— Скажите мне со злостью, что я дурак, — просит меня обнажающий десны в улыбке мужчина среднего возраста в футболке с надписью «Laughing yoga» Олег — тренер по смеху.

Говорю. Кричит на меня, плюясь слюнями: «Сама дура!»

— А теперь скажите мне, что я дурак, но по-доброму, с улыбкой.

Воспроизвожу.

— Спасибо, — улыбается в ответ, — для нас «дурак» — это комплимент, ведь все криейторы — дураки.

Когда-то я занималась йогой у известного на всю Москву Владимира Чурсина, он, с медицинским образованием, любит «править» учеников в асанах — боль невыносимая, но полезная. Чтобы не кричать в ужасе, все хохочут во время этой экзекуции. Я и представляла себе смехойогу как что-то подобное — стоять собакой мордой вниз и ржать. Но каково было мое удивление, когда, придя на занятие чуть раньше, я оказалась в центре познания себя на Бауманской (Дом знаний общества «Знание»), где не было никаких ковриков, а на доске маркером было написано: «Тренинг управления жизнью (УЖе)».

В ужасе интересуюсь у администратора, что меня ждет. Она таинственно улыбается — потерпите и все увидите.

Я знакомлюсь с Евой, она тоже не в спортивной форме. Рассказывает, что полюбила смехойогу крепко — подсела на такую дозу эндорфинов, живет от занятия к занятию, и никакой секс с алкоголем не спасают и не могут сравниться. А попала в движение вообще случайно — искала, где бы провести отпуск одной, случайно оказалась в «Доме радости» в Сочи, где смеялись по два часа утром и вечером. Сначала пребывала в ужасе, но потом пообтерлась.

Я о смехойоге не слышала никогда — что тянутся в гамаках, знала, что на бикраме корячатся на жаре — тоже, даже почему-то представляла, что есть йога с питомцами посреди реки на сап-серфах. А вот о смехе — нет.

На моем занятии шесть человек — четыре инструктора, которые сменяют друг друга, и два неофита — я и Ева. Пионер движения Антон Бизяев (в гражданской жизни он дизайнер) рассказывает, как все начиналось у него:

— В 1995 году молодой индийский доктор Мадан Катариа начитался статей о пользе смеха и решил на практике проверить эти тезисы самым простым способом — собираться в парке и смеяться ежедневно. Нашлось несколько участников, готовых на смех даже в незнакомой компании. Встали в круг и рассказывали шутки друг другу. Через несколько встреч новые шутки кончились. А кто-то даже посчитал уже произнесенное непристойным и, обидевшись, покинул оздоровительное собрание. Назрел кризис!

Для европейского сознания тупик был бы непроходим. Но Мадан просто предложил смеяться без шуток. А что такого? И оказалось, что да — достаточно имитировать смех в первые несколько минут волевым усилием — и костер общего смеха разгорается. И участники тоже разгораются.

Продолжая практиковать смехотерапевтические встречи, Катариа при содействии своей жены (и по совместительству инструктора йоги) Мадури соединил смеховые упражнения с мудростью йоги, элементами пранаям и танцевально-двигательной терапии. В результате детище назвали «йога смеха» (хасья-йога, хаха-йога).

Начавшись с нескольких человек в бомбейском парке, движение йоги смеха пошло в рост. И сейчас йога смеха представлена в 107 странах, открыто тысячи клубов, в которых занимаются миллионы адептов.

Как я заинтересовался смехопрактиками? Перегорев на работе дизайнером в глянце, я мучился кризисом среднего возраста. Решил, что буду лежать на диване и делать только то, что точно хочу в данный момент. Инфантильное, конечно, поведение, но в 2012 году мне не приходило в голову обратиться к психологу. Через полгода такой практики я задумался, что если бы я захотел кем-то поработать, то кем. Чтобы точно этого хотеть! Чтобы ни одного сомнения! И вспомнил, что на фестивале «Жизниград» я участвовал в коллективной смехопрактике. Да, на это моя душа дала согласие. Можешь вставать с дивана.

Далее я исследовал существующие немногочисленные формы смехотерапии. И, выбирая между эзотерическими практиками, больничными клоунами и эстрадным юмором, пришел к научному и доброму движению йоги смеха.

Антон разувается, переодевается в теплые носки и резиновые тапочки — так, говорит, эффект намного заметнее.

С 2008 года в Москве существуют два клуба. Один сделал Антон, а второй — тот самый Олег-«дурак» — побывав в кругосветке, уже знающий о смехойоге, он увлекся и движением хороводников, а потом соединил воедино — все лишь бы пробудить внутреннего ребенка.

Хоть я и оказалась на занятии добровольно (насколько это возможно) и искренне хотела попробовать, первое время в ужасе пучила глаза, когда другие делали упражнения-разминку. Очень тяжело взять и заставить себя гоготать по-американски — так, как принято в тамошних ситкомах, дебильным громким ржанием.

Эти йоги верят, что смех такое же физическое усилие, как бег или взмахи руками, ничего общего с интеллектуальной подоплекой не имеет. А работает это потому, что когда смеется один, зеркальные нейроны других срабатывают — эффект зевка в людном месте, когда всех тоже начинает морить.

При этом многие специалисты говорят обратное: мимика в процессе рыданий и смеха приблизительно одинаково работает и отдает в мозг сигналы, все-таки связанные с интеллектуальной нагрузкой процесса. Так, например, у много смеющихся людей закладывается то, что вообще-то называется морщинами скорби. С этим я и столкнулась: просто так, уставшая, засмеяться я могла лишь нервно, в ужасе, а вот то, что я пыталась сложить в улыбку и «га-га-га», скорее в какой-то момент становилось бабским поскуливанием. И вот он, ужас и важное открытие моей смехопрактики: засмеяться просто так не получается — я искренне стояла и не понимала, какие мышцы лица и как надо напрячь, чтобы вышел не оскал и не беззвучный плач.

В классической йоге есть дыхательная составляющая пранаяма — то, что похоже на дыхательную гимнастику Стрельниковой, которую многие помнят со времен занятий физкультурой в детском саду. И йогасмех по большому счету та же штука — в какой-то момент задыхаешься, кляня все выкуренные сигареты. Дышать в итоге правда легче — все лишнее выходит.

После разминки, когда смеяться надо было в разных интонациях, что-то себе представляя (например, мы воображали глыбу проблем, которая рушится сначала на мелкие булыжники, потом на камни, а дальше и вовсе превращается в пыль), мы перешли к упражнениям, которые перемежались кричалкой: «Ха-ха! Хорошо! Хорошо! Ха-ха! Лучший день! Лучший день!» — в такие минуты я с ужасом понимала, что, кажется, стала частью «Бизнес-молодости». Что мы делали? Якобы водили машинки, заводили друг друга, будто кукловоды игрушки, играли парами в ручеек, запускали невидимые блинчики и снежки в окно — все под аккомпанемент гогота.

В конце в зале погасили свет. Как же я тогда глубоко поняла смысл фразы «держать лицо» — наконец можно было не скалиться. Все смеющиеся сели в кружочек и танцевали ранее оговоренным способом под песенку с незаурядными словами «Вселенная любит тебя, Вселенная любит меня, Вселенная любит нас — Вселенная внутри нас». Надо было то обнимать себя руками, то (мама, прости!) слать «лучи добра» соседям, то обнимать весь мир.

Два часа закончились. Все участники пытают меня о впечатлениях и рассказывают о своем обожании случившегося. Признаюсь, что поначалу была в отчаянном ужасе, а потом попыталась что-то сделать. Что я чувствовала в итоге? Спокойствие и бессилие — батарейки аккуратно сели. Об этом мне говорил Олег в начале, спрашивая, как можно выразить гнев, чтобы сбросить его; я отвечала, что можно покричать, покидаться чем-то, что-то разбить. И на самом деле два часа в другой, конечно, форме, но происходило именно это — просто выброс эмоций; если не спаслась смехом, то перебесилась.

Не могу сказать, что смехойога принесла какое-то удовольствие, скорее я была безоговорочно ошарашена. Даже не самой практикой, а верой в нее взрослых людей — тех, видимо, кто в солидном возрасте идет в театральную студию и на вокал, тех, кто в годы незапамятные посещал полуподвальные помещения, где выдавали цветные буклеты о познании себя. Все — чтобы подпитать внутреннего ребенка.

Меня донимали разговорами о важности шалопайства и растормошения внутреннего ребенка все это время и потом, когда я устаканивала и переваривала материал. Но я не хочу ржать, как полковая кобыла, я хочу быть взрослой и смеяться над интеллектуальными каламбурами и тонкими пассажами аккуратной игры слов. Например, не смехойоги, а смех*йоги.