Главному гангстеру всех времен Альфонсе Капоне принадлежит высказывание «Не принимайте мое расположение к вам за слабость», и, учитывая род его занятий и эпоху, слабость — последнее, что он мог себе позволить.

Тридцатишестилетний режиссер Джош Транк после супергеройского прорыва «Хроника», высокобюджетного провала «Фантастической четверки» и связанного с ним пятилетнего молчания вдруг решил экранизировать последние дни Капоне, настолько знаменитого гангстера, что даже в доме всем было запрещено называть его Аль — только Фонсе (а после его смерти близкие сменили фамилию). Транка (он же и автор сценария), после неудачи с последним фильмом пережившего сильную депрессию и разочарование то ли в себе, то ли в киноиндустрии, явно интересовала жизнь человека, которого не ждет впереди ничего, а о том, что прожито, лучше помалкивать.

После своего освобождения из тюрьмы в 1939-м Капоне прожил восемь лет, находясь почти в одном и том же состоянии — сидя в кресле перед своим домом во Флориде с видом на озеро со стаканом виски в руке и сигарой в зубах. В этой фигуре на протяжении всего фильма нет никакого развития — ни раскаяния (что видно по тому, как он объясняет внучке свое понимание Дня благодарения), ни примирения с жизнью, ни желания расквитаться (сейчас уже не те времена и ФБР за ним пристально наблюдает). Почти лишены интересных нюансов и окружающие его близкие — внебрачный сын Тони звонит из Кливленда, но сталкивается с равнодушием отца, а многострадальная жена Мэй (Линда Карделлини) просто терпит его распад и нянчится как с ребенком (обследовавшие Капоне перед смертью врачи заключили, что из-за подхваченного им в 15 лет и недолеченного сифилиса психика и разум гангстера деградировали до уровня 12-летнего ребенка). Когда главный герой, о громком прошлом которого здесь напоминают только разрозненные кошмары-флэшбэки, весь фильм неподвижно смотрит перед собой, изредка разражаясь немотивированными вспышками параноидальной ярости, хочется, чтобы кто-то другой на экране был интересен.

Но Транк почему-то контекст, прошлое, нынешнее, будущее, мотивации, весь жизненный груз своего героя почти полностью опускает. Поэтому единственное, за чем здесь можно следить, это за вялым сюжетом о поиске 10 миллионов долларов, которые Капоне спрятал еще до тюрьмы, но сам не помнит, где. Это вымышленный престарелый дон Корлеоне мог подбросить в постель врагу голову лошади. Все, что может реальный старый Капоне — это нагадить в постель, причем в собственную.

Самое сильное впечатление в этом инертном фильме (в российском интернете его можно найти под напрасным названием «Лицо со шрамом») производит, конечно, Том Харди в заглавной роли. Известно, что интеллигентный и скромный актер специально выбирает роли бандитов, чтобы играть максимально отдаленные от себя личности. Первое, на что обращаешь здесь внимание, — на физическую трансформацию актера, и только потом вспоминаешь, что Капоне, из-за сифилиса выглядевший в конце жизни безобразным стариком, умер всего в 48 лет. Хочется прийти к выводу, что человек, выбравший опасную жизнь и не думавший о последствиях, закончил плохо, но Транк об этом даже не предлагает задуматься.

Обидно, ведь Капоне был гораздо интереснее, чем показывают флэшбэки. При всей его жестокости (во время пика его, что называется, карьеры в Чикаго в перестрелках умирали по сто бандитов в год как из итальянской, так и из ирландской группировок) он открыл сеть бесплатных столовых для безработных, а у его жизненного выбора было вполне философское обоснование. «Капитализм — легализованный рэкет правящего класса», рассуждал Капоне, поэтому просто забирал чужое добро силой и с государством не считался.

Возможно, Транк просто хотел показать, что физический недуг и ошибочный выбор делают с человеком. Но на экране появляются люди из прошлого: бывший соратник (Мэтт Диллон), врач с тайным поручением от ФБР (Кайл Маклахлен), а все равно их появление ни к чему не ведет, а сюжет не выстраивается. Капоне, конечно, был преступником, но он не заслуживает такого наказания, как немощный байопик.

Фото: Экспонента