После «Франкенштейна» Гильермо дель Торо хочется развидеть десять предыдущих

Каждый раз, когда объявляют о начале съемок очередной экранизации «Франкенштейна», невольно закатываешь глаза. Сколько можно? За сто с лишним лет (а до классического «Франкенштейна» с Борисом Карлоффом, снятого Джеймсом Уэйлом в 1931-м, были еще три немых фильма начиная с 1910-го) безумный ученый и его тварь прошли весь поп-культурный цикл несколько раз — вплоть до блэксплуатационной версии «Блэкенштейн» (1973), снятой в том же году соратником Энди Уорхола Полом Моррисси авангардного «Тела для Франкенштейна» в 3D, пародии Мела Брукса «Молодой Франкенштейн» (1974) и трэш-версии «Франкенштейн освобожденный» (1990) — последнего фильма уважаемого «короля киномусора» Роджера Кормана.

История Франкенштейна была рассказана вдоль и поперек от лица самого безумного ученого, его создания и даже помощника Игоря (анимационный «Игорь» и «Виктор Франкенштейн» с Дэниелом Рэдклиффом), не говоря уже о влиянии бессмертного мифа на все творчество Тима Бертона от «Франкенвини» до «Эдварда Руки-ножницы» и относительно недавних «Бедных несчастных» Йоргоса Лантимоса, где франкенштейнихой стала Эмма Стоун, получившая за эту роль «Оскар». Таким образом, герои Мэри Шелли пролезли во все страты современной культуры от низшей до элитарной и, кажется, сказать уже о них больше нечего.

Но 7 ноября на Netflix (в России фильм можно посмотреть только онлайн у пиратов) прошла премьера нового «Франкенштейна», которого оправдывает имя режиссера — это настолько материал для Гильермо дель Торо, что только ему можно простить желание еще раз вернуться к собранному из трупов уроду. Дель Торо говорит, что именно просмотр в девятилетнем возрасте в мексиканском кинотеатре «Франкенштейна» Уэйла зародила в нем страсть к кино, и если вы любите, как автор этой статьи, все предыдущие 12 фильмов режиссера, вы поймете, почему именно дель Торо — можно.

Плюсы:

— дель Торо начинает «Франкенштейна» с прелюдии (на экране совсем для непонятливых так и написано — «Прелюдия») в северных льдах, где команда застрявшего датского корабля «Горизонт» поднимает в 1857 году на борт изможденного Виктора Франкенштейна (Оскар Айзек). Пока матросы отбиваются от преследующей своего создателя непонятной твари (Джейкоб Элорди), Виктор рассказывает капитану свою историю. Он родился в привилегированной семье надменного барона и хирурга Леопольда Франкенштейна (забавно, что актер Чарльз Дэнс играл ту же роль отца 10 лет назад в «Викторе Франкенштейне», такие случаи нужно включать в Книгу рекордов Гиннесса), который лупил сына за плохо выученные уроки по анатомии (эта детская травма потом скажется на отношениях Виктора с его созданием-сыном). Мать Клер играет Миа Гот, которая достойна этой роли хотя бы из-за своей фамилии, но режиссер придал дополнительный эдиповский штрих, дав ей вторую роль — леди Элизабет Харландер, в которую спустя десятилетия влюбится Виктор. Клер умирает при родах, успев дать жизнь младшему Уильяму (Феликс Каммерер), который становится любимцем отца (еще одна травма!), и Виктор начинает мечтать превзойти папу, стать хирургом и научиться оживлять людей вопреки обычному порядку вещей и законам природы;

— первая половина фильма посвящена врачу, одержимому экспериментом, которого дель Торо показывает как рок-звезду XIX века. На упреки в шарлатанстве и святотатстве он шокирует коллег: «А может, Бог некомпетентен? И мы можем исправить его ошибки?» Действие перенесено из начала столетия в его середину, во время Крымской войны, чтобы у Виктора не было недостатка в свежих трупах, которые он любовно препарирует в башне, предоставленной ему спонсором, торговцем оружием Генрихом Харландером (Кристоф Вальц), по совместительству дядей Элизабет. Дель Торо показывает создателя времен новой индустриальной эпохи как капризного мечтателя, который быстро разочаровывается в своем творении — повосхищавшись минут двадцать, Виктор расстраивается, что монстра придется долго учить становиться взрослым человеком с артикулированной речью, и решает от него избавиться. Вступает собственно создание;

— если первая половина фильма принадлежала Оскару Айзеку, то во второй блистает Джейкоб Элорди — в теории самый неподходящий кандидат для роли сотканного из трупов урода. Элорди — один из самых красивых молодых актеров в современном кино и, как теперь оказалось, один из самых интересных. Элорди рассказывал, что перед началом работы долго изучал технику японского театра Буто, смысл которого заключается в том, чтобы внешними средствами выразить внутреннее состояние. По сюжету Элорди играет фактически только что родившегося во взрослом теле младенца, и его пластика должна соответствовать этому состоянию. Он к тому же проходит гораздо более интересный путь, чем Виктор — к финалу создание оказывается едва ли не самым интеллигентным и начитанным Франкенштейном в истории кино с «Потерянным раем» Мильтона под мышкой. Именно его эволюция передает главный конфликт книги Мэри Шелли — герой и результат индустриальной революции остается представителем старой, романтической эпохи. «Монстр» хочет не признания, прогресса и движения в будущее. Он, обреченный на вечное одиночество, хочет любви и понимания прямо сейчас. «Ты должен создать мне спутницу», — говорит своему творцу создание. «Еще одно чудовище», — обреченно отвечает Виктор;

— «Франкенштейн» дель Торо неожиданно оказывается созвучен нынешним временам, хотя сам режиссер вроде никак на это не намекает и старательно разыгрывает чистый готический гиньоль. Сейчас разговоры о бессмертии, только на другом уровне — на основе собираемой о человеческом организме информации — ведут богатейшие люди мира, которые обещают, что вот-вот достигнут если не бессмертия, то как минимум 150-летия. Нынешняя ИИ-революция вообще во многом похожа на индустриальную тем, что облегчает и удлиняет человеческую жизнь, предоставляя новые уровни комфорта. И точно так же человек получает конфликт — его внутреннее эмоциональное и психологическое устройство не всегда успевает за развитием технологий, под которое он должен меняться.

Минусы:

— удивительно, что в истории, написанной больше двухсот лет назад женщиной, дель Торо, имеющий в своем распоряжении такую бесстрашную актрису, как Миа Гот (кто смотрел трилогию «Икс», особенно фильм «Перл», меня поймут), умудрился свести ее к уровню почти насекомого. Во «Франкенштейне» есть сцена, где Виктор и Элизабет ловят бабочку, и у интересующейся наукой девушки есть очень важный для понимания смысла фильма монолог о том, как странно и нелогично устроена природа, которую Виктор хочет подчинить техническому прогрессу. И все равно ее роль не выходит за рамки объекта интереса мужчин. Что особенно обидно, потому что Элизабет — героиня с бесконечным потенциалом. Она выбирает скучного Уильяма в мужья ради удобства, но ее сексуально тянет к «рок-звезде» Виктору и эмоционально к его ожившему изобретению. Дель Торо заводит все эти сюжетные пути в тупик, что очень жаль — как ветеран хоррор-жанра Гот могла бы сыграть более важную роль в этой истории, чем просто жертву;

— профинансировавший съемки фильма стример Netflix, конечно, для приличия выпустил «Франкенштейна» в ограниченный прокат в США (возможно, с расчетом на оскаровские номинации), но миллионы посмотрят картину на экране компьютера, что, конечно, почти преступление для фильма дель Торо, всегда обращающего внимание на мельчайшие детали в кадре. Горькая ирония заключается в том, что нынешняя технологическая революция обедняет зрительское восприятие, когда весь ее смысл в обратном;

— фильм длится два с половиной часа, что для истории, довольно точно следующей давно известному первоисточнику, долго. И даже за эти два с половиной часа главный герой, безумный ученый, так и не прошел путь от детской травмы до искупления. Разве что в самом финале, впрочем, тоже довольно скомканном. Единственное, что, возможно, имел в виду дель Торо этим примирительным прощанием — он ответил на вопрос, который больше ста лет мучил кинематографистов: «Так кто здесь все-таки монстр?». Дель Торо считает, что никто, потому что по сравнению с монстрами из реальной жизни оба герои просто невинные младенцы.

Фото: Netflix