в этот город, что будет результатом нашей работы. Мы устраиваем встречи, приглашаем местных жителей в гости (наши авторы живут в квартирном фонде, и это располагает к домашней обстановке), вместо официозных паблик-токов мы едим шашлык на озере и говорим про актуальное искусство».

Туркина считает, что арт-резиденция может быть интересна и московской аудитории: «Буквально три года назад я и большинство моих коллег не знали ни где находится Черноголовка, ни уж тем более что это наукоград. Только в процессе проектирования арт-резиденции мы заглянули в НИИ, стали погружаться в особенности научного производства, активно звать друзей и коллег гулять по полям и лесам вокруг города — это все крайне эстетски, а еще и информативно для федерального зрителя. И вот в город потянулся ручеек столичных гостей».

В селе Дмитровское Красногорского городского округа действует загородная галерея и арт-резиденция «Гридчинхолл», где живут и работают как начинающие, так и известные художники. Основатель галереи Сергей Гридчин родился в Москве, но в конце 2000-х обосновался в Дмитровском и «так сказать, осуществил собственную экспансию», как говорит представитель галереи Антон Марьясов. Он предпочитает говорить не об экспансии, а о симбиозе: «Близкое местоположение [арт-резиденции] позволяет, например, жить в Подмосковье и работать в Москве. Многие художники и деятели культуры так и живут, на соседней Николиной горе, например».

«Мы открылись 16 лет назад. Тогда к нам приезжали на открытия в основном москвичи, — напоминает Марьясов. — В одном медиа нас тогда назвали арт-дачей. Взаимодействие с местными жителями сводилось к тому, что соседи иногда просили нас сделать потише музыку на мероприятиях. Таксисты из соседнего поселка называли “Гридчинхолл” художкой. Мы отчасти рассчитывали на аудиторию с Рублевки и Новой Риги. Но в этой местности много высоких заборов, все сидели за этими заборами, достучаться было трудно. Сейчас ситуация меняется: мы выходим на местные сообщества, к нам повысился интерес среди, как мы их называем, соседей. Возможно, они нас разглядели на яндекс- и гугл-картах. Отчасти галерея функционирует как Дом культуры: у нас регулярные экскурсии, встречи с художниками и мастер-классы. Но галерея прежде всего место, где произведение искусства покупают. В этом плане часто оказывается, что доставить картину или скульптуру надо куда-то неподалеку. Но именно оказывается, так как встречи и знакомства происходят чаще в Москве — на выставках и ярмарках. В общем, я бы сказал, что это Москва стала ближе к Подмосковью и люди чаще выбираются из города именно по культурным поводам. <… > Хотя мы везде пишем “Гридчинхолл, Московская область”, география нашей работы областью не ограничивается: мы работаем с художниками и коллекционерами по всей стране. Сельское подмосковное местоположение накладывает отпечаток на нашу деятельность. Например, заметно, что у нас много искусства, так или иначе связанного с природой. Можно говорить о том, что экспансию подмосковной жизни мы стараемся распространять на Москву и шире».

Распространенным трендом благоустройства московских парков уже не первый год стали прогулочные экотропы — ВДНХ, Воробьевы горы, «Лосиный остров», «Теплый Стан». Теперь их переплюнули в подмосковных Горках Ленинских. Там в июле на неосвоенном участке леса проложили двухкилометровый маршрут для взаимодействия человека с природой посредством проверенных практик японской лесотерапии синрин-йоку («лесные ванны») в рамках проекта «Лес. Художественно‑терапевтическая тропа». В основе концепции лежит научный подход: Национальный медицинский исследовательский центр терапии и профилактической медицины Минздрава России запустил на тропе первое в стране исследование о влиянии сенсорных прогулок на иммунитет, память и психологическое состояние, полагаясь на японские практики лесотерапии.

Как рассказал «Москвич Mag» директор музея-заповедника «Горки Ленинские» Евгений Сарамуд, «Лес» — первый подобный в нашей стране: «Никто никогда ничего похожего ни в Москве, ни в регионах не делал. <… > Художественно-терапевтическую тропу “Лес” с одинаковым интересом посещают представители столичной артистической интеллигенции, блогеры, модные фотографы, локейшн-менеджеры и, конечно, все те, кто находит в “Лесу” вдохновение и настроение. <… > Уверен, в будущем [этот проект] экстраполируется в другие институции, которые обладают условиями для его реализации».

Также Сарамуд добавил, что практически одновременно с проектом «Лес» в Горках открылся паблик-арт фестиваль «Заповедное». «Есть пара художников, которые работали на обоих проектах. Тоже современное искусство, только не в лесу, а на территории и в галерее, расположенной в здании исторических конюшен З. Г. Морозовой. То есть у нас уже появился свой Манеж. Четыре этажа и арт-резиденции. Теперь Москва манежная приезжает в Горки. При этом перевезти столицу в Горки вовсе не наше стремление к мечте. Важно, чтобы при всем передовом художественном и инфраструктурном наполнении это место не переставало быть предназначенным “для людей, любящих тишину и спокойную жизнь в местности, изобилующей всеми лучшими удобствами“», — добавил директор музея-заповедника.

Экспансия московского образа жизни в другие города и поселения происходит по разным направлениям, объясняет в беседе с «Москвич Mag» социальный антрополог Михаил Алексеевский: «Это может быть движение сверху, когда, например, местные городские власти начинают заимствовать у столицы какие-то практики. Самый понятный пример — благоустройство, которое началось с программы правительства Москвы “Моя улица”, а затем масштабировалось. На уровне Минстроя и правительства РФ была внедрена федеральная программа “Комфортная городская среда”, по которой благоустройство стали внедрять по городам и весям. Другой пример — минстроевский конкурс для исторических и малых городов по проектам благоустройства Москвы, который сильно повлиял на небольшие поселения. Но транзит московских практик осуществляется не столько чиновниками, сколько архитектурными бюро, которые ориентируются на определенную моду. И уже принятые ими решения попадают в регионы. В свое время на Триумфальной площади у метро “Маяковская” появились качели для взрослых. Первоначально это вызывало недоумение или шок. Все привыкли, что качели — это для малышей. Сейчас мы видим, что качели появляются в Красноярске на берегу Енисея, в Грозном и так далее. Очевидно, что это заимствуется через проектировщиков, которые внедряют объекты городской среды в свои проекты и таким образом распространяют по другим городам».

Другой вид экспансии, объясняет Михаил Алексеевский, происходит по линии бизнеса: «Какие-нибудь бургерные, кофе навынос, крафтовые пекарни и пивные, каршеринг, электросамокаты и так далее. Все это появлялось сначала в Москве, через некоторое время — сначала в крупных городах, а затем дело доходит до малых городов и даже поселков городского типа. Те же креативные кластеры. Мода на них начиналась с Москвы, потом зачастую бизнес начинает делать в провинции в исторических заводских комплексах свои “Красные Октябри” и “Винзаводы”. Москва выступает как своего рода трендсеттер — задает планку другим городам России, а сама в свою очередь заимствует мировые тренды. Например, бабл-ти заимствован из Азии. Сначала он появился в Москве, затем стал распространяться по другим регионам».

При этом, по мнению социального антрополога, изменения носят двусторонний характер. С одной стороны, заимствование новых форматов, например в области общепита, позволяет развивать городские сервисы, которые раньше были только в Москве, а теперь становятся доступными для жителей других регионов. Но, с другой стороны, происходит глобализация и стандартизация, когда повсеместно лавандовый раф, кофейни и крафтовые бары в одинаковой стилистике и с примерно одинаковым набором напитков.

«Это заимствование часто негативно влияет на развитие локальной культуры. Кажется, что вместо еще одной бургерной или вьетнамского ресторана было бы интересно попробовать местную кухню. Фильм “Ирония судьбы, или С легким паром!” построен на феномене типовой застройки: ты не можешь понять, в каком городе находишься, потому что все дома везде одинаковые. Похожая ситуация возникает иногда с благоустройством, когда ты оказываешься на какой-нибудь набережной или в сквере и не понимаешь, в каком городе находишься, потому что всюду однотипные качели, перголы, скамеечки и амфитеатры», — резюмирует Алексеевский.

С ним отчасти согласен Антон Марьясов. Он уверен, что понятие «московский образ жизни» каждый понимает по-разному и насаждение некоторых трендов уместно далеко не всегда: «По мне, так настоящий московский образ жизни — это купеческие усадьбы конца XIX века. Или московские дворы из фильма “Покровские ворота”. Утраченная натура. <… > Что считать московским образом жизни сейчас? Кофейни? Велодорожки? Пробки? Музеи и галереи? Реконструкцию промышленных кварталов? Возможно, эти явления в Москве появились раньше, другие города потом подключились и продолжают подключаться. Я имел отношение к проекту креативного кластера в Ханты-Мансийске. Там заказчики говорили: хотим как на “Флаконе” в Москве. Ну вот зачем им как на “Флаконе”? У них там своя история: юрты, чумы, кочевники…  В общем, когда другие города отталкиваются от своего образа жизни, на мой взгляд, интереснее получается. А в плане удобства и инфраструктуры можно подсмотреть за Москвой».

Мария Туркина полагает, что жители крупных городов «туристически повернулись к себе», то есть внутрь страны. Но для сохранения этого интереса нужен определенный уровень комфорта и контента, как в Москве и других городах с развитой инфраструктурой: «Это же как с дорогами — в моем детстве были уместны и гравийки, а теперь мы хотим везде асфальт. И это нормально. Да, [в регионах] создаются культурные центры. Главное, чтобы они были той самой инфраструктурой, которая дает возможность исследовать и показать себя. Предмет показа везде уникальный — в этом и есть интерес. Нет никакого смысла ехать в Торжок смотреть выставку про Кремль, а вот хорошо сделанную экспозицию о городе — да. Есть ряд городов, которые уже больше десяти лет занимаются созданием такой инфраструктуры — Выкса, куда Москва и Петербург едут на летний фестиваль, недавно такой точкой стал Суздаль, где активно развивается сообщество “Мира”. В июле я побывала во Владимире и осталась в полном восторге от выставок Владимиро-Суздальского музея-заповедника. Это государственная институция, но уровень производства культурных проектов не уступает Москве — это тоже общий тренд. Правда, все три примера разные: Выкса — про и для местных жителей, для них “привозят Москву”. Суздаль — это уже про внешнюю аудиторию, которой был бы комфортен и интересен город, “Москву вывозят”. А Владимир — пример государственной институции, где держат уровень».

Фото: @haloresidenceart, @gridchinhallgallery, @museumGork