Судьба вундеркинда всегда тяжела. Молодые, да ранние неизменно удостаиваются авансов, которые по мере роста все сложнее оправдывать. Такова участь канадца Ксавье Долана.

Он дебютировал в режиссуре в 19, сняв яростную исповедальную драму «Я убил свою маму», которая на безрыбье нулевых прозвучала почти откровением. Юный режиссер демонстрировал недюжинную насмотренность, а надрыв вполне вписался в запрос на «новую искренность».

Поставленная планка оказалась ожидаемо высока. Долан стал постоянным гостем Каннского кинофестиваля и трижды — его призером. Попытка выхода на англоязычный рынок с прошлым фильмом «Смерть и жизнь Джона Ф. Донована» могла обернуться катастрофой. Картина получилась слабой, Голливуд завоевать не удалось, на провале бывшего «золотого мальчика» не оттоптался только ленивый. Однако Ксавье помогло правильное понимание конъюнктуры современного шоу-бизнеса. Демонстративная гиперчувствительность не помешала рассудить, что в современном мире умение строить биографию важнее мимолетной репутации. В конце концов, от прошлой картины в истории, пожалуй, останется лишь тот факт, что Долан недрогнувшей рукой целиком вырезал роль Джессики Честейн.

В новом фильме-реванше режиссер формально возвращается на исходные позиции. Язык — французский, натура — канадская, в одной из главных ролей — Долан собственной персоной. В «Матиасе и Максиме» (в кинотеатрах с 14 ноября) он играет Максима — юношу с родимым пятном на лице, множеством татуировок и вечными контрами с матерью. Матиас — его лучший друг, молодой человек куда более лощеный и уже обзаведшийся невестой. Привычный ход вещей ломает предложение, сделанное посреди вечеринки сестрой одного из однокашников по имени Эрика Риветт (Долан по-прежнему не отказывает себе в киноманских аллюзиях). Девушка снимает короткометражку, у нее слетели актеры, а проигравшие спор Матиас и Максим должны теперь сесть на диван перед камерой и поцеловаться. Невинная вроде бы по нынешним меркам сценка оборачивается для каждого из парней личностным кризисом — они оба почувствовали что-то незапланированное.

Возврат на исходные, о котором говорилось выше, здесь отчасти мнимый. Долан рассказывает, что вдохновлялся на сей раз не только личным опытом, но и фильмом «Назови меня своим именем» Луки Гуаданьино. Признание это выдает в режиссере знакомое его поклонникам обаятельное простодушие. И именно это свойство, собственно, позволяет Долану при помощи «Матиаса и Максима» восстановить утерянные позиции.

Конечно, как и все прошлые работы автора, это кино на любителя. Здесь говорят на повышенных тонах, а патетика большинства сцен зашкаливает. Герой Долана вновь выясняет отношения с матерью — на сей раз он еще и получает по лбу пультом от телевизора. Однако градус истерики (в сравнении с прошлыми работами) все же снижен сообразно возрасту. Долан то ли понимает, то ли чувствует, что снимать эту историю как очередной фильм о запретной и невозможной любви на разрыв аорты, попросту пошло. Также осознает он, кажется, и то, что ни Годара, ни Трюффо из него, увы, не вышло. Вместо этого он будто бы все время старается сделать шаг назад, рассказать скорее о тяготах взросления, чем ткнуть зрителя в собственное обливающееся кровью сердце. Вместо голливудской яркости «Назови меня своим именем» здесь — живые подростковые диалоги и ладный актерский ансамбль.

Вполне вероятно, что ровесникам режиссера (или тем, кто еще постарше) все это вполне справедливо покажется невыносимым, но даже в случае мучений это кино оставляет все же неподдельное в своем обаянии послевкусие. Только небо, только ветер, только радость впереди.

Фото: Русский Репортаж