О прагматичных москвичах и ленинградцах нордического склада ума, о фильме, который снял совместно с философом и математиком Романом Михайловым, и о том, что по-настоящему независимое кино возможно.

Я родился и вырос…

В Ленинграде. Питер был в то время по-своему очень уютным, хоть во многом и обшарпанным — повидавшим виды. И в этом было свое очарование: любая стена, любой подъезд несли за собой историю — видно было, что это обжитые места, там много чего происходило.

Жили в отдельной квартире на углу Пестеля и Моховой. Собрали по бабушкам и родителям все те комнаты и квартиры, что у нас были — и въехали в эту большую квартиру в самом центре.

Отец (актер Николай Лавров. — «Москвич Mag») иногда брал меня на работу — в театр, на пересечении Литейного и Пестеля угловой магазин — у папы был ритуал: выпить чашку кофе там, мне тоже что-то перепадало. Потом мы шли пешком в театр — такой крестный ход, традиционная прогулка.

Пацанами хулиганили дай бог как — все крыши были облазаны, тогда чердаки еще не запирались. Находили старинные ключи — в этом была приключенческая жизнь.

Однажды участвовал в большой драке: Дзержинский район против Смольнинского в Таврическом саду. Собралось человек двести — нас еле разогнали работники милиции, а так было бы вообще побоище. Бывали всякие потасовки на улице Желябова, ныне Малой Садовой, в Михайловском саду «стрелки» — боевая юность.

И роковая: у меня у самого была группа — «Червонцы»: везде и повсюду играли — Rossi’s club, клуб «Молоко», Fish Fabrique, конечно, угар, рок-н-ролл. Жили мгновениями: вдруг что-то круто и здорово — собирались по музыкальным и выпивательным поводам. В этом всем было братство. Панки — наше все!

Была большая тусовка художников и актеров: Гаврила Лубнин, половина начального состава «Ленинграда», группа «Качели» — люди, которые потом стали настоящими актерами и музыкантами.

Бывали такие периоды, когда я переставал быть центровым. Не могу сказать, что долгие. Однажды пару месяцев жил в Озерках — в домике на озере, целая тусовка, киношная. Многое оттуда вынес, познакомившись с правильными нужными людьми, которые меня научили разному.

Сегодняшние отношения с Петербургом…

Он был важен мне всегда — и сейчас важен. Я периодически туда возвращаюсь. Единение с городом никуда не делось.

Конечно, большей частью я в Москве, но дома люблю работать, когда выскакивает проект или когда есть время приехать отдохнуть. В таком расслабленном режиме могу пожить какой-то отрезок месяца. Жить и работать там на постоянку мне сложнее: инерция выбешивала всегда — все происходило очень долго. В Москве мне больше подходит ритм. Здесь без дела не сидишь вообще.

Оказался я здесь 12 лет назад: сначала меня позвал Кирилл Семенович Серебренников, а потом Олег Павлович Табаков. С Кириллом Семеновичем мы договорились, что я буду на два города, но когда Табаков позвал меня к себе в кабинет и стал серьезно разговаривать, я понял, что предложение, естественно, хорошее, глупо от него отказываться. Достаточно легко все это произошло: у меня не было травмы. Собрался и переехал — я не ставил водораздела, что это с концами: в БДТ у меня оставалось два спектакля, на которые я несколько раз в месяц приезжал, была куча дел в Питере — такая космополитическая позиция. Но со временем больше дел стало в Москве — все равно в Питер я могу приехать, чтобы просто дернуть на залив.

Ритм жизни Москвы мне подходит гораздо больше, я чувствую себя в нем комфортно. Конечно, бывает тяжеловато, когда толпы людей — сгущенность населения иногда вызывает желание свернуть на улочку потише. Но из-за количества дел не всегда обращаю на это внимание. Так, у меня не было сильной идиосинкразии по питерско-московскому поводу. Я достаточно лаконично вписался в это все. И город по большому счету меня принял, и, собственно говоря, я тут живу и творю.

Но я ленинградец. Что такое быть ленинградцем? Это определенный склад ума: можно сказать, что более размеренный, нордический. Все равно считаю себя петербуржцем — моя малая родина там.

Мне кажется, москвичи существуют иначе: они более мобильны, целеустремленны. Питерские люди — философские, размеренные, а москвичи мыслят более прагматично.

Мои любимые районы в Москве…

Не очень люблю районы ближе к новостройкам, какие-то там Печатники, эти края меня удручают. Что касается архитектуры, которая мне нравится, это скорее абстрактные места: где-то идти, спускаться с холма и смотреть в перспективу, а таких точек в Москве много. Или из какого-нибудь высокого здания смотреть на реку — на все, что происходит вокруг. Некий ампир, который захватывает дух.

Какая-то доля современности мне абсолютно не мешает — это интересно разглядывать. Удивительно, что такое можно построить за достаточно короткое время — когда я в детстве приезжал в Москву, ничего подобного не предполагалось. Мне любопытно, раздражения это не вызывает.

Люблю ВДНХ, Хамовники, Ленинский проспект хорош местами.

Больше всего в Москве меня раздражают…

Не буду оригинальным: пробки. И у меня нет ответа, как избежать их. Думаю, лучшие умы во всем мире ломают себе голову по этому поводу. Но это очень раздражает: никогда не знаешь, что быстрее и лучше — на метро или такси. А если еще и дождь…  Куча составляющих, которые забивают тебе голову, хотя нужно думать о другом.

За границей впервые оказался…

В Финляндии, поскольку питерский. Если говорить про Европу, у меня два любимых города — Лиссабон и Вена, которая очень мне местами напоминает Питер.

Наш с Романом Михайловым совместный фильм «Сказка для старых»…

Понимаю, что, судя по трейлеру, все ждут криминальную драму, но скорее это притча — метафизический реализм, как я его определяю для себя. Волшебная и во многом, может быть, недобрая — просто суровая! — сказка. Много русских народных сказок такие, а Андерсен нифига не «Аленький цветочек», да и он достаточно забористый! Во всем есть философский глубокий подтекст, в этой истории мы тоже пытались копнуть глубже, фильм совершенно не о бандитских разборках.

История про трех братьев, которых к себе позвал отец и дал определенное задание — каждый отправился своей дорогой сквозь испытания, в конце они объединяются. Фильм — межвременье: могло произойти в любой момент времени. Но многие, кто видел, говорят, что ближе к нулевым-девяностым: я так не считаю, архаики того времени не так много. Кто-то ассоциирует стиль и кожаные куртки с Балабановым, если и есть пересечения, то только визуальные. Это другая история, она получилась совершенно оригинальной. Совершенно не комедийная история, хотя, безусловно, как в любом хорошем (как нам кажется) повествовании, есть своим смешные моменты.

Мы не думали, что в итоге сделаем кино, которое пойдет в прокат — лабораторное киноисследование коротенькой истории, которую мне рассказал Рома. Ромка все время генерирует какие-то истории, постоянно что-то придумывает: он писатель, плюс математик, плюс философ, плюс еще режиссер. Часто он рождает удивительные, ни на что не похожие вещи.

Как-то раз я был в Питере, ехал после съемок, позвонил Рома: заезжай, попьем чаю. Приехал к нему, и буквально на пальцах в трех предложениях он рассказал эту историю — я сел на пятую точку: «Ром, это надо снимать!» До этого у нас с ним были потуги — какие-то видеоработы, которые пока ни во что не вылились, руку набивали. И Рома выдал такую историю. В некотором смысле лабораторная работа, занимались атомизмом. Один атом собрали, другой соединили — потихонечку двигались в неизвестном направлении.

Мы снимали кадр за кадром, сцену за сценой — стали мять и делать историю. Когда мне сказали, что сейчас она получает прокатное удостоверение, я очень удивился, а когда нам дали главный приз на «Духе огня», для меня это было окончательным удивлением: я думал, что это кино про друзей для друзей, поэтому, естественно, мы его делали максимально хорошо. Финансирования практически не было. FT присоединились, когда мы исчерпали все ресурсы по друзьям, объектам и актерам — поддержали и помогли добить.

Когда мы это сделали, я понял, что полностью независимое кино возможно. Это требует очень много усилий, нервов, крови и пота — это возможно. Я очень рад, что мы прошли этот путь.

Хочу пожелать всем…

Спокойствия, терпения и мудрости — все, что необходимо нам всем. Времена не очень простые. Многим достаточно тяжело — это те три вещи, за которые держусь я, не всегда получается, понятное дело, но искренне хочу всем пожелать справиться.

«Сказка для старых» на экранах с 13 октября.

Фото: Илья Золкин