В Москве сносят уникальные здания эпохи советского архитектурного авангарда 1920–1930-х годов. Из последних наиболее известных — дом «Изотерма» на Рождественке и ДК Российского университета транспорта в Новосущевском переулке в Марьиной Роще. Если раньше ликвидация архитектурных памятников сопровождалась протестами общественников и яростными дискуссиями в кругу экспертов, то сейчас уничтожение градостроительного наследия Москвы происходит тихо и почти мгновенно.
Российский университет транспорта (РУТ, бывший МИИТ) занимает в Марьиной Роще несколько кварталов, включая общежития, спортивный комплекс и Дом культуры. Десятилетия принадлежавший вузу знаменитый Бахрушинский гараж, запечатленный Александром Родченко, относится к Еврейскому музею и центру толерантности, что хорошо — так гараж сохраннее. Дело в том, что руководство флагманского вуза Минтранса России давно вынашивает идею снести все, что ему досталось, и застроить освободившееся пространство многоэтажными домами. Несколько лет назад РУТ представил проект образовательного кластера «Образцово» (от названия здешней улицы Образцова), меняющий облик этой местности до неузнаваемости.
В начале ноября под ковш экскаватора попали Дом культуры, построенный в 1937 году по проекту архитекторов Герольского и Великовского, капитально отремонтированный десять лет назад, и примыкавший к нему первый конструктивистский корпус общежития МИИТа, построенный примерно в те же годы, что и ДК.
Через дорогу от них на месте снесенной два года назад ничем не примечательной серой бетонной коробки административного корпуса вуза сейчас должен был строиться новый спортивный комплекс с бассейном, но в прошлом году работы остановились. Стройплощадка постепенно приходит в запустение, зарастая сорняками вокруг забитых свай. Что произошло, никто не знает.
Стоит ли беспокоиться по поводу этих сносов? В Москве реализуются десятки проектов застройки и благоустройства бывших промзон. Но этот район Марьиной Рощи промзоной никогда не был. Территория от Селезневской улицы до Сущевского Вала и от Октябрьской улицы до Новослободской исторически была местностью с особой марьинорощинской атмосферой.
На улице Образцова, названной так в честь лауреата двух Сталинских премий ученого-транспортника академика Владимира Образцова (отца главрежа Московского театра кукол Сергея Образцова), сохранился четырехэтажный кирпичный дом №12, построенный для ректората МИИТа в 1927 году и кое-как отреставрированный лет десять назад. В этом доме жила семья академика. Возможно, это один из последних сохранившихся здесь ярких образчиков конструктивистского стиля. Как и бывший гараж «Интуриста», построенный в 1938 году по проекту Константина Мельникова на Сущевском Валу.
Демонтаж любого здания на этом пятачке, даже на первый взгляд ничем не выдающегося, убивает особый дух Марьиной Рощи. Сейчас в этом районе происходит, к сожалению, примерно то же, что когда-то произошло с Замоскворечьем, которое отдали на откуп девелоперам.
Эти слова относятся не только к ДК в Новосущевском переулке, но и к другим навсегда потерянным московским памятникам архитектуры авангарда. К тому же дому «Изотерма» на Рождественке, построенному в 1937 году по проекту Николая Колли, соавтора Ле Корбюзье по зданию Центросоюза на Мясницкой.
С 2000-х дом пустовал, а в 2024 году никто не заметил, как его вычеркнули из списка ценных градостроительных объектов. Дома «Изотерма» больше не существует, а на его месте, вероятно, появится что-то банальное.
«Современные методы реставрации и адаптации позволяют вдохнуть жизнь даже в самый сложный проект, — продолжает Кокушкин. — Так было с домом Наркомфина в Москве, который в 2016 году вошел в список ста памятников мировой культуры, находящихся под угрозой уничтожения. Но в 2020-м его отреставрировали, хотя объект и находился в ужасном состоянии, и большая часть уникальных архитектурных и художественных элементов была утрачена. К работе привлекли архитектора Алексея Гинзбурга, внука автора проекта Моисея Гинзбурга. Работы по восстановлению велись более шести лет».
Архитектура советского авангарда местами упрощенная и утилитарная, но она соответствовала представлениям москвичей 1920–1930-х годов о светлом будущем, грандиозных свершениях и лучшей жизни, считает эксперт. «Поэтому словами “ветхость” и “несоответствие” мы хороним не просто интересные старые здания, мы уничтожаем уникальные идеи, — подчеркивает Константин Кокушкин. — И в этом я вижу системную городскую ошибку, исправить которую будет невозможно. По сути мы обкрадываем будущие поколения, которые так и не узнают, как жили и мыслили их предки».
Демонтаж подобных зданий, продолжает Долгов, не кажется верным решением. «Дом “Изотерма” с градостроительной точки зрения располагался весьма удачно. Это незаурядная архитектура, и физический износ, хоть и был значительным, все же весьма терпимый, — говорит эксперт. — Поэтому то, что произошло, ничем не объяснимый акт вандализма. Особенно кощунственно, что здание расположено буквально в минуте ходьбы от главного архитектурного вуза страны — МАРХИ».
Список потерянных памятников архитектуры советского авангарда в Москве, если кто-то взялся бы его вести, получился бы необъятным. Вот лишь немногие из жертв за последние десять с небольшим лет: в 2012-м снесен старейший футбольный стадион «Динамо», на месте которого построен сверкающий монстр; годом ранее уничтожен единственный деревянный памятник конструктивизма в Москве — ДК «Октябрь» на улице Маршала Малиновского; в 2013-м снесена фабрика-кухня на Красной Пресне, возведенная по проекту архитектора Курабцева; в 2018-м — общежитие Наркомтяжпрома на Донской улице.
В сентябре 2025-го ликвидировано восемь выявленных памятников конструктивизма 1928–1929 годов постройки на территории Тимирязевской академии — четыре общежития, студенческий клуб, столовая, прачечная и баня. В этот список с некоторыми оговорками можно внести и ликвидированный в этом году символ района Перово — кинотеатр «Энтузиаст» на Вешняковской улице, который был построен в 1977-м. Авторы проекта во главе с архитектором Владимиром Атановым получили в свое время за него Госпремию.
Если считать, что здание ценно одним лишь фактом принадлежности к архитектурному стилю, это необходимо обосновать, подчеркивает Якурнов. «У конструктивизма есть потенциал, чтобы стать таким стилем и рассчитывать на особое к себе отношение, — продолжает эксперт. — Авангард в изобразительном искусстве — это вклад России в мировую культурную сокровищницу, так и конструктивизм — это единственный стиль архитектуры, который можно считать российским, получившим в нашей стране развитие, распространение. В Россию едут на авангард, едут на конструктивизм. Но кто? Малочисленная группа ценителей? А мы сами ценим, любим, гордимся?»
Есть проблема понимания ценности этого стиля, подчеркивает Якурнов: «Как многим непонятен авангард в живописи, так и конструктивизм зачастую кажется простым, безыскусным, не представляющим особой ценности и даже мрачным в отличие от зданий более нарядных, декоративных. Нередко снос конструктивистских зданий происходит при полном равнодушии или даже одобрении жителей».
Большая часть конструктивистских зданий в Москве расположена в границах ЦАО, и это один из факторов, обостряющих проблему, считает Курносов: «В условиях высокой стоимости земли и строгих градостроительных ограничений проекты успешной реконцепции чаще происходят в отношении промышленных зданий конца XIX — начала ХХ века. Их типология позволяет разместить в бывших цехах офисные площади, выставочные залы или объекты торгово-сервисной инфраструктуры».
Еще совсем недавно снос зданий эпохи конструктивизма вызывал резонанс — протесты, попытки отстоять, хотя бы зафиксировать факты уничтожения памятников архитектуры, продолжает Федоров, но сейчас все происходит тихо и почти без обсуждения, и речь здесь идет не столько об архитектуре, сколько о состоянии общества. «У людей почти не осталось пространства для разговоров о вещах важных, но не срочных», — считает эксперт.
«Здание, живущее 70 лет — палатка в историческом масштабе, — резюмирует Федоров. — Такая радикальность не рождает устойчивости, потому что не позволяет оценить, что именно стоило бы сохранить. Разрушая архитектуру прошлого, мы ослабляем саму идею длительности, как будто каждая эпоха существует только для себя и не обязана оставлять след. Общество, которое умеет работать с прошлым, а не только отрицать его, создает для себя возможность двигаться дальше, а не ходить по кругу. Без такой связи любое новое здание будет временным, как будто мы строим декорации, а не город, в котором живем».
Фото: Ludvig14/commons.wikimedia.org, ViktorJulin/commons.wikimedia.org, lana1501 / Фотобанк Лори, Дмитрий Неумоин / Фотобанк Лори, NVO/commons.wikimedia.org, Retired electrician/commons.wikimedia.org, Aborisov/commons.wikimedia.org