Отечественная война 1812 года с точки зрения тактики была абсолютно провальной для русских — с 22 июня и до осеннего бескровного взятия Москвы французы выигрывали все сражения. Даже в битве под Бородино 7 сентября русские, дравшиеся отчаянно, после 12-часового кровопролития отошли с позиций.
14 сентября Наполеон торжественно вошел в Москву со стороны Дорогомиловской заставы. В этот самый момент русская армия и последние из 40-тысячной вереницы обозов с москвичами выезжали из города через Боровский перевоз. Арьергард генерала Милорадовича в те часы почти смешался с авангардом маршала Мюрата.
Наполеон ждал петиции от москвичей на Поклонной горе. Но, увы, «не пошла Москва моя к нему с повинной головою». Бедняга Наполеон еще не знал, что накануне в Филях Кутузов уже пробормотал себе под нос: «Ну доведу же я проклятых французов… они будут есть лошадиное мясо».
Наполеон двинулся дальше и на Арбате встретил бедного аптекаря с семьей. Больше на пути никто не попался. Император подъехал к Боровицким воротам Кремля и, стараясь сохранить величие момента, сказал: «Вот эти гордые стены!» Молчание было ему ответом. Из почти 300 тыс. жителей столицы остались в оккупации только около 6200 человек (2,3%). Один из свиты Наполеона позже писал: «В Кремле, точно так же, как и в большинстве частных особняков, все находилось на месте: даже часы шли, словно владельцы оставались дома. Город без жителей был объят мрачным молчанием. В течение всего нашего длительного переезда мы не встретили ни одного местного жителя».
Уже к вечеру того дня в разных концах Москвы вспыхнули пожары. Поначалу на них не обратили внимания. Но на следующую ночь поднялся страшный ветер. Из 30 тыс. домов уцелело едва ли 5 тыс. Наполеон, спешно перебравшийся из Кремля в Петровский путевой дворец, мрачно повторял: «Какое ужасное зрелище! Это они сами! Столько дворцов! Какое невероятное решение! Что за люди! Это скифы!»
Уже 18 сентября Наполеон запросил у скифов мира. Обратился он к Александру I свысока. Требовал отторжения Литвы, блокады Англии и военного союза с Францией. Александр не ответил. 20 сентября Наполеон повторил свои требования. И снова никакого ответа. 4 октября Наполеон уже умолял: «Мне нужен мир, он мне нужен абсолютно во что бы то ни стало, спасите только честь».
К началу октября всем стало очевидно, что заточение в «побежденной» Москве по сути самый страшный военный провал Наполеона. Его войска шли к русской столице от Немана узким клином через Смоленск. С севера их путь преграждала армия генерала Витгенштейна, с юга — генерала Тормасова. Длина пройденного пути составляла 1200 км. Обеспечивать армию фуражом и продовольствием на месте не получалось: русские крестьяне в тот год просто отказались убирать урожай. Провиант приходилось везти аж из Польши. Но растянутые коммуникации постоянно подвергались атакам партизан, которые фактически взяли захваченную Москву в кольцо. За месяц в русской столице армия Наполеона в стычках с летучими отрядами русских потеряла около 25 тыс. солдат. Блокировав город, партизаны быстро спровоцировали голод в рядах Великой армии. Как и обещал Кутузов, французы за месяц съели почти всю свою конницу. Дело осложнялось тем, что маршал Мюрат неожиданно понял, что потерял русскую армию. Вот вроде только что она была под Боровском, а теперь эти дикие русские куда-то делись.
Но Кутузов был рядом. Стремясь перекрыть Наполеону путь в богатые губернии русского Юга, он незаметно обошел Москву с юго-запада и остановился в местечке Тарутино под Калугой.
Наполеон уже не думал о планировавшемся поначалу наступлении на Петербург. Надо было уносить ноги из Москвы до наступления зимы. Сделать это император хотел по Старой Калужской дороге, которую еще не разорили бои. 19 октября весьма потрепанная Великая армия (110 тыс. штыков) выступила из Москвы с огромным обозом в 40 тыс. повозок с награбленным добром. «Я имел много фунтов сахара, риса, немного бисквитов, полбутылки ликера, шелковый костюм китаянки, шитый золотом и серебром, много золотых и серебряных вещей, среди которых находился кусок креста с колокольни Ивана Великого, — потом вспоминал один французский сержант. — Я также имел парадную форму, черный бархатный женский плащ, две серебряные ризы… Кроме того, много медальонов и плевательницу какого-то русского князя. На мне самом был одет на рубашку жилет на вате из желтого шелка… а поверх воротник из двойного горностая, затем сумка, в которой находились многие вещи и среди них распятие из золота и серебра, а также маленькая китайская ваза».
Однако спокойно уйти домой Наполеону не дали. Еще 18 октября произошла короткая стычка под Тарутино, где французы впервые отступили. Наполеон уже не хотел боев и повернул на Новую Калужскую дорогу (сейчас Киевское шоссе). Тут под Малоярославцем его уже ждал Кутузов. Наполеон был вынужден повернуть на разоренную Старую Смоленскую дорогу, по которой так гордо въехал в Москву. С началом ноября пришли первые морозы. У переправы через Березину на Наполеона с разных сторон давили войска Витгенштейна и Чичагова. Перейти реку удалось только 9 тыс. солдат. Не дождавшись больных и раненых, император приказал взорвать мосты. На этом история Великой армии фактически закончилась. Примерно то же самое произошло с германским Вермахтом в 1945 году. И тут становится видна закономерность: как только война в России становится отечественной, она оказывается буквально обречена на победу.
Узнать больше об Отечественной войне 1812 года и особенно о Бородинском сражении можно в Государственном историческом музее. ПАО «Промсвязьбанк» является генеральным спонсором музея и экспозиции «Отечественная война 1812 года».
Иллюстрация: Василий Верещагин. «На большой дороге. Отступление, бегство». 1887–1895 гг.