Газета «Московская правда» опубликовала 14 сентября 1982 года «Нравственные принципы жителя образцового коммунистического города».

Идею сделать Москву «образцовым коммунистическим городом» впервые высказал Леонид Брежнев на XXIV съезде ЦК КПСС в 1971 году. В интерпретации генсека это должно было стать «делом чести всего советского народа».

Образ коммунистической столицы с того момента стал головной болью московского руководства на ближайшие лет пятнадцать. Только что была завершена прокладка стрелы Калининского проспекта, венчавшегося комплексом зданий СЭВ. Эта самая стрела, частично уничтожившая историческую арбатскую застройку, была задумана еще в 1935 году и восходила к кровожадному Генеральному плану реконструкции Москвы. Успех с Новым Арбатом было решено продолжить и развить. Но уже на строгой идеологической базе.

В Институт социологии РАН поступило задание: разработать расшифровку понятий, сформулированных Брежневым. «Месяц мы ломали себе голову: а что может значить “образцовый город” вообще и “коммунистический образцовый” в частности», — писал социолог О. И. Шкаратан в книге «От центра империи к национальной столице».

«Было очевидно, что не только коммунизма, но и нормального порядка в этом городе нет и не будет в ближайшие десятилетия. Мы тогда предложили такой подход: в Москве должны быть с наибольшей полнотой реализованы элементы цивилизованного образа жизни».

Впрочем, в начале 1970-х годов партийные стратегии ориентировались во многом на чистую демагогию. Поэтому от социологов требовалось просто больше красивых слов.

Хуже дела обстояли у градостроителей. В те годы бурно обсуждалось будущее центра Москвы. На конкурсы выдвигались проекты один страшнее другого. Кто-то предлагал снести все Замоскворечье, разбить там парк и построить несколько небоскребов. Кто-то и вовсе предлагал снести все в пределах Бульварного кольца, оставив только значимые памятники архитектуры, а освободившееся место засадить деревьями. Исходили из того, что Москва должна из исторического превратиться в город будущего. В итоге от футуризма все-таки отказались и ограничились насущными социальными проблемами. Было решено, что в образцовом коммунистическом городе должен быть реализован принцип «каждой семье — квартира».

На горизонте маячила Олимпиада 1980 года. К этому сроку Москве следовало продемонстрировать свою технологичность и современность. Строятся новые здания с применением суперновой для столицы стеклянной облицовки фасада — Главный вычислительный центр Госплана, НИИ Гидропроект, «Интурист», ИНИОН РАН, Центр международной торговли, здания ТАСС и Агентства печати «Новости» на Зубовском бульваре. Все это, разумеется, строится на месте исторических зданий. В 1972 году только письмо в газету «Правда» ведущих ученых, включая авторитетных физиков Капицу и Арцимовича, спасло город от реализации постановления «О застройке центральной части Москвы». Согласно этому документу, сносить центр предполагалось по максимуму.

Грядущая Олимпиада удачно соединила пафос обновления и идею «образцового коммунистического города».

«Все крупные предолимпийские работы явились составной частью пятилетнего плана, и подготовка к Играм лишь приблизила сроки их реализации. Это позволило внести существенный вклад в дело превращения столицы в образцовый коммунистический город», — писала «Вечерняя Москва» в канун Игр.

Впрочем, когда в 1982 году «Московская правда» опубликовала «Нравственные принципы жителя образцового коммунистического города», эта вроде бы историческая публикация прошла совершенно незамеченной. Предложенное москвичам «руководство к повседневной жизни» оказалось набором приевшихся идеологических штампов. «Активная жизненная позиция», «воспитание всесторонне развитого человека коммунистического общества», «беречь и приумножать», «быть преданным», «неустанно повышать» — в 1982 году москвичей это уже не интересовало.

В 1986 году в Москве был проведен опрос, который показал: только 61% молодежи считает, что у них есть доступ к духовным ценностям. За миновавшие 50 лет количество москвичей увеличилось почти в 4 раза, с 2,7 млн в 1931 году до 8,1 млн в 1982-м. При этом количество театров в городе за то же время не увеличилось ни на один, музеев стало меньше — 63 против 68. Даже число кинотеатров за 20 лет возросло с 110 только до 116.

Так и недостроенный «социализм для всех» брежневская эпоха тихо и без особой помпы заменила на социализм чисто индивидуальный. С конца 1970-х годов каждый в Москве крутился как мог и хотел.

«После мучительного напряжения предшествующих 40 лет, — вспоминала позже историк Евгения Гутнова, — пережитой боли и крови, оно [брежневское руководство] породило иждивенчество, нежелание работать, пренебрежение общественными идеалами».

В итоге путь к «образцовому коммунистическому городу» стал дорогой к перестройке, гласности и развалу СССР.