«Вот столько баб у меня было», — старый элегантный еврей Мейер Офферман (Аль Пачино) указывает на вытатуированную на запястье цифру.
Старик шутит, чтобы подбодрить сидящего на ступеньках нью-йоркского дома юношу по имени Джона Хайдельбаум (Логан Лерман). У парня недавно убили бабушку — любовь всей жизни Мейера, с которой тот познакомился в Аушвице, где и получил среди прочего пятизначную татуировку. Сейчас на дворе 1977 год. В кинотеатрах — «Звездные войны», в Белом доме — Джимми Картер. Однако Офферман и бабушка Джоны прекрасно знали о том, что по США разгуливают тысячи нацистских «ученых» преступников, вывезенных американцами, чтобы их не опередили Советы. Мейер же, несмотря на внешнюю респектабельность, возглавляет дерзкую боевую ячейку, втихаря уничтожающую фашистов. Освоившиеся на американской земле немцы в свою очередь, очевидно, готовят какой-то коварный заговор, цель которого — реставрация Третьего рейха на новом континенте.
Когда в «Охотниках» прозвучит шутка, мол, Мейер Офферман — это «еврейский детектив Шейлок Холмс», удивляешься тому, насколько твердой рукой Аль Пачино ведет свою карьеру. Ведь впервые в образе старого еврея он появился именно в роли шекспировского Шейлока — в «Венецианском купце» 16-летней давности. Ту постановку сегодня, наверное, помнят лишь ценители, однако сейчас Пачино уже второй раз за год (первый был в «Однажды… в Голливуде») демонстрирует, насколько к лицу ему новый образ, подаривший великому актеру долгожданный камбэк. В великолепных вступительных титрах «Охотников» он идет едва ли не последним, но никак не по значимости. Именно Пачино придает всему десятисерийному предприятию необходимые в случае такой щекотливой темы вес и лоск. Вторым важнейшим элементом успеха сериала Amazon является продюсер Джордан Пил («Прочь», «Мы», «Сумеречная зона»). Несмотря на то что шоураннером проекта выступил новичок Дэвид Уэйл (посвятивший сериал своей прошедшей концлагерь бабушке), именно Пил кажется истинным архитектором этой непростой конструкции.
«Охотники» стартуют с заведомо провокационной, на грани китча, сцены, в которой один из главных врагов «охотников», разглагольствуя в камеру, расстреливает гостей во время воскресного барбекю. Этот почти абсурдистский и по-настоящему жутковатый эпизод сбивает с толку, чтобы дальше окунуть зрителя во вполне реалистичное семидесятническое ретро. Напряжение между двумя этими стилистическими контрастами — фирменная художественная находка Пила и тот самый крючок, который удерживает зрителя на протяжении десятка часов первого сезона.
Все формальные предпосылки сериала выглядят куда более скучно. Разумеется, трамповская Америка каждый день дает поводы для разговоров о фашизме (яркий пример — так и не вышедший в российский прокат «Кролик Джоджо» Тайки Вайтити). Однако для этой беседы важно найти верную форму, чтобы не перегрузить зрителя, которому и так приходится несладко. Именно поэтому Пил и Уэйл погружают «Охотников» в пространство почти сюрреалистическое, в котором каждый перегиб и каждая провокация имеют метафорическое измерение. Ярчайший пример — сцена, в которой нацисты играют евреями в смертельные шахматы, возмутившая сотрудников музея Аушвица-Биркенау. Вопрос этичности этого эпизода, пожалуй, остается открытым, однако обаяние как этого, так и прочих проектов Пила заключается в том, что он и не предлагает ответов. Вместо них он пытается разбудить в зрителях то чувство, которое, кажется, ведет и его самого. Вернее всего будет, наверное, назвать это чувство злобой умного человека, прекрасно понимающего как бессмысленность, так и неизбежность насилия и потому старающегося локализовать его на экране, отрезав тем самым дорогу в реальность.
Фото: Amazon Studios