Главный голос и народный артист России и Советского Союза скончался 30 августа после 13-летней борьбы с онкологическим заболеванием. «Москвич Mag» собрал несколько самых характерных высказываний о нем как об артисте, политике, человеке, которые нашли для Кобзона его современники.

Денис Бояринов, музыкальный критик:

Иосиф Кобзон был человек-константа. Как ему удавалось быть таким, причем во всех деталях — от прически до голоса — совершенно необъяснимо. В нашей же стране что только не поменялось за 80 лет, но от Путина до Сталина главным певцом гражданских чувств и патриотизма был он — Иосиф Давыдович, еврей из Днепропетровска.

Александр Минкин, публицист:

Умер.
Уважение. Только уважение.
Кобзон говорит: «На моем месте так поступил бы каждый». Но таких каждых оказалось совсем мало. Это же смертельно опасно — идти к террористам в заминированное здание, которое может взорваться в любую секунду и которое могут начать штурмовать в любую секунду. И уж точно штурмующие не стали бы ждать, пока народный артист покинет объект.
Зато поносить Кобзона готовы миллионы. Но от миллионов другого и ждать не приходится.

Екатерина Барабаш, колумнист:

Я все-все-все знаю и понимаю про Кобзона. Последние годы физически тошнило, воротило, трясло от его высказываний про Донбасс, Крым, Украину. И все же… можете закидать меня камнями, но первое, что я вспомнила сейчас, когда его не стало, нет, не «бандеровские фашисты», не «великий Путин». А то, как он пошел договариваться с террористами во время «Норд-Оста». И договорился, спас нескольких малышек с матерями.

Игорь Иртеньев, писатель:

Человек Иосиф Давыдович во всех смыслах непростой. С одной стороны, полностью встроенный в систему, верно служивший в любые времена любой власти, голосовавший за самые отвратительные законы. С другой — постоянно и абсолютно бескорыстно помогавший своим коллегам-артистам, как при их жизни, так и после нее. Могила Высоцкого на Ваганькове и в каком месте! — его личная заслуга. Кроме того, как классический крестный отец, много лет помогал так называемым простым людям. И выводил заложников из захваченного террористами театрального зала на Дубровке. На каких весах это взвесить? У меня таких нет. Завидую тем, у которых они имеются.

Лев Ганкин, музыкальный критик, автор программы «Созвездие Льва»:

Карьера Кобзона продлилась так долго именно потому, что он Стоял На Эстраде так же, как стоял на эстраде — статуей, вросшей в ее поверхность. У истуканов с острова Пасхи, как известно, головы видны снаружи, а тела уходят глубоко в культурный слой. Они бы, может, и хотели пошевелиться — но как, если тебя закопали по шею? «Я самый титулованный еврей в России», — говорил мне Иосиф Кобзон, когда я оказался со съемочной группой в его приемной на верхнем этаже гостиницы «Пекин». И каждым чеканным словом, произнесенным без намека на улыбку, пригвождал себя к месту… Кстати, в приемной Кобзона было много прижизненных мраморных Кобзонов, и в любой другой ситуации меня бы это, наверное, покоробило, а тут казалось абсолютно органичным. Такие, в сущности, памятники памятнику.

Кирилл Светляков, искусствовед:

Ушел Иосиф Давыдович… Личность эпическая. Мистер Всё.
Он многое умел: он умел петь, как памятник, он умел петь, как член Политбюро, как ветеран войны, как любовник, он умел петь, как большой артист.

Лиознова вспоминала, как она пробовала на песню «Мгновения» (для фильма «Семнадцать мгновений весны») Муслима Магомаева, но от него веяло прериями и ковбоями. Лев Лещенко обольщал, как неумелый ухажер. Наконец она пригласила Кобзона, но попросила его спеть так, как будто это не Кобзон. Тот обиделся, а потом взял и спел как не Кобзон. Потому что мастер, а не какая-то сомнительная «личность на сцене», которая выдавливает из себя редкие капли яркой индивидуальности.
Кобзон умел быть не собой. А вот когда он был собой, я не знаю.

Наталья Тимакова, руководитель пресс-службы правительства РФ:

23 августа 2017 года в Басманном суде Москвы шли слушания по избранию меры пресечения режиссеру и художественному руководителю театра «Гоголь-центр» Кириллу Серебренникову в связи с обвинением в мошенничестве в особо крупном размере. Параллельно с этим в инновационном центре «Сколково» проходила коллегия Минкульта… В президиуме коллегии был Иосиф Кобзон. На втором часу обсуждения слово взял Кобзон. Было видно, что ему тяжело говорить. И просто тяжело. И он сказал о том, что хорошо помнит время, когда сажали за творчество. И это ему не нравится. Как и не нравится то, что происходит сейчас с Кириллом. Я не поверила своим ушам, потому что он был единственным на этой коллегии, кто сказал о том, о чем все думали, и произнес фамилию Серебренников. Министр сухо поблагодарил Кобзона за выступление и перешел к следующему вопросу. Крупных людей мало. Еще немного — и не останется совсем. Вечная память.

Евгений Примаков, тележурналист, член Общественной палаты РФ:

Иосиф Давыдович, бессмертный и теперь. Вечная Вам память. Спасибо, что Вы были с нами так долго, но нам все равно не хватило. Нельзя признать, что Вы ушли. Вы казались вечным. Потому что Вы и правда бессмертный.

Милена Орлова, главный редактор The Art Newspaper Russia:

В середине 90-х Айдан Салахова придумала «Одалиска-пати», куда девушки наряжались в шальвары, органзу, тюрбанчики и прочие ориентальные дела, кушали виноград и лежали, видимо, на оттоманках. И на эти вечеринки пускали только женщин, но был сюрприз — в какой-то момент появлялся один мужчина. И вот мне посчастливилось попасть на такую закрытую феминистскую сходку. Опущу подробности, оставлю главное — в роли хозяина гарема выступил Иосиф Кобзон. Он был необычайно мил и пел исключительно романсы и всякие танго. Это было замечательно!