В 1948 году молодой драматург Леонид Зорин впервые приехал в Москву из родного Баку и поселился в большой коммуналке по адресу Петровский бульвар, 13. Его соседями оказались специалист по французской литературе Надежда Жаркова и литературовед Борис Песис.
Эта самая коммуналка, молодость автора, послевоенная Москва и двое скромных филологов стали материалом для пьесы «Покровские ворота». Зорин написал ее в 1974-м, к своему 50-летию. «Я решительно ничего не придумывал, разве только сдвинул время действия на десяток лет вперед и поселил своих героев в непосредственной близости от Покровских ворот, — говорил он. — Камуфляж был обязателен, так как в ту пору мои герои еще были живы. Хотя имел место и вымысел — мой Костик вместо реальной хозяйки обзавелся аристократической теткой. То было единственным отступлением от строгой, почти протокольной точности».
Пьесу тут же поставил в театре на Малой Бронной начинающий режиссер Михаил Козаков. Спектакль пользовался бешеным успехом. Добрая, смешная и нежная ностальгия по собственной молодости просто купила москвичей. Козаков логично предположил, что успешный спектакль мог быть конвертирован в не менее успешный фильм. Но сам Данелия не советовал Козакову снимать. Речь шла о кинематографической работе с хронометражем 1 час 20 минут. Данелия разумно предупреждал, что при такой длительности придется порезать половину диалогов, которые и составляли главную прелесть сценария. Козаков не захотел жертвовать текстом и решил сделать телеверсию фильма в две серии. Тут уже стал возражать глава Творческого объединения «Экран» Борис Хессин: хрущевская оттепель в начале 1980-х совершенно неуместна. Козаков был настойчив, и Хессин предложил компромисс: «Миша, хотите, чтобы вас запустили с вашей сомнительной комедией, сыграйте Дзержинского!» От этой роли Козаков отказывался много лет, но тут пришлось согласиться. Козаков сыграл Дзержинского аж трижды в трех разных фильмах. За это он получил три премии (две — от КГБ). Но разрешение на съемки «Покровских ворот» было получено только в 1982 году, когда в дело вмешалась актриса Софья Пилявская, тетушка Костика и любимица Гостелерадио.
Тут же начались проблемы с кастингом. Букет из «двух мужей при одной жене» подобрали в двух вариантах — звездном (Андрей Миронов, Наталья Гундарева, Евгений Лазарев) и не очень (Анатолий Равикович, Инна Ульянова, Виктор Борцов). Козаков настоял на втором, коммуналка — это неизвестные люди. Тяжелее всего было выбрать главного героя Костика Ромина, то есть самого Зорина. Искали «шпаликовского мальчика середины пятидесятых». Зорин лично отбраковал 19 претендентов. Помогла жена Козакова, обратившая внимание на никому не известного парнишку в какой-то проходной роли. Так на пробы попал студент Щуки Олег Меньшиков. Козаков считал его явление «божьим подарком». Зорин был в восторге: «Минуты хватило, чтобы понять: именно тот, о ком мечталось! Он был еще студентом и словно излучал праздничный юмор весеннего возраста».
Проблемы были и с ролью медсестры Людочки. Козаков предложил ее Елене Кореневой, но та поначалу категорически отказалась: не хотела играть в «оперетте». Уговорить Елену с большим трудом сумела только мать, Наталья Коренева, работавшая у Козакова вторым режиссером.
Долго выбирали натуру. Искали дом, который совместил бы романтический флер буржуазного прошлого и спартанский быт коммуналки. Его нашли в районе Арбата по адресу Нащокинский переулок, 10. Дом, который сносят в конце фильма, стоит до сих пор. Сейчас его отремонтировали и пристроили третий этаж. Кстати, гипсового пионера в его дворе никогда не было, его притащили специально для съемок. Драматические кадры финала были сняты при сносе дома на углу Краснопролетарской улицы и Оружейного переулка.
Когда картина была закончена, снова начались проблемы. Фильм сняли силами ТО «Телефильм», но при финансовой поддержке Гостелерадио. Принимали работу обе инстанции. «Телефильму» «Покровские ворота» понравились. Гостелерадио поначалу тоже не возражало. Но тут случилось непредвиденное. Советская актриса Коренева полюбила американца и уехала в США. Скандал дошел до верхних этажей киноначальства, и смотреть фильм пришел сам великий и ужасный Сергей Лапин, председатель Гостелерадио. Именно он в свое время запретил КВН, «Что? Где? Когда?» и Майю Кристалинскую. Посмотрев «Покровские ворота», он сказал провидческую фразу: «Такие картины снимают люди, сбежавшие в Тель-Авив. Только через мой труп!» Казалось, что картина обречена. Но тут умер Брежнев, и к власти пришел Юрий Андропов, который потребовал от Лапина больше комедий на голубом экране. Так 11 февраля 1983 года на ЦТ состоялась премьера фильма «Покровские ворота».
Впрочем, праздник оказался недолгим. Фильм опять не понравился. Никита Михалков и Михаил Ульянов сочли картину несвоевременным китчем. Несколько лет подряд из фильма что-то вырезали в зависимости от новой линии партии. Запущенная позже антиалкогольная кампания стоила фильму сцен с «рюмашками». Подозрение в очернении советского воина потребовало убрать слова «натюрлих» и «ферштейн», польку «Мой отец запрещал… » и песню «Розамунда».
Друг Козакова поэт Давид Самойлов утешил товарища стихами:
Не пишу тебе рецензий,
Как Рассадин Станислав,
А без всяческих претензий
Заявляю, что ты прав,
Создавая эту ленту
Не для разных мудаков.
И тебе, интеллигенту,
Слава, Миша Козаков.
Фильм стремительно разошелся на цитаты и давно уже входит в золотой фонд советского кино вместе с «Иронией судьбы» и «Белым солнцем пустыни».