Наблюдала на детской площадке в московском дворике такую душераздирающую картину. Моросит дождик. Посреди стоит навес в виде сказочного теремка, и к нему с двух противоположных концов площадки движутся двое мужчин лет 35 — таких изображают в рекламе, когда надо показать образованный средний класс. Издали приветственно машут друг другу руками. Оба с большими хозяйственными сумками — это важная деталь. Один с бородкой, над которой явно трудились в барбершопе.
Под навесом-теремком их ждал маленький столик. Оба они быстро достали из сумок хлеб, какую-то нарезку, быстро соорудили по паре бутербродов. В пластиковые стаканчики разлили виски. Выпили. Закусили. Тут одному из них позвонили. Он, сразу приобретя умильное выражение лица, со стаканчиком в руках, стал объяснять, что стоит сейчас в огромной очереди в «Пятерочку» и про шампунь и туалетную бумагу не забыл.
Картина ясная. Эти Иваны-царевичи в теремке были отцы семейств. В выходной день их ненадолго выпустили на улицу выполнить разные хозяйственные поручения, и они воспользовались кратким мигом свободы, чтобы осуществить блистательную операцию — под прикрытием похода в «Пятерочку» повидать друг друга. Выпить. Расслабиться. Поговорить. Снять стресс. Тем более что живут по соседству, почему бы нет. Но просто так это было сделать, очевидно, нельзя. Ибо их крепко держат властные руки жен-подруг. Поскольку нечего вот так попусту шляться, пока столько дел дома! У одного из них еще был розовый зонтик с Муми-троллем, вероятно, одолженный у ребенка. Это добавляло в ситуацию дополнительный оттенок щемящего драматизма.
Представим себе женщину, которая в свой выходной день вот так, партизанским образом, вынуждена скрытно от спутника жизни встречаться с подругой. Конечно же, мы решили бы, что она находится в страшно токсичных, ненормальных отношениях. И мы были бы, в общем, правы. Развод, психотерапевт, курс по изживанию травмы… Но ни один из мужественных героев этой отчаянной воскресной вылазки, скорее всего, даже не подозревал, что в его жизни что-то не в порядке. Может быть, он даже еще и гордился тем, как прочно его держат в руках. У моей Ларисы не забалуешь! У нее все четко. Настоящая хозяйка дома! Такое часто приходится слышать. Невидимые миру слезы. Скрытый от всех, в том числе и от самих объектов, абьюзинг, газлайтинг, как это называется. Лишь иногда что-то прорывается в простодушных рассказах: «… У меня сохранилось много фотографий еще студенческой поры, очень любил их разглядывать. Но Маша все выбросила. Она права — нечего квартиру захламлять». «Хотел отпраздновать юбилей, собрать старых друзей. Но мне дома запретили, объяснили, что только опозорюсь и деньги потрачу». «У жены условие — отдыхать в турецком отеле с аниматорами. А я не большой любитель, так что ее отправляю, а сам вообще отпуск не беру. Оно и к лучшему — больше сделать успею». Эмоциональное угнетение бывает незаметно и считается нормой, как утверждала известная феминистка Мэрилин Фрай.
Помню, мне понадобилось вступить в сетевое сообщество, посвященное сдаче и съему квартир. Союз единомышленников, как всячески подчеркивали его создатели. В связи с этим перед вступлением в группу требовалось принять на себя обязательство, практически принести торжественный обет, что ты никогда, ни в коем случае не будешь давать объявление «Сдаю квартиру только славянам». Кто-то начал протестовать: а что если от мигрантов будет грязь, мусор и шум? Но ему с ледяной любезностью указали, что это дискриминация, мы должны видеть в человеке личность, мы находимся в парадигме этики уважения и так далее… И так это сообщество работало, и все гордились собственными великолепными принципами. Но вдруг какие-то условные Вася и Петя высказали робкую претензию: очень часто владельцы квартир указывают, что желанным жильцом должна быть именно девушка. А мужчинам как быть? Они ведь тоже люди. Тоже хотят ночевать не под мостом.
И тут они получили, конечно, по полной программе. И от модераторов форума, и от простых участников. Тут же им все объяснили. Про то, что сначала научитесь прилично себя вести, а потом предъявляйте претензии. Что от вас, мужиков, и грязь, и мусор, и шум. А еще сигаретный дым! А если в кране нет воды, то это, несомненно, потому что вы ее выпили. Абсолютно все, что в непрогрессивной среде пишут про людей другой национальности, в среде прогрессивной было сказано про мужчин. Буквально теми же словами.
Бедные Петя и Вася — они так и не смогли насладиться парадигмой этики уважения. Они вообще как-то растерялись и никаких реплик больше не добавляли. Интересно, что произошло бы, укажи они на это противоречие? Вероятнее всего, им бы вообще не ответили. Или сказали бы то, что обычно приходится слышать в таких случаях: «Заботиться о нежных чувствах мужчин все равно, что всерьез переживать из-за душевного состояния охранников в концлагере». Потому что мужчины привилегированны, токсичны и совершают эмоциональное насилие. Или совершали, или совершат в будущем.
Эмоциональным насилием сейчас может считаться решительно все на свете. Это мы уже поняли из бесконечных скандальных стримов и сенсационных расследований, от которых в последнее время буквально не скрыться. Если у женщины было настроение веселиться, а ее встречал грустный и усталый муж — он нарцисс и абьюзер. Если девица в пьяном виде попросила начальника, чтобы он ее поцеловал, а он ее и вправду чмокнул — с его стороны это безусловный харассмент. Если женщина бросает мужчину, он не может с этим смириться и безуспешно пытается ее вернуть, это называется сталкингом, а это разновидность эмоционального насилия. Если в роли отвергнутой преследовательницы оказывается женщина, значит, мужчина совершил гостинг и наказывает ее игнором, и это тоже осуждается как форма скрытой агрессии. Даже если он предложил секс, ему ответили отказом и он благоразумно не стал настаивать, это вовсе не значит, что он благополучно выпутался. Нет, даже годы спустя ему может прилететь за то, что он «вторгся в личное пространство» женщины, «отнесся к ней как к куску мяса». Но попробуй он на что-то подобное пожаловаться сам — его торжественно прогонят через строй по всем соцсетям и назовут плачущим нарциссом.
Так есть хоть что-нибудь, что мужчинам позволено? Ну, в общем, да. Им можно умирать. Погибать. Это считается явлением как бы вписанным в нормальный порядок вещей. Если происходит теракт, взрыв, катастрофа, нам предлагают ужаснуться тому, что среди погибших столько-то женщин и детей. По умолчанию гибель мужчины считается чем-то почти естественным, даже если ему оторвало голову в тот момент, когда он просто мимо проходил. Как говорил персонаж Довлатова, когда насмерть сбил человека на машине, «офицеры созданы, чтобы погибать». Кстати, мне неоднократно приходилось читать статьи про насилие, которые заканчивались фразой «Пока вы читали этот небольшой текст, в мире были убиты две женщины». Все верно, но тут можно было бы добавить: и восемь мужчин, такова статистика.
Во времена ковида меня попросили написать статью про социальные последствия эпидемии. Причем предполагалось сделать специальный акцент на гораздо более сильных страданиях женщин. Тут я удивилась: по всем данным, смертность от ковида среди мужчин была заметно выше. «Ну вот! — обрадовалась моя собеседница. — Женщины больше страдают, потому что им приходится мужчин хоронить». То, что для самого мужчины его смерть являлась некоторой неприятностью, внимания не заслуживало.
Вообще чем моложе, прогрессивней, образованнее, успешнее, современнее какое-то сообщество, тем больше там все завязано на ненависти к мужчинам как на мировоззрении. Причины понять несложно. Тонны книг, статей, многостраничных исследований и постов в соцсетях посвящены призывам полюбить и принять «другого», то есть того, у кого иная национальность, религия или сексуальная ориентация. Но поскольку все равно нужен объект, на котором оттаптываться можно и нужно, правильно и престижно (или мы не люди, не потомки обезьян?), то мужчины оказались подходящей жертвой. Есть такая народная примета: если начнешь читать рассуждения о равенстве людей независимо от возраста, внешнего облика и гендера, и еще там активно используются слова «дискурс», «нарратив» и «постколониальный», то автор обязательно дойдет до вывода — окончательной победе этих принципов мешают пожилые, толстые, гнусные мужчины. Белые мужчины, обязательно добавит какая-нибудь особо продвинутая девочка из московской кофейни, как будто сама она афроамериканка из штата Кентукки.
Что еще будет в этом наборе? «Агрессивный мужской взгляд», «патриархальное мужское мышление». Мужчины все время «завидуют растущему влиянию женщин», «понимают, что в современном мире их ценности устарели», всегда чего-то боятся — то женской сексуальности, то женского интеллекта, они агрессивны и инфантильны. Я вообще не помню, чтобы в последние лет пять-семь читала про них хоть что-то хорошее. Даже не в феминистских, а совершенно нейтральных сочинениях. Берешь… ну что угодно, например, какую-нибудь книгу про архитектуру начала прошлого века. Вроде бы ничего не предвещает — ар-деко, баухаус, Мондриан, Ле Корбюзье, и вдруг наткнешься на то, что фаллическая высота небоскребов отражает агрессивное и фрустрированное мужское мышление и что это осуществленное в камне маскулинное насилие.
Все это, конечно же, напоминает новую светскую религию со своим словарем и набором непререкаемых догм. Между тем мы и без того живем в обществе, где все разобщены, поделены и по вертикали, и по горизонтали, и сверху вниз наискосок. Каждый опасливо косится друг на друга. В таких условиях постоянно объяснять целой половине человечества, что она безусловно худшая, так себе идея. Как учит нас известная африканская правозащитница и феминистка Чимаманда Нгози Адичи, «язык вражды — это форма насилия».
Особенно странно пересаживать на нашу мерзлую почву идею об особой мужской патриархальной привилегированности. Это с российской-то историей! На вопрос, чем у нас занимались весь XX век, можно ответить: убивали мужчин. Война, революция, гражданская война, репрессии, война, снова конфликты большие и малые. Да и в наше время обратите внимание на процентное соотношение самоубийств среди женщин и мужчин. Пройдитесь вдоль очереди, где стоят бездомные за бесплатным супом, полюбуйтесь, какое там соотношение полов. Посмотрите, наконец, на вопиющую, драматическую разницу в продолжительности жизни. Россия — страна, где мужчины — привилегированный класс? Вы это серьезно?
Мне недолго пришлось наблюдать за отцами семейств на детской площадке. Одному из них еще раз позвонили. Стремительно оба они выпили по последней. Выбросили в урну стаканчики. И быстрым шагом, переходящим в рысцу, потрусили по направлению к своим домам, слегка ссутулившись и даже как-то сократившись в росте. Это шли патриархи.
Фото: кадр из фильма «Неподдающиеся», 1959