Аля Латрыгина: Я родилась в Москве, в обычном спальном районе. В шесть лет пошла в простую общеобразовательную школу, но с дополнительной нагрузкой: хореографией, живописью, сольфеджио, хором.
Активно во всем участвовала. Уровень образования тем не менее не устраивал родителей, которые после второго класса решили перевести меня в гимназию. Сейчас понимаю, какой это был стресс. На его фоне я сильно ушла в голову, стала отличницей. Чувствовала себя такой зажатой, что школьные дискотеки превращались в кошмар. Меня смущала небольшая грудь, и я сутулилась. Носила мини-юбки, высокие каблуки. Наверное, это была защитная маска.
После школы пошла в экономический вуз, на вечернее отделение. Днем работа в офисе представляла собой простое перекладывание бумажек. Годы жизни с точки зрения самореализации совершенно бессмысленные.
Петр Анохин: Родился в Москве. Был высоким и тощим. Моя первая работа — натурщик в художественной академии.
По окончании школы решил поступать в школу МВД. Походив на подготовительные курсы, понял — не мое. Выбрал Российский государственный институт интеллектуальной собственности. Сначала все увлекало, но постепенно начал чувствовать, что схожу с ума, сидя на одном месте. Через три года ушел и занялся бизнесом — мода, одежда, трикотаж.
Перед началом учебы в институте у меня образовалось два свободных летних месяца, когда я поглощал абсолютно любой контент, смотрел сериалы. Заинтересовался комиксами манга и тем, как герои красиво дерутся и фехтуют. Стал искать школу фехтования. И нашел, с самым длинным названием. В школе Тэнсин Сёдэн Катори Синто Рю с 2004 года занимаюсь боевыми искусствами, уже много раз бывал в Японии.
А. Л.: Я достаточно рано вышла замуж, в 21 год. Не то чтобы это был брак не по любви. Просто пока я не понимала толком, кто я такая, точно так же, как и муж, мой ровесник, не понимал, кто он. Мы встречались уже три года и вроде пора было жениться и рожать детей. Все уже шло к запланированным детям, но тут я внезапно влюбилась. Мне стремительно снесло голову, как бывает во время влюбленности. Я ушла от мужа.
С новым молодым человеком мы были знакомы два месяца. И лишь когда начали совместную жизнь, выяснилось, что у него сильнейшая депрессия. Что это такое, я тогда не знала. Мне казалось, депрессия — это просто плохое настроение. Я все время находилась в поиске внимания, которого мне дать не могли. Мы постоянно ругались. Это были созависимые отношения. У меня случился нервный срыв. Близкие советовали заняться собой, полюбить себя. Но как? Непонятно.
Компания, где я работала, пришла к банкротству. Меня уволили.
За полгода до этого я уже начала преподавать русский язык как иностранный. Сидение перед учеником вполоборота усиливало имеющийся у меня сколиоз. Все детство мама водила меня на ЛФК, плюс стельки, корсеты — ничего не помогало. Кто бы мне сказал тогда, что решение проблемы лежит в плоскости проработки детских травм и эмоций…
Сегодня завидую подросткам, знающим об этом уже в 16-летнем возрасте. В общем, решила пойти на йогу. От самого этого слова веяло чем-то успокаивающим и уж точно оно про позвоночник, думала я.
П. А.: После 2014 года бизнес оказался неприбыльным, и я махнул работать в бар «Лора Крафт» на Китай-городе. Поработал барменом года два. Было много захватывающего начиная с общения с очень интересными людьми и заканчивая сменой по 16 часов.
Но спустя годы занятий фехтованием начались проблемы с правым плечом. В какой-то момент я уже не мог сжать руку. Снизил интенсивность тренировок, обследовался в клиниках, где мне предлагали от щадящей терапии до антибиотиков.
Мы же так любим свои боли, охраняем их, выбираем не движение тела, а медикаменты. И вот моя подруга затащила меня на йогу, к которой до этого я относился с большим пренебрежением.
Полтора часа занятий, во время которых я почувствовал облегчение боли в плечевом суставе, изменили меня больше, чем все лекарства и медики, пытавшиеся работать с моим телом. Ушел полностью пораженный. Начал регулярно посещать занятия. Приезжал даже ранним утром, перед работой в баре.
Через несколько месяцев преподаватель мне сказала, что основатель метода йоги критического выравнивания Херт ван Люэн приезжает из Голландии, будет проводить занятия, и предложила мне туда пойти.
Когда спустя месяц я сам стал вести занятия, все мои представления о том, что коммуникация — это легко, сразу пошли прахом. Что виделось простым, оказалось колоссальной работой. Херт пришел на помощь.
В 2019 году при его участии открылась наша Студия йога-терапии и йоги критического выравнивания, объединение большого числа квалифицированных преподавателей, где преподаю и я.
А. Л.: Взяла абонемент на 24 занятия по хатха-йоге неподалеку от дома. Вскоре попала на урок по йоге критического выравнивания. Сперва все выглядело странно — какие-то деревянные предметы.
Зато теперь оборудование для растяжений и перевернутых поз, планка, бэкбендер и хэдстендер — мои лучшие друзья.
Через неделю купила весь комплект. Я уже не спрашивала, когда будет следующее занятие, ходила на все. Моя жизнь закрутилась вокруг йоги. Уроки русского теперь назначала в свободное от занятий йогой время.
Скоро мой преподаватель по йоге, видя огонь в моих глазах, сообщила, что в Москву из Голландии приезжает автор метода. Так я прошла обучение и теперь веду занятия в нашей студии. Преподавать я люблю, и, кажется, у меня это неплохо получается.
С первого взгляда наши занятия выглядят странно. Они статичные и начинаются с того, что вы ложитесь на планку, которая проходит между лопаток и заводится за голову. Эта черная полоска давит вам в спину, появляются ноющие или колющие ощущения, но необходимо пройти через боль, отпустить физическое напряжение, чтобы потом получить удивительное облегчение. Придет равновесие, чувство доверия к телу. Снятие «доспехов», сковывающего мышечного панциря — основа метода.
При расслаблении внутренних слоев мышц меняется костная структура, уходят зажимы и блоки.
Херт ван Люэн, исследовав принципы безопасного движения в теле, свел их в систему, доступную для людей всех возрастов, веса, с разной физической подготовкой.
Никакой эзотерики. Такой инженерный подход: можно сказать, вы восстанавливаете свое тело до «заводских настроек».
Через коврик и планку прорабатываете свои страхи, несовершенства, амбиции, выгорание, упадок сил. Учитесь одно принимать, другое растворять. Это не делает вас бессмертными, но дает спокойствие, стабильность.
Язык тела, возможно, самый важный язык, который надо выучить. Тело — единственный дом, в котором вы проведете время до конца жизни.
П. А.: Люди не готовы испытывать дискомфорт, не любят касаться неизлеченных травм, тем не менее продолжающих влиять на образ жизни. Если человека в детстве упрекали в мягкотелости, всю жизнь он будет стараться доказать обратное. Задача метода — помочь освободить себя от этих паттернов.
При давлении в определенный регион тела начинает реагировать мускулатура, двигаться кости. Позвоночник — уникальный источник подвижности и силы. Когда в теле больше подвижности, ты здоровее во всех смыслах, тебе проще просыпаться по утрам, а тело обретает «новую разумность». Кстати, занятия йогой критического выравнивания привели к тому, что плечо у меня больше не болит.
А. Л.: С тем молодым человеком мы мирно разошлись, поняв, что надо подлечить себя по отдельности.
С годами практики пришло осознание, что всю предыдущую жизнь я просто себя не любила. Все-таки правы тогда были мои близкие.
Известно: чем раньше вы придете к просветлению, тем больше времени останется для наслаждения.
Я не чувствовала себя в детстве так хорошо, как чувствую сейчас. Радуюсь, глядя в зеркало. Моя жизнь стала светлее и богаче во всех смыслах. Благодаря йоге критического выравнивания я подросла на 2–3 см и смогла начать новые, теперь уже здоровые отношения, где присутствует взаимное уважение, личное пространство. И это такая разница в качестве жизни, что трудно описать словами.
Фото: Дима Жаров