На дворе 1984 год, короткая эпоха властвования генсека Константина Устиновича Черненко. По Союзу колесит Борис Аркадьев (Алексей Агранович) — долговязый, сутулый, немного грустный и оттого, разумеется, особенно обаятельный писатель-сатирик с жванецким портфелем.

Лет десять назад он написал роман «Проклятие», но с литературой не задалось, а с юморесками — наоборот. Особый успех имеет «Бархатный сезон» — монолог пляжного фотографа про обезьянку по имени Артур Иваныч (сначала был Ильич, но попросили поменять на что-то более нейтральное). Помимо выступлений перед простыми советскими людьми жизнь Аркадьева наполняют регулярные вызовы к людям непростым — то на Байконур отвезут, а то и в баньку к комитетским генералам. Юморист, понятно, пьет и очень страдает на диване из-за недостатка свободы и общего лицемерия ситуации, но в просторной квартире ждут жена (Алиса Хазанова) и дети, а на гастролях — поклонницы гуманитарного склада (Полина Ауг). Впрочем, каждое следующее перезаключение сделки с совестью дается все труднее, а внутри зреет — нет, не бунт, но истерика.

«Юморист» открывается огромным титром «Алексей Агранович», и в первые же минуты становится ясна полная обоснованность такого жеста. Завсегдатаи «Гоголь-центра» уже давно в курсе актерских способностей продюсера и постановщика кинофестивальных церемоний: он занят в «Обыкновенной истории» и «Маленьких трагедиях». В кино же у него до сих пор работы были в основном эпизодическими или в лучшем случае второплановыми. Хочется верить, что после «Юмориста» предложений прибавится — у Аграновича здесь полноценный и совершенно заслуженный бенефис, после которого в российском кино совершенно точно стало на одного умного и тонкого артиста больше.

Также хочется верить, что прибавится везения и в смысле качества материала, поскольку кастингом бесспорные достоинства режиссерского дебюта сценариста и экс-главреда GQ Михаила Идова более или менее исчерпываются. Первоначально «Юморист» заявлялся как собирательный байопик советского юмориста эпохи застоя — в первую очередь прототипом был, кажется, Аркадий Райкин (кстати, шевелюра протестующего сына Аркадьева напоминает образ молодого Константина Райкина времен службы в «Современнике» и «Труффальдино из Бергамо»).

Однако вышло совсем не то и не так. Байопик — это всегда если не жизнь, то судьба, а в «Юмористе» (в кинотеатрах с 1 марта) нет ни того, ни другого. Благодаря выдающейся (еще раз) работе Аграновича мы можем лишь догадываться о том, что происходит в душе героя, и что есть за этой душой — впрочем, вряд ли там что-то приятное. В остальном характеры, включая центральный, лишь намечены. За героиней Хазановой явно стоит настоящая драма, но у нее слишком мало времени на экране. Остальные персонажи либо выполняют резонерские функции (как Юрий Колокольников в смешном парике в роли артиста, постоянно зачем-то мотающегося в Штаты), либо призваны пугать зрителя ужасами коммунизма (еле влезающая в кадр толпа разномастных гэбэшников во главе со звездой советского сериала «Секретный фарватер» Анатолием Котеневым).

Все это могло бы сойти за панораму ужасной эпохи, если б не было настолько вопиющей неправдой. У Райкина к тому моменту уже был свой театр в Москве. Геннадий Хазанов в 1983-м выходил на сцену без штанов с монологом про украденные джинсы. И это не говоря о том, что Владимира Высоцкого (который на момент действия фильма уже четыре года как лежал в могиле) еще в начале 1970-х «большие люди» звали петь «Охоту на волков», написанную по мотивам суда над его учителем, диссидентом Андреем Синявским.

С другой стороны, негоже, конечно, художественное произведение судить по законам истории. Но и в плане создания фантазии по мотивам эпохи (каким отчасти было написанное Идовым «Лето» Кирилла Серебренникова) у «Юмориста» ничего не получается. Рифма застоя и длящейся без малого два десятилетия «стабильности» выходит неуклюжей (включая песню для титров, спешно сочиненную рэпером Фейсом, за которую ему, к счастью, ничего не будет).

Кульминационный разговор силовиков про то, что «надо им разрешить шутить, чтобы спустить пар», не работает, потому что шутили уже далеко не только про простых советских макак. Но даже если и предположить, что драма Аркадьева не надумана, то сочувствовать ему по-настоящему все равно не выходит. Просто потому, что ситуация недостатка свободы универсальна и естественна для любого мыслящего человека. И способность выхода из этого положения, в общем, дело не случая, а уровня интеллекта и чувства собственного достоинства. Если же загнанный в угол (тем более не буквально, а, скажем так, экзистенциально) человек этого выхода не находит, превращаясь в плаксивого таракана, то жалости он, конечно, заслуживает, но все-таки не на протяжении почти двух часов в темном кинозале.

Фото: Централ Партнершип