Всего за пару лет Александр Петров превратился из перспективного новичка в главного русского актера. На ближайшем «Золотом орле» Петров в номинации за лучшую мужскую роль соревнуется с Владимиром Машковым и — сам с собой. Впрочем, уже сейчас в лидерах проката сразу два фильма с ним в главной роли — «Т-34» и «Полицейский с Рублевки. Новогодний беспредел». С актером побеседовал Ярослав Забалуев.
Во-первых, поздравляю с тем, что ты на «Золотом орле» соревнуешься сам с собой. Три номинации, верно?
Да. «Гоголь», «Лед» и сериал «Sпарта». Причем церемония еще будет 25 января — в мой день рождения. Так что я в любом случае выиграю — перед награждением скажу Машкову (единственный конкурент Петрова в номинации за лучшую мужскую роль. — «Москвич Mag»), мол, Владимир Львович, вы-то знаете, что мне дарить. (Смеется.)
Шутки шутками, но ситуация феноменальная. Три года назад я тебя увидел в короткометражке «Угонщик» на «Кинотавре», в начале прошлого года вышло «Притяжение», а теперь ты закрываешь собой весь новогодний уикенд.
Это не специально, не было такой цели. Ну и потом, когда мы снимали «Новогодний беспредел», я не понимал, что он выйдет одновременно с «Т-34».
Но тем не менее в этом году ты фактически стал главным артистом в стране.
Ну плох солдат, который не мечтает стать генералом. Моя спортивная юность, конечно, никогда не давала мне покоя — результат на табло для меня важен, и к работе я тоже отношусь как к здоровому соревнованию. Это не является основной целью, но тем не менее для меня важен результат. Не буду тебе врать и говорить, что самое главное для меня — атмосфера на съемочной площадке. Я правда получаю от этого удовольствие, но дальнейшее не менее важно. Если кино не выходит или не собирает — это провал, я чувствую в этом свою вину. То, о чем ты говоришь, ведь произошло в моей жизни не сразу. Я знаю, каким путем я к этому пришел — методом проб и ошибок, поэтапно. Сначала маленькая ролюшечка, потом большая, но фильм проваливается, потом роль в фильме, который собирает кассу. Единственное — моей целью всегда было появиться на большом экране — это всегда какой-то совсем другой опыт погружения в кино. Но это получилось не по щелчку пальцев. Те фильмы, которые не получались, тоже требовали усилий.
Давай немного про два новогодних фильма. Чем тебе каждый из них ценен?
«Полицейский» — это веселое, ржачное новогоднее кино, в котором при этом есть хороший, добрый месседж — про семью, детей. Это фильм-праздник. «Т-34» — совсем другая штука. Вроде бы не новогодняя, но когда я посмотрел фильм, то почувствовал, что это понятная и очень духоподъемная история, которая вполне заслуживает того, чтобы быть в Новый год флагманом человеческого духа.
В фильме «Т-34»
А чем тебя зацепила эта роль? Вроде бы военное кино за последние годы уже всех утомило.
У меня военного кино до этого не было, очень хотелось погрузиться в эту атмосферу. Плюс по сценарию сразу было видно, что это очень крепкая зрительская история. И я не ошибся. Да и Леша Сидоров стал каким-то близким и родным человеком, хотя путь к этой близости был непростым… Вообще от этого фильма многие ждут военной драмы, но на самом деле это приключенческое кино, вполне достойное выхода в прокат 1 января.
А как вышло, что «Т-34» так похож на советский фильм «Жаворонок» 1964 года?
Ну потому что наш фильм основан на той же истории — она же была в реальности. И потом на «Жаворонок» похожа только вторая половина фильма.
Только в ней не было хеппи-энда.
Да, но у нас в финале создается скорее собирательный образ советских танкистов, которые — победили. Ну и потом новогоднему кино все-таки нужен хеппи-энд, какое-то объединяющее ощущение.
Объединяющей силой в этом году стал ты сам. Я, честно говоря, не припомню, чтобы зрители так лояльно реагировали на артиста, который появляется в каждом втором фильме.
Дай бог, чтобы это продолжалось. Сережа Бодров — я ужасно жалею, что не удалось с ним познакомиться — всегда говорил, я перефразирую, что надо делать дело честно и с любовью. Тогда к нему будут так же относиться. Мне хочется работать в разных жанрах, играть разные роли, пробовать новое. Я стараюсь, чтобы роли отличались друг от друга. То есть это все равно я, но герои должны быть разными. Другое дело, про то, что меня слишком много, мне, конечно, говорят. Но я по-другому не умею. И потом в институте, допустим, нас хвалили за то, что мы много работаем. Почему здесь-то это плохо?
Видимо потому, что там тебя хвалили преподаватели, а здесь ругают зрители. С другой стороны, Андрей Першин недавно мне объяснял, что просто мужчин-актеров мало, поэтому и получается, что в твоем поколении ты один. Есть еще твой однокурсник Саша Паль, но он снимается меньше…
У Саши, мне кажется, нет амбиции сниматься много, а я в этом смысле как ужаленный. Саше надо выдыхать, он может все лето ничего не делать, ездить на велике по Москве и есть сахарную вату. А потом свалить на Аляску и только после этого приехать и начать сниматься. Мы оба трудоголики, но он ленивее меня, мне кажется. (Смеется.) Но мы с ним часто спорим, кстати. Он мне говорит как раз, что надо делать паузы, но я всегда отвечаю, что у меня свой путь, и я буду идти им и дальше.
Ты вообще много отказываешься от ролей?
Да. В процентах сказать сложно, но много. В этом году было несколько предложений, от которых я никак не мог и не собирался отказываться. Но вообще я более избирателен, чем кажется.
Но так тоже было не сразу.
Конечно, сначала я хватался за все. Но тут пришла Катя Корнилова — мой агент и друг, которая много разговаривала со мной, чтобы я учился отказываться. Она поверила в то, что из меня может вырасти артист, который будет сниматься в хорошем кино. Это было сложно, нужно было ждать, когда пойдут достойные роли. Мы с ней поэтапно это воплощали в жизнь. Практика в любом случае была нужна, надо было поработать с большими актерами, перенять опыт. Когда мне предложили эпизод с Домогаровым в «Марьиной роще», я, разумеется, согласился — хотелось поработать с мастером в хорошей сцене. То же касается работы в сериале «Петрович»: я счастлив, что успел поработать с Алексеем Петренко — великим русским актером. Он очень много дал мне за несколько съемочных дней, я сканировал все, что он делает. Так началось настоящее обучение. До этого была школа, а потом началась школа жизни. И, возможно, если бы этого не было, я бы не выдержал, когда на меня свалилось «Притяжение», например.
В фильме «Притяжение»
А во время учебы в институте у тебя были какие-то ориентиры?
Мне всегда нравилось и нравится, как работает ДиКаприо. Я давно за ним наблюдаю. У него сумасшедший актерский нерв, который подключает зрителя и на 700% вскрывает персонажей.
Говоря про ориентиры, я имел в виду скорее западную модель поведения актеров, которые помимо съемок пишут книги, снимают кино сами, открывают фонды, организуют бизнес и т. д. Ты недавно открыл бутик-отель Petrov Avenue в Переславле-Залесском…
Мне все время говорят, что я слишком неуемный, да. На самом деле, когда ты постоянно играешь, даешь интервью, нужно отвлекаться на что-то принципиально иное. Когда ты можешь идти на съемку, параллельно отвечая на вопросы по поводу плитки или лестницы, как ни странно, жить полегче. Для меня это было, знаешь, как сделать что-то своими руками. Другое дело, что все оказалось не так просто. Во время стройки на меня посыпалась работа, приходилось много дел делать одновременно, в какой-то момент я вообще думал прикрыть лавочку. Это было испытание — вселенная же чувствует твои амбиции и реагирует на них. Но в итоге все получилось. И это мотивирует на дальнейшее. Меня сложности не останавливают, наоборот, заставляют искать новые вызовы.
А как ты вообще решил построить гостиницу?
Образовалась пауза, я не очень понимал, что со мной будет дальше. И появилась такая возможность, а я в свою очередь подумал, что круто было бы приглашать друзей и знакомых в город, чтобы они не просто приезжали посмотреть достопримечательности, но и жили в месте, в котором мне самому было бы классно.
Обычно для этого люди строят себе дом.
А это не так интересно. Дом строят для себя, а я там не живу. Могли бы жить родители, но им большой дом не нужен. И потом дом — это другое. Ты же не будешь приглашать совсем нового знакомого сразу к себе домой. А сейчас я могу позвать такого человека на пару суток отдохнуть, сменить картинку. Плюс это семейное дело — мы же занимаемся гостишкой с сестрой, на этой почве сильно сблизились. Вообще это хобби, а не бизнес — если и превратится в бизнес, то очень не скоро.
А еще есть планы каких-то таких активностей? Благотворительный фонд?
Я помогаю разным фондам, когда ко мне обращаются. Но если говорить про общественную деятельность, я пока на фрилансе. У меня были идеи по поводу собственного фонда, но на это нужны время и силы, а главное — готовность сделать это как следует. Как ты будешь на себя смотреть, если ты откроешь фонд, а он не работает? Я еще не дорос до этого решения.
Ты все время говоришь, что до чего-то не дорос, так что логично будет спросить, кем ты хочешь стать, когда все-таки вырастешь?
(Смеется.) Я хочу стать виноделом, когда мне будет полтинник. Изредка приезжать в разные страны сниматься в прекрасном и очень разном кино. А в остальное время сидеть на винограднике — в Италии, наверное. Ездить в Рим, встречаться с друзьями, ездить в Москву — я человек мира в этом смысле.
В начале года ты дал интервью Дудю, в котором вы много говорили о том, что ты везде одинаковый. В этом году вышли «Гоголь» и «Звоните ДиКаприо!», в которых ты другой, но общее амплуа осталось тем же — парень из соседнего подъезда. Ну или положительный советский человек с открытым лицом, как в «Т-34».
В сериале «Звоните ДиКаприо!»
Да, я понимаю, о чем ты говоришь, и за этим слежу. Если бы у меня были только такие роли, было бы много вопросов, прежде всего у меня самого. Именно поэтому вышел «Звоните ДиКаприо!» — я знал, как это сработает. У меня есть еще две работы в загашнике, которые выйдут в ближайшие пару лет. Они тоже изменят отношение ко мне.
А ты считаешь, что после «Звоните ДиКаприо!» оно изменилось?
Да, очень сильно. Изменилось и отношение критиков, и зрителей. Да и я сам поменялся — это был большой актерский шаг вперед.
При этом ты недавно еще и заявил о собственном режиссерском проекте, который собирался продюсировать Игорь Мишин.
Его не будет.
Почему?
Нет, кино, может, и будет — Игорь продолжает его делать. А я понял, что не готов к режиссуре.
То, что ты к чему-то не готов, в контексте нашего разговора звучит почти сенсационно.
(Смеется.) В общем, да, не готов, не вырос, опять же. Включились мозги, и я честно себе сказал, что больше хочу сниматься. Параллельно с режиссурой мне было бы сложно поддерживать на должном уровне актерскую работу, а она для меня сейчас важнее. Понимаешь, каким бы гениальным артистом ни был, скажем, Федор Бондарчук, но магический эффект производит все-таки надпись «Новый фильм Федора Бондарчука». Я же был не уверен, что у меня получится бомба, так что пока решил с этим не спешить. Возможно, через несколько лет я к этому вернусь.
В трилогии «Гоголь»
При этом у тебя же есть опыт в режиссуре — спектакль «#Зановородиться», который получился вполне удачным и успешным.
Там стояла другая задача. Мне нужно было придумать какую-то форму, в которой я смогу читать стихи. Не просто концерт: в 1960-е это было нормально, а сейчас — скучно. Так получился этот спектакль, режиссерских амбиций там не было.
В том же интервью Дудю ты говорил, что твоя мечта — «Оскар». Ты понимаешь, как будешь это делать?
Нет.
Летал на пробы в Голливуд? Это ведь уже нормальная практика.
Нет. Ну то есть были пробы, и я даже снимался у голливудского режиссера, но в Европе.
У кого, если не секрет?
У Люка Бессона — про это, наверное, можно говорить, на iMDb меня уже вписали в каст. Фильм называется «Анна», должен выйти в 2019-м. Я сыграл русского героя, там вообще много про Россию.
А как ты туда попал? Благодаря агенту?
Нет, он у кого-то спросил, кто в России самый крутой молодой артист, несколько человек указали на меня. Он посмотрел фотографию, сказал, что я подхожу, попросил нас связать. Мы поговорили по скайпу, он объяснил, что за роль, чего от меня хочет. Никаких проб не было.
Большая роль?
Не очень, но это персонаж, который двигает сюжет — не прохожий. Очень эмоциональная роль, мне нравится — были моменты, когда можно было развернуться и показать, что ты умеешь.
И как было с Бессоном работать?
Круто! Он очень простой дядька, дикий профессионал, абсолютный фанат своей профессии, как и я — нас это здорово объединило. Мы много репетировали, разговаривали, обсуждали…
То есть английского уже хватает для работы?
Нет, еще нет. Но когда встречаются два человека, которые так любят кино, у них пропадает языковой барьер. Он говорил по-английски, время от времени переходил на французский, но я понимал, что от меня требуется. Он как Федор Сергеевич — давал партитуру, очень точно объяснял, что от меня требуется.
У тебя есть амбиции сниматься в американском кино. А как они соотносятся с тем, что ты делаешь здесь?
Пока я хочу сниматься в российском кино, я еще не все здесь сказал.
А что ты хочешь сказать?
Не знаю… Хочу сказать, что российское кино не в жопе. Хочу показать своими работами, что мы стараемся, развиваемся, хотим выпускать крутое кино и выпускаем его. Но у меня нет каких-то ограничений — что я буду сниматься только здесь. И нет заблуждения, что меня там кто-то ждет. Мы и с Люком общались на эту тему. Там ждут амбициозных, талантливых людей — не важно, откуда они родом.
Ну и напоследок — есть у тебя какой-то предновогодний запрос во вселенную?
Да, я уже много раз его формулировал. Мне хочется встретиться с ДиКаприо в одном кадре у Мартина Скорсезе. Показать ему сериал, мол, смотри — видишь название?
Фото: Кирилл Каллиников/МИА«Россия сегодня»