Время от времени кинематографисты пытаются переиграть правила показа войны на экране для аудитории, которая выросла на комиксах и компьютерных играх.

Получается удачно не у всех. В этом смысле «Спасти рядового Райана», за который Стивен Спилберг больше двадцати лет назад получил второй «Оскар» за режиссуру, остается каноническим. С тех пор фильмы о войне пошли по тому же пути — они посвящены строгой концепции, миссии, пути из пункта А в пункт Б. Том Хэнкс искал, теряя по дороге солдат, Мэтта Дэймона, чтобы вернуть домой к матери. В «1917» Сэм Мендес, снимая на этот раз фильм о другой мировой войне, Первой, отправляет (вернее, это делает генерал Эринмор в исполнении Колина Ферта) двух капралов — Блейка и Шофилда (Дин-Чарльз Чепмен и Джордж Маккей) — в почти убийственную миссию, чтобы спасти батальон из 1600 человек, которые утром должны начать наступление и попасть в засаду. Важная деталь — в том батальоне служит родной брат Блейка, так что миссия становится личной.

Личной она является и для Мендеса — его дед Альфред был участником Первой мировой, и его воспоминания легли в основу фильма (а Дин-Чарльз Чепмен даже внешне чем-то похож на режиссера в молодости).

Чтобы еще больше вовлечь зрителя, Мендес снял фильм длинными планами почти без склеек (и это не так уж и сложно, особенно если учесть, что большую часть картины герои ходят по окопам). Собственно, именно эмоциональный подход Мендеса и подкупает в фильме — например, технически совершенный «Дюнкерк» снят с таким холодным, если не сказать, циничным расчетом, как будто Кристофер Нолан вообще отключил чувства, а без них любой режиссер просто аморальный кукольник.

При этом в «1917» бесит очень многое. Казалось бы, это мелочи, но важные. О том, что у него есть для Блейка письмо из дома, Шофилд вспоминает как бы между прочим. Человек, который знает, с какой надеждой ждут писем от родителей солдаты в армии, никогда не решит эту сцену таким образом. В другой сцене генерал Эринмор вдруг отвечает капралу в стихах, и это звучит смехотворно. Полковник Маккензи (Бенедикт Камбербэтч) вообще вдруг философски изрекает: «Эта война будет идти до последнего солдата», будто выступает с трибуны, а не обсуждает наступление батальона со своими подчиненными. В какой-то момент Шофилд случайно натыкается на целый концерт перед английскими солдатами, не удосужившимися выставить охрану в лесу, кишащем немцами. Иногда Мендесу вообще как будто отказывает вкус, и он начинает проговаривать штампы, выспренне цитировать Тарковского и бросать на героев вишневые цветы, будто снимает кино для романтически настроенных домохозяек. Эти небрежности и банальности не дают фильму быть по-настоящему хорошим.

Но в одной сцене, где Шофилд, совсем обезумев и не раз распрощавшись с жизнью, падает в реку, которая несет его по течению, и уже перестает сопротивляться, «1917» перестает быть фильмом о войне, которая служит Мендесу предлогом показать человеческий путь с его потерями, страхами и опытом всего за два часа экранного времени. Этот антивоенный пафос чуть не принес Мендесу «Оскар». Но в любом случае «1917» (в кинотеатрах с 30 января) останется в истории кино фильмом, который переиграл правила показа на экране Первой мировой войны, как Спилберг сделал то же самое со Второй.

Фото: UPI