О безликой Москве за пределами Садового, о массовом ощущении злобного зверька и о том, что этот город никто не любит.

Я родился…

В Мытищах. Потом мама вышла замуж, и, когда мне было 7 лет, мы переехали в Киев. Город мне не нравился, я хотел вернуться обратно в Москву. Но сейчас, начав разбирать эту ситуацию спустя много лет, я понял, что дело было не в самом Киеве. Тот город из моих воспоминаний мне сейчас нравится гораздо больше, чем Москва того же времени. Как-то в Киеве было теплее. Может, просто потому, что воспоминания связаны с детством. А когда я недавно попал в Киев, то увидел, что его начали поганить и застраивать страшными бетонно-стеклянными зданиями, уничтожать лицо прекрасного древнего города.

Вернулся в Москву…

В 1992 году. Сначала в Мытищи — у нас там еще оставалось жилье. Потом мама получила квартиру на «Коломенской».

На самом деле, я сами 1990-е особо не помню — это было время моего обучения в театральном вузе. Я просто был счастлив от того, что учусь в ГИТИСе, и абсолютно не обращал внимание на то, что вокруг. Такая жизнь могла быть в любом городе страны: Москва ли это или Саратов — мне было абсолютно все равно.

На концерты в 1990-х я не ходил, а когда чуть позже начал, то та Москва была уже совершенно другим городом. Я не люблю ее музыкальную жизнь — это далеко не Лондон, где всегда можно пойти что-то послушать.

Московские адреса…

Пожить я успел, мне кажется, везде. Сложно найти в Москве такое место, где я бы ни жил. Квартиры я снимал практически во всех районах: и на «Савеловской», и на улице Правды, и на «Полежаевской», и на Тверской…  Мне проще сказать, где я не жил.

Любимые и нелюбимые районы…

Москва — это все, что до Садового кольца, остальное — это выселки, страшные районы, не имеющие никакого отношения к этому городу. Все, что за Садовым, может запросто быть абсолютно любым городом, чем угодно. И только бульварная история напоминает о той Москве, где у города было хоть какое-то лицо. Но сейчас, по-моему, и его убило, ничего не осталось. Все эти трешки, полежаевские, беговые — это вообще не Москва, это просто безликий город, таких в принципе тьма не только у нас, но и за границей. А ту самую Москву, в которую я когда-то влюбился и в которой хотел жить, ее теперь нет, есть только остатки где-нибудь в районе Бульварного кольца. Город убили деньги и абсолютное неумение пользоваться свободой, человеческая тупость, наглость и необразованность; все это превратило Москву в то, что мы имеем.

Люблю гулять…

Центр, Патриаршие пруды…  Места, которые еще напоминают тот город, в котором можно представить, что нет «Москва-Сити» и огромного количества страшных, ужасных домов. Чтобы поймать это ощущение старой Москвы, можно прийти погулять на Патрики или на Хитровку. Все остальное — это просто муравейник, огромный термитник, где что-то происходит — строится и падает. При этом наплевать на все: в каком месте, как оно выглядит. Главное — натыкать, настроить. Пустое место? Бабах туда ТЦ, чтобы у каждого вокзала по торговому центру. Вокзалы — это ведь архитектурное наследие, целые ансамбли. Что с ними сделали? Закрыли стеклянными ТЦ. Правда, до площади трех вокзалов не добрались — там сложновато. А так все: Павелецкий, Курский — все закрыли и законопатили, чтоб кругом были торговые центры, а там — люди: жрать, покупать, ходить и тратить деньги — мы будем выращивать это огромное общество потребл*дей! Вот и нет москвичей, а есть 20 миллионов потребл*дей.

В Москве меня беспокоит…

Не только в Москве, но и в принципе мне мешает партия, которая у штурвала, причем очень сильно. Просыпаюсь и понимаю — мешает. Мешает жить, дышать, передвигаться, говорить то, что я хочу, общаться с людьми. Поэтому единственное, что меня сейчас беспокоит — правящая партия. А так все нормально, даже платные парковки. Другое дело, конечно, если бы деньги от них шли на освоение города, а не в чей-то карман.

Все вроде делается хорошо, но не для людей. Я помню, как в моем детстве говорили: «Что ж у нас все в стране против людей?» — и я думал, что когда-нибудь вырасту, и тогда уже наконец-то все станет для них. Но я вырос и теперь говорю, как когда-то мои родители: «… не для людей!»

Сравнивать Москву с другими европейскими столицами…

Сложно, я же там не жил. Не путайте туризм с эмиграцией.

Но если смотреть именно с туристической точки зрения, меня привели в восторг Лондон и Амстердам, потому что эти ребята все-таки очень ценят старину, трепетно относятся к своим предкам в отличие от нас. А мы что? Мы реальные говнюки, которые легко отрекаются от своей истории. Сначала легко отреклись от своего бога и взяли себе какого-то еврейского — он хороший парень, но причем здесь наш бог? Потом мы начали отрекаться от всего, что было до: сначала от царя, потом от коммунизма. Мы очень странные люди: у нас нет прошлого и корней, а значит, нет и будущего. Мы отрицаем свое прошлое, разрушаем наши прелестные города…  А эти европейские парни — уж не знаю, лучше они или хуже — все-таки как-то трепетно относятся к своим корням. Даже в Лондоне весь центр, тот же Сохо, организован так: с домами внутри можно делать что угодно, но снаружи, с фасадом, ты не имеешь права делать ничего — они как стояли 200 лет, так и стоят, поэтому город остается городом. И если выйти в Лондоне в пятницу, то там, конечно, будет движняк, музыкальная тусовка (Москва в этом плане курит бамбук где-то в стороне), но антураж города останется прежним. Мы же сейчас живем почти в Корее. Вот так все происходит…  Может, где-то там, в амстердамах, то же самое, но они это как-то ловко скрывают. Поэтому ты приезжаешь в старый город и ощущаешь время. А у нас: сотрем! «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим… » — все продолжаем строить: разрушаем и строим — никак не построим.

Москвичи…

А сейчас есть москвичи? Сейчас есть набор приезжих людей, которые здесь зарабатывают деньги — и все. А москвичей и не видно. Они, наверное, есть где-то: тихо, мышкой, перебираются от дома к магазину, оглядываясь в ужасе на то, где они оказались. Все остальное — это же не москвичи, а 20 миллионов приезжих. Поэтому и такое отношение наплевательское к этому городу: это не дом, а просто офис, в который надо приехать, рубануть и отвалить. Вот и все.

Ездить куда-то на гастроли…

Одно удовольствие, потому что там нет московского понторезства и снобизма. Даже в Питере этого меньше, хотя и он стал портиться, но все равно еще шансы есть. А тут какие? Я не говорю, что все люди сволочи, но массовое ощущение злобного зверька присутствует. Помню, в детстве в Киеве я знал всех людей в подъезде, мы все здоровались, можно было зайти в любую квартиру — тебе воды бы налили. И по-прежнему зритель в провинции добрый, люди теплые…  А что сейчас в Москве? Я не знаю, кто живет в подъезде, пытаюсь здороваться, мне не отвечают. Все в злобе друг против друга. Я ее чувствую. Может, кто-то скажет: «Что ты несешь?! Что за хрень говоришь?!» Но это мои личные чувства, я так ощущаю мир вокруг себя.

Если не Москва, то…

Хочу за город, активно над этим работаю. Насколько раньше я хотел жить в Москве, насколько раньше хотел квартиру в центре, настолько я сейчас этого не хочу: сплю и вижу, что доделаю новый дом и свалю отсюда.

Москва изменилась…

Была допущена главная ошибка — люди поняли, что все можно купить, потому что главное — деньги. Если у тебя есть деньги, то будет все остальное. В погоне за этой наживой, захлебнувшись в денежной вакханалии, все потеряли смысл. Люди живут в этом городе и не любят его, любят свою квартиру, свой подъезд, могут любить кусок своего района, но этот город никто не любит. А тот, кто говорит, что любит, — лжет. Как ты терпишь то, что с ним делают, если любишь?! Москва же провалиться может! Здесь нельзя строить здания выше пяти этажей: под нами 800 метров моря и карстовые пустоты. Надо все делать очень осторожно, даже метро рыть через раз. Но как начали в Советском Союзе активничать, так и продолжаем…  Сталин первый начал убивать город, а потом пальму первенства подхватили и все остальные. Я, конечно, в категориях говна не разбираюсь, но сейчас (хоть никогда и не думал, что это скажу) я понимаю — Лужков был вроде ничего. До чего мы дошли? А в следующий раз мы что будем говорить? Что и Собянин, в принципе, был неплохой? Куда мы катимся, если Лужков, который застроил Москву, организовав точечную застройку и тем самым изуродовав этот город, был «ничего»…

Я не знаю, как это все исправить. Моисей в свое время водил евреев 40 лет по пустыне…  Как исправить? Заново делать. Но как — выгнать из города людей и вбить в их головы, что им не нужны военные и полицейские, а нужны поэты, начать все сносить и перестраивать обратно? Мне кажется, это невозможно. Мы можем лишь наблюдать эту медленную смерть гиганта, которому никто не может помочь.

Музыкальная группа «Магрит»…

Мне всегда помимо актерской профессии — да, мне нравится и кривляться, изображать других людей — хотелось заниматься музыкой. При этом мне нравилось и сочинять песни, и петь их, и ловить энергию, которая есть на рок-концертах. Для меня рок-н-ролл — это бунт против чего-то: если песня о любви, то бунт против бесчувствия, если песня о политике, то бунт против несвободы, поэтому рока сейчас практически и нет, но я все-таки пытаюсь что-то делать. Все, что я сейчас делаю — абсолютно по инерции, просто потому, что ничего другого делать не могу. Я не праведник, а художник — менестрель, трубадур, который передает свои ощущения и состояния этого мира так, как чувствует. Все это, эмоции и ощущения, и вылилось в «Магрит».

«Магрит» — это возможность не до конца себя чувствовать человеком, который коптит юношество, а все-таки иметь ощущение того, что я делаю что-то правильное. Когда снимаюсь в кино, я сам для себя получаю удовольствие, но в большинстве своем наношу этими фильмами вред обществу, прививая дурновкусие. А занимаясь музыкой, я как бы искупаю свой грех.

Я точно знаю, что музыка будет вечна. Даже если случится атомная война, то всегда останется какой-нибудь таракан, который будет сидеть и играть риф: ничего не будет, а музыка останется — даже в идеальной тишине есть созвучие, а значит, музыка.

Выход песни «Корабль дураков»…

Сейчас мы выпускаем по одной песне в месяц из альбома, который называется «Рукопись, найденная в бутылке», «Корабль дураков» — одна из них. В принципе, эта песня про то, что сейчас творится с миром и с нашей страной в частности. На картине Босха «Корабль дураков» можно ярко увидеть происходящее сейчас с нами.

Альбом «Рукопись… » в сборном виде выйдет только на виниле — все равно в сети никто не слушает музыку альбомами, а ставит по отдельности избранные песни, вот мы и решили выпускать по песне. План такой: в сентябре выпускаем последнюю песню из альбома, потом «Рукопись, найденную в бутылке» на виниле, дальше — следующий альбом, который, надеюсь, запишем летом.

Концерт группы «Магрит» в Hidden bar…

Состоится 19 февраля, в эту пятницу, в 20.00 в баре, который находится в Камергерском переулке прямо напротив МХТ. Это наш первый в этом году концерт. Играть будем акустику, тихо, можно будет расслышать текст. Вообще если говорить о песне, то ничего вторичного нет, понимать слова тоже очень важно: идеальная песня — когда текст помогает воспринять музыку, а музыка — текст. На этом концерте как раз все будет очень читаемо и камерно.

Билеты на концерт можно будет приобрести на входе в Hidden bar; столик можно забронировать предварительно.

Фото: Аня Колечкина