Фильм Энтони Мингеллы «Талантливый мистер Рипли» вышел ровно 25 лет назад и моментально обрел культовый статус. Дело здесь было не только в интриге из романа Патриции Хайсмит — просто картина невероятно совпала со временем. Сегодня фильм Мингеллы кажется одним из заключительных аккордов эпохи 1990-х: здесь и легкомысленное липовое ретро, и красивые актеры, которые даже не стараются играть достоверно. Был там даже эпизод, рифмующий оперу Чайковского «Евгений Онегин» с преступной деятельностью главного героя. Сегодня «Талантливого мистера Рипли», пожалуй, можно смотреть лишь из ностальгических соображений — он состарился примерно так же (но быстрее), как оригинальный «Дом у дороги», который недавно переснял Даг Лайман.

В этом контексте новая восьмисерийная экранизация первого из пяти романов Хайсмит о Томе Рипли как нельзя кстати. На самом деле это уже третья киноинтерпретация «Талантливого мистера Рипли», ведь был еще и «На ярком солнце» Рене Клемана, сделавший звездой Алена Делона. Однако французская картина обходилась с сюжетом еще более вольно, чем Мингелла, а главное, Рипли тогда был героем единственного романа, а не целого цикла. Сегодня Том — культовый персонаж сам по себе, неуловимый аферист с приличной историей появлений на экране. Однако ни одно из актерских воплощений так и не стало образцовым — и у Эндрю Скотта есть все шансы стать таким эталоном.

Итак, Том Рипли промышляет мелкими финансовыми аферами в Нью-Йорке начала 1960-х. Бизнесмен Герберт Гринлиф (Кеннет Лонерган) находит его и просит отправиться в Италию и вернуть домой своего сына Дики (Джонни Флинн), который совсем отбился от рук и не приносит родителям ничего, кроме тревог и расходов. Рипли отправляется в городок Атрани, где находит Дики и его невесту Мардж (Дакота Фэннинг). Она представляет себя писательницей, а Дики — художником. Том быстро убеждается, что бездарны оба — так же, как и надменны по отношению к пришельцу классом пониже. Тем не менее они от скуки сводят дружбу с Томом, который постепенно понимает: чтобы сохранить едва обретенный уровень жизни, придется пойти на преступление.

Заслуженный сценарист Стивен Зеллиан («Список Шиндлера», «Ирландец») задумал свой сериал в 2019 году, однако своей гипнотической неспешностью «Рипли», кажется, все же обязан пандемии: съемки пришлось сдвигать с 2020-го, во время перерыва было заявлено об участии в проекте Фэннинг. Зеллиан говорит, что его целью было передать на экране особый ритм прозы Хайсмит. В ее романах действие часто разворачивается в реальном времени и изобилует количеством деталей. Важно, что это не просто формальная задача, а драматургическая необходимость. В полных метрах в силу плотности повествования всякий раз несколько терялась важнейшая черта Рипли — способность гениально импровизировать. Том не строит планов, а феноменально точно действует по ситуации, существует (очень в духе нашего времени) «в моменте».

Решение этой задачи было бы невозможно без великого оператора Роберта Элсвита, для которого «Рипли» стал настоящим бенефисом. Именно благодаря строгим и изобретательным кадрам Элсвита развитие сюжета легко может замирать и уходить в бытовые детали — среди прочего этот сериал стал настоящим признанием в любви Италии.

Зеллиан уже на постпродакшне решил сделать кадр черно-белым — и эта гамма здесь крайне уместна. «Рипли» — во многом оммаж классическим фильмам-нуар, отдельные кадры Элсвита здесь даже напрямую отсылают к «Третьему человеку» Кэрола Рида. Ну а Эндрю Скотт с его удивительной мимикой похож на романтического негодяя Гарри Лайма, которого в фильме Рида сыграл Орсон Уэллс.

Разница здесь, разумеется, в длине дистанции — сто минут против неполных восьми часов. Работа над ролью далась Скотту, по его собственным словам, нелегко, однако, безусловно, стоила того. Именно благодаря актерской работе Скотта у Тома Рипли здесь появились достоверные и понятные мотивации. Он уже не просто беспринципный социопат, но рефлексирующий, внимательный, одаренный человек, переживающий несправедливость мира. Ближе к финалу он превращается практически в Родиона Раскольникова — за вычетом какой бы то ни было морали и мук совести, конечно.

Зеллиан явно наслаждается здесь свободой, снимая многочисленные проходы героя по римским улицам и бесконечно любуясь одним и тем же мейн-куном. Однако дарованная форматом свобода ничуть не расхолаживает автора. Он действительно виртуозно выстраивает ритм, с почтением относится к первоисточнику — и находит возможность сказать кое-что от себя. Это касается поначалу незначительной линии, связанной с судьбой Караваджо, а также появления на экране Джона Малковича. Это кастинговое решение вызвало отдельное беспокойство у фанатов Рипли: Малкович уже играл этого героя у Лилианы Кавани. Тревоги излишни — выход Джона аранжирован безупречно, а пара его сцен со Скоттом заставляет желать, чтобы Netflix сумели уговорить Зеллиана на второй сезон.

Фото: Netflix