Какими только эпитетами не награждали Ренату Литвинову с момента ее первого появления в мире русского искусства.
Чаще всего ее называют дивой, поскольку богиню она присвоила для названия своего первого игрового фильма, который случился почти 17 лет назад. «Северный ветер» — всего-навсего третий ее фильм как режиссера, но в это никак не верится — Литвинова безусловно состоявшийся автор, живой классик, ей никому и ничего не надо доказывать. Новый фильм даже выходит в субботу 6 февраля вместо положенного четверга, будто настаивая на том, что ему недостаточно выделить обычный вечер трудного дня — лучше выделить целые свободные сутки.
Свой резон в этом есть. Премьера «Северного ветра» сперва планировалась на декабрь, эта картина должна была стать настоящей зимней сказкой — недаром же и действие здесь разворачивается в магическом пространстве, где зима никогда не заканчивается. Другое дело, что литвиновские сказки всегда состоят из сплошных намеков, а уроков не предполагают. Разобраться в происходящем до конца лучше даже не пытаться, пересказ будет выглядеть издевательством. Судите сами: на Северных полях давным-давно царит и никак не заканчивается матриархат. В особняке посреди полей стоит особняк, в котором живут Маргарита (Литвинова) с сыном Бенедиктом (Антон Шагин), Лотта (Галина Тюнина) и Вечная Алиса (Татьяна Пилецкая). Маргарита уже долгие годы ждет возвращения или хотя бы звонка возлюбленного, но никак не дождется. Бенедикт собирается жениться на стюардессе Фанни (Ульяна Добровская, дочь режиссера). Однако Фанни отправляется в очередной рейс и гибнет (вспоминаем фильм «Небо. Самолет. Девушка»). Убитый горем Бенедикт с тоски сходится с сестрой погибшей Фаиной (Софья Эрнст). У них рождается сын, которого по настоянию Маргариты называют Хьюго — так зовут ее исчезнувшего любовника. А может быть, это он и вернулся? Сложно сказать — в доме, где на часах предусмотрен дополнительный тринадцатый (или двадцать пятый) час, а по коридорам бродит живой олень, случается все что угодно. В любом случае после гибели Фанни закопанные в полях сундуки с семейными деньгами начинают гнить изнутри, а дом постепенно приходит в негодность, приближая неизбежный и непредсказуемый финал.
Для всякого знакомого с кинематографом Литвиновой в этом длинном и путаном пересказе нет ничего удивительного. Все три ее фильма при просмотре кажутся совершенно прозрачными, но в то же время ускользают от перевода на какой-нибудь язык, кроме однажды избранного автором. Сюжеты здесь развиваются по ассоциативной логике, драматургия — по законам архитектуры сновидений. Впрочем, все повторяющиеся мотивы и любимые предметы на месте: любимые имена (Рита, Фаина, Фанни), музыка композитора Земфиры Рамазановой, обязательное присутствие в кадре переводчика Василия Горчакова (здесь он сыграл камердинера) и общее настроение невыразимого романтического томления. Все это складывается в самостоятельный цельный мир, а фильмы становятся беглыми экскурсиями по его уголкам. Если говорить об изменениях, произошедших в этом мире за восемь лет, которые миновали с прошлой «Последней сказки Риты», то есть и такие. «Рита» и «Богиня» были, как ни странно, во многом про город — и такой Москвы, как в «Рите», в российском кино никогда не было. Это был город грез, стен, за обшарпанностью которых скрываются тайны, и памятников, готовых прийти на помощь влюбленным. «Северный ветер» лишь дважды позволяет себе знакомые обстоятельства места: в финале и в головокружительном выходе на крышу ГУМа.
С другой стороны, у Литвиновой впервые, кажется, в карьере был бюджет создать свое магическое пространство почти ровно так, как она его представляла. Да, «Северный ветер» может раздражать тем, что его невозможно понять до конца, но это кино не только странное, но и завораживающе красивое. Ну и, конечно, неизменными остались фирменные литвиновские фразочки, намертво врезающиеся в память. Например: «У нас для плохих дел есть плохие люди». Или: «Мне кажется, мы сильно пьющие. — Пусть пьющие, зато красивые». Ужасный климат, ужасный, да.
Фото: СППР