Что может рассказать о женщине ее сумочка, а о мужчине — носки, почему юмор — это пассивная агрессия, а человеческое счастье не предусмотрено эволюцией — об этом и многом другом «Москвич Mag» поговорил со специалистом по работе с неврозами, тревожными и депрессивными расстройствами и пищевыми нарушениями, психологом центра превентивной медицины Health Buddy Ксенией Соболевой.

Что такое совесть с точки зрения психологии?

Совесть — это социальный феномен. У маленьких детей ее нет, так как у них нет еще социальных регуляторов. Если взглянуть на слово «совесть» с позиции психолингвистики, то слово «со-весть» — это некая весть, которую знают все. Проще говоря, информация о том, что в какой-то социальной группе приняты определенные правила: вот так хорошо, а так плохо. То есть совесть — это некий социальный регулятор того, насколько я правильно или неправильно поступаю с общей точки зрения.

Первая социальная среда, с которой сталкивается ребенок — его семья. И когда бабушка или мама в сердцах говорят ему: бессовестный, то у ребенка возникает ощущение, что его отвергают. А страх отвержения у нас очень древний и закрепленный эволюционно. Если человека выгоняли из общины или племени, то с большой долей вероятности его ждала гибель. Никому не хочется быть отвергнутым, всем хочется доказать, что они хорошие. Поэтому у современных людей есть подсознательный страх кенселинга (cancel culture). Это на самом деле все тот же древний страх.

А чем совесть отличается от чувства вины?

Вина — это чувство, которое может порождаться совестью. А совесть — социальный феномен. Меняется социальный конструкт — меняется и совесть. Совесть хитроумного Одиссея позволяла ему красть, обманывать и убивать, и, с точки зрения древнегреческого общества, он был героем. Христианское общество предложило другие параметры совести.

Скажем, ребенок растет в семье, где существуют противоположные совести — разные религиозные установки. Как он будет выруливать?

Тут все зависит от его генетических настроек нервной системы, его индивидуальной нейрофизиологической базы. Посмотрите в одной семье на сиблингов, они нередко вырастают совершенно разными, хотя их воспитывают в одинаковой среде.

Есть три основных базовых показателя нервной системы человека, от которых зависит индивидуальный способ коммуникации с социумом. Именно на этой базе и происходит формирование того или иного характера. У одного ребенка может быть слабый тип нервной системы, а у другого сильный. Тогда один будет стрелять по птицам из рогатки, а другой рыдать над погибшим воробушком и хоронить его с почестями. Это не значит, что один тип нервной системы хороший, а другой плохой. Просто разные типы. Другой базовый показатель нервной системы — ее устойчивость или неустойчивость, когда человек быстро заводится и плохо гасится. Третий базовый критерий — подвижность или вязкость нервной системы. Человеку с подвижной нервной системой будет просто переключаться между занятиями, он может делать несколько дел одновременно. Обладатель вязкой, или инертной системы, взявшись за какое-то дело, будет максимально сосредоточен, его с места не сдвинешь.

Академик Павлов различал четыре основных типа нервной системы: сильный-неуравновешенный (с преобладанием процесса возбуждения), сильный-уравновешенный-подвижный, сильный-уравновешенный-инертный и слабый. Например, ребенок со слабой нервной системой в ситуации, когда родители стоят на разных религиозных позициях, может выбрать путь конформизма — как способ приспособиться и выжить. Он будет соглашаться и с мамой, и с папой. А может выбрать только сильную сторону. Ребенок с сильным типом нервной системы может послать обоих родителей и заявить, что он агностик или атеист. Он видит в себе внутренние силы для того, чтобы противостоять и маме, и папе. Или может встать на сторону слабого. В общем, вариантов очень много. В этом и заключается одна из главных сложностей психотерапии. Вот почему не работают все эти книги про успех — потому что все люди разные, и каждому нужно перестроить свою индивидуальную психику. Общие рецепты тут не подойдут.

Когда у человека появляется чувство вины?

Чувство вины порождают социальный феномен совести и страх отвержения. Вина бывает рациональной, когда ты действительно накосячил, а бывает иррациональной, глубинной виной. Дети с глубинным чувством вины нередко вырастают в хаотичных семьях, там, где есть родитель с аддикцией. Бывает, что мама с папой развелись, когда ребенок еще маленький, тогда он может начать себя винить в распаде семьи. Дело в том, что до пубертата все дети — эгоцентрики и считают, что мир вертится вокруг них. И чувствуют себя причиной и дурных, и хороших событий. Нередко родители всю жизнь поддерживают в детях это чувство вины: «Я для тебя карьерой пожертвовала» или «Иди женись, сделай маму сиротой!».

Глубинная вина заставляет нас брать на себя обязательства, которые брать совсем не нужно, или приводит к самосаботажу. Например, человек не выдерживает напряжения и сам вызывается работать в выходные, тогда как остальные на вопрос начальника «Кто готов?» промолчали. Такой человек сам будет блокировать продвижение по службе, не пойдет к начальнику просить зарплату, да и физически не сможет зайти в кабинет к шефу, начнет заикаться и краснеть.

Но результатом глубинного чувства вины могут стать и различные достижения, перфекционизм, успешная карьера. Если я буду лучшим, то мама меня полюбит или папа вернется. Но на глубинном, бессознательном уровне все равно будет жечь это чувство, что я плохой — папа же из-за меня ушел. Я просто обманываю всех, а врать нехорошо. Получается замкнутый круг.

Глубинная вина лечится?

Вина и другие деструктивные чувства родом из детства, такие как глубинная обида, глубинный страх, лечатся в длительной терапии. Но глубинную вину очень тяжело отследить, так как у человека есть ощущение, что все так живут.

Что влияет на формирование у детей других глубинных негативных чувств?

Гнев и злость формируются, когда ребенок хочет отстоять свои границы. Злость — это единственный сигнал психики о том, что наши границы нарушены. Но что происходило в нашем детстве и детстве наших родителей? Нас учили, а то и заставляли делиться. Не когда мы этого сами хотели, а принудительно: «Дай мальчику поиграть в машинку — он тоже хочет». А если ребенок упорствовал, то его начинали стыдить и называть жадиной. Вот и готова основа и для глубинного чувства вины, и для глубинной злости.

В психологии есть еще понятие «поломок эмоций», когда, например, возникает стыд за радость. Тоже, кстати, все родом из детства. Скажем, ребенок веселится, а родители по какой-то причине в печали, они ему и говорят: «Всем плохо, а он ржет!».

Чем отличается стыд от вины?

У стыда всегда есть свидетели, а у вины свидетелей нет. Скажем, ребенок описался в детском садике, и все это видели и посмеялись. И не исключено, что он потом неоднократно будет попадать в унизительные ситуации. Противоядие тут самоирония, которая снижает драматизм ситуации, и стыд потихоньку уходит.

Юмор (это, кстати, пассивная агрессия) отлично снижает градус обиды, которая в свою очередь является производным злости и гнева. Когда вы разозлились, совсем не обязательно швыряться в оппонента предметами, можно просто остроумно пошутить. Ну назвали тебя овцой, назови в ответ козлом и забудь. Если это босс наорал, придется постараться, и тут чувство юмора вам в помощь. Тонкое искусство остроумия (пассивной агрессии) — изящный способ социально приемлемо отреагировать на накопленную злость. Дипломатия — это способ так нагадить другому в душу, чтобы у него во рту остался легкий привкус лесных ягод. Русский мат — это тоже способ выразить злость, но менее изящный.

Да, совсем забыла про зависть — тоже социально осуждаемое чувство, которое человек чаще всего старается загнать поглубже. Но зависть не всегда плохо. Есть конструктивная зависть, которая ведет к конкуренции и развитию, а есть деструктивная.

Когда я работаю на группах (а именно в группе как в социуме ярче всего проявляются наши вытесненные чувства), я всегда стараюсь выяснить истинные цели, которые кроются за завистью, и, как правило, они укладываются в три основные базовые потребности человека — инстинкт самосохранения, инстинкт размножения и стремление к доминированию в группе. Эти вещи в нас заложены эволюцией. Например, статусная сумка Birkin может реализовывать все эти три потребности одновременно.

Каким образом?

Скажем, давать сигнал «я самая самочная самка», подчеркивать статус и тем самым обеспечивать безопасность. Но когда люди покупают статусные вещи, они часто это делают на бессознательном уровне, не задаваясь вопросом, зачем они это делают. Кстати, по тому, какую машину человек выбирает, тоже много можно о нем сказать.

Из разряда «чем больше тачка, тем меньше член»?

Ну это утверждение не так далеко от истины, так как машина в мозговой структуре входит у нас в схему тела, является его продолжением. Поэтому возникает большое количество аварий, когда человек пересаживается с условной Audi TT на Toyota Tundra — его мозг просто не успел перестроиться на новые габариты.

Если человек выбирает новую серую Volvo, которая успешно прошла супер-краш-тесты, скорее всего, его базовая потребность — безопасность. Если у него базовая потребность размножение, то он выберет условную красную Ferrari, так как ему важен вау-эффект. Если это про власть, то выбор падет на солидные машины представительского класса — Mercedes или Audi.

С одеждой так же?

Да. Женщину, которой движет инстинкт размножения, всегда видно — яркий макияж, броские провокативные вещи. У мужчин то же самое: идеально подстриженная борода, ухоженные ногти, модный яркий костюм или рубашка в необычных принтах, разные носки. Но тут надо аккуратно, так как человек, у которого доминирует чувство безопасности, тоже может появиться в ярких разных носках или прикольной майке, но не с целью обратить на себя внимание, а потому что натянул первое, что подвернулось под руку.

Почему русские девушки так выделяются за границей боевым раскрасом, каблуками и одеждой?

Потому что в России извечный дефицит мужиков. Это исторически обусловлено регулярной гибелью огромного числа здоровых мужчин — войны, революции, репрессии. За мужика у нас всегда драка. Но те девчонки, которые хотят найти успешного и богатого мужа, почему-то стараются себя перекроить и стандартизировать. В итоге получаются абсолютно штампованные, одинаковые миленькие лица без индивидуальности. Но даже если генетически ты не Анджелина Джоли или Моника Беллуччи, можно признать этот факт и показать свои сильные стороны — быть стильной, веселой, интересной. А весь этот бесконечный улучшайзинг нарушает органический природный баланс, и человеку потом сложно остановиться. Исправил нос — принялся за глаза, затем подбородок, губы, и в итоге развивается расстройство дисморфофобия — когда мы перестаем воспринимать себя такими, какие мы есть.

Что сейчас с обществом происходит, причем во всем мире? Почему обязательно надо определиться, за «красных» человек или за «белых», антиваксер или за прививку, за Трампа или против и прочее? А если кто-то медлит с публичным заявлением своей позиции или колеблется, то его (особенно это хорошо заметно по соцсетям) стараются всеми силами к такому выбору подтолкнуть, прямо говоря, что если ты не против, значит, за.

Скажем, человек не хочет быть ни за «красных», ни за «белых». Стоит задать вопрос: почему? Что плохого в выборе стороны? Самым вероятным будет ответ, что если он определится, то другая группа этого человека отвергнет, а это его пугает. Бывает, что у людей, озабоченных бытовыми моментами, где заработать, как заплатить за ипотеку, как пристроить детей, просто нет внутренних сил разобраться, что происходит и «за кого они». Но нам обязательно надо выбрать какую-либо сторону. Так мы устроены. Эволюционно люди всегда сбивались в стаи — человек без группы выжить не может. Это наш базовый инстинкт — сбиваться в сообщества и группы. Именно так мы определяем — свой или чужой. А чужой — это потенциальная угроза. Люди воевали, воюют, будут воевать и всегда будут разделены на разные лагеря. Это — наша истинная природа. Не верите? Попробуйте, как в старом анекдоте, громко сказать в автобусе: «Довели, б***ь, страну!».

Все мы временами бываем агрессивны, злы, раздражены, избыточно сексуальны и испытываем массу негативных чувств и эмоций. Но если свою истинную агрессивную и нелицеприятную природу подавлять, то она не исчезает. Она прячется, уходит в юнгианскую тень, в темный подвал нашей личности, куда вытесняется агрессия, избыточная сексуальность, ревность, жадность, ненависть и т. п.

Но подавленные негативные чувства и эмоции рано или поздно разрушат человека изнутри. Плюс эти демоны все равно будут там стучать, колотить и тем или иным способом прорываться. Особенно часто они вырываются на свободу, когда человек находится под воздействием алкоголя или каких-либо других веществ и самоконтроль падает. Помните песню Семена Слепакова «Люба — звезда ютюба»? На самом деле надо не отрицать свою агрессию или сексуальность, а учиться конвертировать эту энергию во что-то позитивное.

Как?

Есть два пути. Один плохой, другой худший. Плохой путь — это избавиться от иллюзий и признать, что и в тебе есть то, что ты ненавидишь и осуждаешь в других. Но это больно. Худший путь — это продолжать жить в иллюзиях. Какой вы выбираете?

И как получить лучшую версию себя, не прибегая к экстренным мерам?

Для начала надо расшатать устоявшиеся взгляды на самого себя, поставить под сомнение базовые настройки вроде «я должен», «ты должен». Попробовать понять, а если не должен, то я кто? Это те самые узкие ботинки, которые деформируют нашу стопу. И если их потихоньку начать растягивать, показывая, что можно поступать иначе, то настройки в мозгу тоже начнут меняться, и уже не он будет управлять вами, а вы им.

Любая эмоция должна заканчиваться действием. Если эмоция не закончена действием — она не прожита. Мой главный совет — действуй, действуй, действуй.

Можно научить наш мозг быть счастливым?

Эволюции вообще глубоко плевать на человеческое счастье. Счастье — это недавняя социальная конструкция, которая находится в коре головного мозга. Мы сами придумали, что нам для счастья нужны определенный дом, работа и машина. Но мозгу это не понять, у него есть всего три задачи — безопасность, размножение и социализация.

Мозг в гробу видел все интенции по поводу внутреннего личностного роста и духовного совершенствования. Поэтому он будет этому всему мешать, троллить, подкидывать сомнения, обесценивать и запугивать неудачей. Мы часто называем это внутренним голосом или интуицией. Но это просто наш мозг. Эта ленивая скотина не хочет быть счастливой, не хочет напрягаться и создавать новые нейронные связи. Его расчетные мощности не для этого создавались, ему и так нормально, если базовые задачи выполнены.

Именно поэтому мы должны всегда пробовать, должны действовать, даже если есть опасность, что не справимся. Если что-то не получается и мы расстроены, надо возвращаться к внутренней опоре. А мы привыкли оценивать себя по внешним критериям — положению, социальному успеху. Но я истинный — это тот, кем я останусь, когда не будет денег, работы или семьи. Какой же я на самом деле? И способность честно себе на этот вопрос ответить и есть то, что называется mental health.

Фото: из личного архива Кении Соболевой