Российский рынок труда, безусловно, имеет свою специфику. Мы все еще живем в мире мужского менеджмента. Никакие феминистки и феминитивы эту ситуацию пока кардинально не изменили.

Попробуйте завести феминистскую тему в провинции. Или привезти туда феминистскую лекцию. Продать билеты и собрать зал. Да просто поговорите на кухнях о слоганах «Мое тело — мое дело» или о рекламе Reebok «Пересядь на мужское лицо». Вы столкнетесь с глубоким непониманием.

Как проявляется возрастная дискриминация? Конечно же, неявно. У нас все-таки есть закон. Сейчас ни в одной вакансии нельзя написать, что на позицию официантки требуется длинноногая красивая девушка 25 лет. Нельзя даже написать слово «девушка». Ограничения по возрасту ставить запрещено, как и ограничения по религии или здоровью. Любой сайт по поиску работы заблокирует вакансию с подобным намеком, а кандидаты смело могут пожаловаться на дискриминацию. Но это исключительно формальное соблюдение закона. В жизни все работает не так.

Что такое 45 лет для женщины? В 23 года она окончила вуз, в 30–35 лет сформировалась как специалист, где-то между делом сделав перерыв на один-два декрета, возможно, получала второе высшее.

В 35 лет ее детям приблизительно 10 лет (это если все шло по плану и она не пыталась завести ребенка через долгие попытки ЭКО). Женщина немного выдохнула, выпорхнула из младенчества и начальной школы и начала постепенно расти в профессии. Делать попытки, работать допоздна, ездить в командировки, доказывать, перерабатывать, наращивать компетенции.

К 40 годам (если все хорошо и ей вдруг не понадобилось принести карьеру в жертву мужу, детям или стареющим родителям) она встала на ноги. И пять лет поработала уверенным специалистом. А потом — все.

Если в 45 лет она решила неожиданно сменить работу и выйти на рынок труда, то ей придется быть готовой к серьезным компромиссам. И в зарплате, и в статусе, и в амбициях. С одной стороны, в 45+ она все может и умеет. Она полна сил, дети выросли, опыт накоплен, бесценные знания разложены в мозгу по полочкам.

С другой, цифра в ее резюме — приговор. Некоторые рекрутеры не читают резюме ниже строки возраста. Продвинутый бизнес, безусловно, понимает, что 20 лет опыта в 35 получить невозможно, и на ключевых (исторически — женских) позициях довольно часто можно встретить женщин 45–55 лет. Это, как правило:

— финансовый директор/главный бухгалтер;

— директор по персоналу;

— директор юридического департамента;

— административный директор;

— руководитель секретариата/главный архивариус;

— PR-директор/директор по маркетингу/бренд-директор;

— главный редактор.

Обычно это влиятельные, хорошо образованные, сильные, уверенные в себе женщины, у которых есть совершенно точно очевидные конкурентные преимущества. Их единицы, потому что самих позиций — единицы. Про таких говорят: у нее железные яйца.

Российский Google уже восемь лет возглавляет Юлия Соловьева, 49 лет. Наталья Касперская — не последний человек в бизнесе информационной безопасности, 55 лет. Ольга Наумова — экс-гендиректор «Магнита», 49 лет. Марина Лошак — директор Пушкинского музея, 66 лет. Зельфира Трегулова — генеральный директор Третьяковской галереи, 66 лет. Екатерина Петелина — главный операционный директор (COO) Visa в Северной Америке, а до этого три года возглавляла российский офис Visa, 48 лет, уже не в России. Сардана Авксентьева — экс-мэр Якутска (2018–2021), 51 год. Анастасия Ракова — заместитель мэра Москвы, 45 лет. Примеры только из найма, владельцев бизнесов, заводов и пароходов не рассматриваем, поскольку довольно сложно определить источники карьеры.

Приведенные примеры — капля в море. По данным Росстата, на начало 2020 года в России проживало 78,6 млн женщин. Большая часть из них не котируется на рынке труда, перешагнув порог 45–50 лет. Культура с образованием проходят по особой статье, хотя и там нельзя точно утверждать, что есть женский перевес на значимых статусных позициях (как кажется на первый взгляд). Там женщине-профессору может быть и 90, но это очень узкий, ортодоксальный, тяжело поддающийся изменениям сектор, где место порой важнее денег. Академическая среда — тепло, сухо, предсказуемо. То же касается врачей, учителей и госслужащих средней руки.

Но в бизнесе, в агрессивной среде, где оптимизируется каждый инвестиционный рубль, где, если нет прибыли, нет и зарплаты и средств на развитие, где предприниматель должен всем и сразу, возрастные женщины — отработанный товар. Они не занимают ключевые позиции и не могут строить карьеру.

Российскую аналитику по теме женского эйджизма собрать довольно затруднительно. В основном она фокусируется на вопросах гендерного неравенства (женщины против мужчин на руководящих постах, в политике, в уровнях зарплат) и публикуется обычно под 8 Марта. Например, местные СМИ собирают информацию о женщинах-руководителях и красиво выставляют их биографии на обозрение, мол, и у нас такие достижения у женщин есть, и мы — цивилизованный город и бизнес.

Но весь следующий год вопросы женской дискриминации на рынке труда не поднимаются. Я не нашла опросов, посвященных, например, обсуждению, сколько женщин после 45 лет работают по специальности. Сколько из них после 45 продолжили развивать карьеру? Сколько из них довольны балансом между работой и личной жизнью? Сколько из них перешли в операционное управление? Сколько из них эмигрировали по профессиональной линии? Тема долгой женской карьеры, когда фактически в 45+ все только начинается, табуирована для обсуждения в общественном пространстве.

По данным опросов, представленных журналом Forbes в 2018 году, доля женщин на руководящих постах в России составляла 20–40%, на Западе женщины в то время занимали почти половину руководящих позиций — 40–50%. В исследовании издания говорится также, что, как правило, женщины вырастают в «непроходных» сферах, где максимальная вершина карьеры — глава функционального направления.

В 2018 году экс-CEO PepsiCo Индра Нуйи сказала: «Больше всего женщин мы видим в низшем управленческом звене. Многие дорастают до среднего звена — и тут наступают годы материнства. Балансировать между воспитанием детей, карьерой и браком — это уже совершенно иного масштаба задача, и следующего уровня корпоративной пирамиды женщинам достигать гораздо тяжелее, чем мужчинам. Это проблема, которую мы должны решать сообща».

Социолог Анна Шадрина в своей докторской диссертации, посвященной в том числе вопросам женской карьеры и эйджизма на рынке труда, отмечает: «В России я обнаружила всего две группы женщин, которые могут себе позволить заниматься привычным и любимым профессиональным делом до глубокой старости. Это либо самозанятые женщины (те, кто в 1990-е стали предпринимателями и создали рабочие места сами себе), либо преподавательницы университетов. Академическая среда в массе своей менее всего подвержена эйджизму — прежние заслуги перед наукой и профессиональные связи служат символической гарантией того, что вас по крайней мере открыто не будут выталкивать с работы».

По данным опросов компании HeadHunter в 2020 году, наличие дискриминации по возрастному признаку на российском рынке труда ощущают 93% работников из Петербурга и Ленинградской области в возрасте 45 лет и старше. На доступных вакансиях 51% опрошенных петербуржцев отмечает низкий уровень оплаты труда, ограниченность выбора мест работы по территориальному признаку и степени транспортной доступности (37%), а также высокую конкуренцию в своей сфере деятельности (28%). Практически каждый пятый, по данным HeadHunter, признался, что в зрелом возрасте сложно найти работу с достойным пакетом социальных гарантий и комфортными условиями труда — с нормированным графиком, низким уровнем стресса и без переработок.

И несмотря на то что дискриминация незаконна, доказать это в суде (а обязанность сбора и предоставления доказательств лежит на самом дискриминируемом) практически невозможно.

Свежие данные российских рекрутеров свидетельствуют: в России возрастная дискриминация проявляется очень рано. По опросам, 44% соискателей от 45 до 59 лет получили отказ от работодателя именно из-за возрастных ограничений. А некоторые сталкиваются с эйджизмом уже в 35–40 лет. Исследования Высшей школы экономики определили устойчивую корреляцию между возрастом кандидата и снижением его зарплаты. При том что в западных цивилизованных странах (Австрия, Франция, Бельгия и Нидерланды) больше всего люди зарабатывают в возрасте 45–59 лет, а в скандинавских странах доходы работников не сокращаются до самой пенсии.

Конечно, эта ситуация типична не только для России.  Согласно отчету Американской ассоциации пенсионеров (AARP) за 2018 год, приведенному в Forbes, 64% женщин заявили, что они стали жертвами или свидетельницами дискриминации по возрасту. Несмотря на существующую практику оспаривания такой дискриминации в суде, по оценкам экспертов, только 3% работниц старшего возраста когда-либо подавали официальную жалобу. Многие опасались жаловаться на дискриминацию по возрасту из-за страха потерять работу.

В недавнем исследовании Комиссии по соблюдению равноправия при трудоустройстве (ЕЕОС), приведенном в Forbes, экономисты разослали порядка 40 тыс. выдуманных резюме на опубликованные вакансии и проанализировали обратную связь. Исследователи резюмировали: число ответов снижалось с возрастом. При этом для женщин фактор возраста оказался более выраженным. Квалифицированные женщины в возрасте 50+ совершенно точно вызывают меньше интереса, особенно когда возрастные признаки становятся очевидными. Подобная дискриминация настигает и мужчин, но гораздо позже.

Однажды я искала няню. Я из тех работающих мам, где няня — самый важный человек в быту. Повидала я их много, от московских узбечек и бодрых украинок до статных, знающих себе цену московских пенсионерок. Приходит как-то ко мне женщина — 53 года, укладка, маникюр, отличная манера говорить и держаться (у меня в то время было в каждой руке по орущему младенцу-близнецу). Женщина была непростая. Руководитель ткацкого цеха одной из только что закрытых московских мануфактур. Триста мастеров-мужчин в подчинении, статус, власть, знания, высоко поднятый подбородок. Голова работает, менеджерские компетенции на высоте, опыт, специфические знания ткацкого производства и оборудования, социальные связи. Но мануфактуру закрыли — и всех принудительно и заранее отправили на пенсию. На рынке труда ей места не нашлось.

От отчаяния она, попробовав устроиться в ближайшую поликлинику администратором, совсем опустила руки. Не взяли даже туда. Сидела дома, сходила с ума, пока не увидела мое объявление на двери подъезда.

Менеджер выше среднего звена управлять моей семьей, конечно же, смогла. Четыре года она была незаменима. Все у нее было под контролем, все горело в руках, дети были в безопасности и построены, и даже меня она тоже строить пыталась. Если человек справился с 300 мужчинами, уж как-нибудь женщину с тремя детьми она управит.

Рынок нянь и сиделок — особенный рынок, здесь доверяют самое дорогое. Но нигде в бизнесе эта умная, сильная и целеустремленная москвичка с социальными и профессиональными связями не пригодилась.

В регионах все гораздо хуже. Если ты чья-то родственница, то, конечно, можешь сидеть на своем месте в какой-нибудь администрации до пенсии. Но если переехала, шансы построить карьеру практически нулевые. После 50 ты просто обязана опуститься на несколько ступеней вниз. Я встречаю этих женщин буквально через день.

Ирина К., в прошлом — директор продуктового магазина, товаровед, сегодня в 55 лет — техслужащая (а попросту уборщица) в ресторане. Анжела Р. — директор по персоналу довольно крупных московских компаний, сильный, компетентный специалист. С 48 лет четыре года безуспешно искала работу, пока не сдалась и не осталась сидеть с внуками дома. Топовые позиции не предлагали, а для позиций квалификации ниже она была overqualified. Тамара Ф., 53 года, переехала с Севера, где 10 лет проработала старшей медсестрой. Работу по специальности найти не смогла, устроилась оператором на завод по производству молочной продукции. Ольга Н., 48 лет, заведующая отделением офтальмологии в медицинском институте в Сибири. При переезде с зарплаты 100 тыс. рублей и 15 различными сертификатами была рада получить работу простого офтальмолога в частной клинике с зарплатой 30 тыс., плюс премии. Светлана Т., 51 год, директор и управляющая гостинично-ресторанными комплексами последние 14 лет, сегодня соглашается на позицию администратора ресторана с потерей зарплаты в 50%, лишь бы просто получить работу в своей сфере. Елена С. — шеф-повар, технолог с огромным опытом, работает домашним поваром в нескольких домах, чтобы выжить.

Какие остаются варианты на рынке труда для 55-летней женщины? Это:

— няня (в провинции этот рынок сильно разбавлен бесплатной рабочей силой бабушек, у которых нет другой жизни, как присматривать за внуками);

— вахтер/уборщица (зарплата — 15–25 тыс., как повезет);

— оператор колл-центра (работа непыльная, возрастных ограничений, как правило, нет, но условия не для слабонервных);

— продавец на рынке/ярмарке (без оформления, с большим риском не получить свои деньги);

— женщин 50+ можно встретить на позициях сотрудников ЧОПов, охраняющих дворцы творчества (бывшие дома пионеров) или школы искусств, по факту выполняющих работу вахтеров;

— кассиры, продавцы в продовольственных сетях.

Для выхода из этого тупика нужно, чтобы изменилось многое. Нужна политическая воля, поворот на курс женского менеджмента и серьезное расширение возрастных границ рынка труда в целом. Сегодня все еще (несмотря на модную новую этику) кандидат-женщина должна быть молодой, красивой, желательно сексуальной (да-да, фейсконтроль в рекрутменте, конечно, существует), в меру дурой, выскочек не любят, и желательно с амбициями, не превышающими уровень коллег-мужчин.

После 45 лет многие женщины идут на понижение, лишь бы вообще получить работу. Падение в зарплате минимум на 30% происходит только из-за возрастной границы. Работала директором ресторана? Добро пожаловать на позицию администратора. Возглавляла отделение в больнице? У нас для вас только ставка врача или старшей медсестры. Руководила отделом продаж? Продавцы нам всегда нужны.

Я часто вижу это отчаяние в глазах женщин. Иногда я прямо задаю вопрос: чувствуете ли вы возрастную дискриминацию на рынке труда? Все отвечают «да», а у некоторых непроизвольно наворачиваются на глаза слезы. Амбиции — страшная вещь. Ты все умеешь, все можешь, но ты никому не нужна.

Есть ли тут надежда? В своей работе я вне зависимости от законодательных установок всегда продвигаю возрастных женщин. Аргумент простой: все мы там будем, имейте в виду, возраст настигнет каждого. И вашу маму, и вашу жену, и даже вашу дочь. Поэтому посмотрите, пожалуйста, кандидата и оцените его профессиональные качества.

Недавно совсем юный коллега сказал: «Мне кажется, женщины пассивнее мужчин. Меньше рискуют, больше склонны к компромиссам…  Если нас что-то не устраивает, мы не терпим и уходим, а они сидят». Конечно, и этому есть объяснение. Пока вы рискуете, кто-то должен поставить еду на стол — вам и вашим детям. Это мужчины в 1990-х стучали касками на Красной площади, пока кто-то глубоко в шахтерском регионе думал, чем сегодня накормить их детей. Как раз в тот момент, когда они под камеры стучали касками.

Поэтому если встретите женщину, которая не может прорваться сквозь бетонный потолок эйджизма, помните, что, возможно, она очень старалась, но ей просто не дали шанса. Единственный способ выжить женщине после 45 в профессии — помнить еще со своих 20, что карьеру нужно выстроить в ближайшие 25 так, чтобы стать действительно незаменимым специалистом. Только это им пока и может помочь.