О Москве — гигантском светящемся пауке, городе для массовых праздников, и о планах поставить спектакль сразу после карантина.
Я родился…
В Москве, на Смоленской набережной, в угловом доме у Бородинского моста. Мы с родителями занимали в коммунальной квартире 13-метровую комнату, разделенную на несколько зон. Стоя в детской кроватке, в отражении лакированного шкафа я смотрел программу «Спокойной ночи, малыши!». Дверцу открывали, и мне был виден телевизор. И так продолжалось до школьного возраста. Родителям, когда они получили отдельную квартиру, было уже по сорок лет.
Если зайти во двор этого дома, там еще есть наклонная дорога, на которой папа учил меня кататься на велосипеде. Запускал и бежал следом.
Потом мы переехали к Белому дому, в квартиру с потолками в три с лишним метра. Это были уже две комнаты, но тоже коммунальная квартира. Попав туда в первый раз и зайдя в туалет, я закричал: «Ой, да мы все тут поместимся!» После той 13-метровой комнаты казалось, что новая квартира невероятных размеров.
Сейчас я живу…
Та квартира на Краснопресненской набережной до сих пор моя, и в ней я по-прежнему живу. Далеко из этого района почти никогда и не уезжал.
Люблю гулять в Москве…
Люблю набережные, но не те, где много народа.
Когда-то нравился парк у Новодевичьего монастыря, но теперь он стал уж очень популярным. Я заезжал в машине на площадку рядом с трансформаторной будкой. Очень романтично было стоять над прудом и светить фарами.
Когда в Москве тепло, это прекрасно. Особенно если ты не должен работать с утра с вечера. Уезжать летом из Москвы не обязательно. Хорошо бы уезжать с ноября по март.
Мой любимый район в Москве…
Когда вижу фотографии центра Москвы 1970-х годов — Тверскую, Замоскворечье, Пречистенку, Остоженку, Бульварное кольцо, Патриаршие пруды, у меня, как у настоящего москвича, хоть и в первом поколении, щемит сердце. Ностальгия побеждает. На Патриарших прудах я провел очень много времени, потому что рядом была моя школа.
Преимущество Москвы…
Потрясающее впечатление, когда ты подлетаешь к Москве на самолете ночью: гигантский световой паук, расползающийся во все стороны своими ножками! Ты понимаешь, какой Москва структурный город. Второго такого не знаю.
Мой нелюбимый район…
Спальные районы тяжело любить, но есть вещи и в центре, которые просто не укладываются в голове. Проезжая по Садовому кольцу мимо памятника Калашникову, всякий раз думаю: «Как же такое может быть?» Это же какая-то племенная Ангола! В Анголе я, правда, не был, но здесь полное ощущение, что какая-то африканская диктатура поставила памятник своему боевому вождю. Я не против Калашникова. Более того, считаю, что Калашникову нужен памятник. Он величина. За что же такое неуважение к человеку?
Любимые рестораны…
В ресторанном смысле Москва выдающийся город. То, что у нас нет мишленовских ресторанов, не вина рестораторов, просто не совпадают какие-то аспекты, продукты, местоположение. Гениально все, что создал Боря Зарьков: ресторан White Rabbit и др. В смысле ресторанов и театров Москва конкурентоспособна.
Место в Москве, куда все время собираюсь, но никак не могу доехать…
Никогда не был в Мавзолее, но, правда, и не собирался. Наверное, и в парке «Зарядье» все сделано неплохо, но ноги туда как-то не доходят.
Главное отличие москвичей от жителей мировых мегаполисов…
Сложно говорить. Я не настолько хорошо знаю жителей Нью-Йорка, Берлина, Парижа, Лондона. Мне очень понравилось, что сказал Владимир Сорокин, сравнивая Москву и Берлин. Мы встречались с ним, когда репетировали спектакль «Занос» по его пьесе в театре «Практика». Когда выходишь из дома в Берлине, у тебя жизнь продолжается, она такая же, как и дома. Ничто не нарушает гармонии. В Москве же одна жизнь дома и совсем другая за его пределами. Выходя, ты вынужден приноравливаться к иной ситуации. Это, на мой взгляд, достаточно точная характеристика Москвы.
В 1990 году я впервые поехал в Америку, в Нью-Йорк, и пробыл там месяц. Когда вернулся в Москву, почувствовал, как же у нас все медленно и совершенно другой ритм жизни. С тех пор ситуация принципиально изменилась. Сейчас ритм жизни в Москве легко сопоставим с Нью-Йорком.
В Москве за последнее десятилетие изменилось…
Жизнь в Москве, безусловно, улучшается, но какой ценой! За это время можно было вторую такую же Москву построить.
Добавляется внешняя ухоженность, иногда с очень сомнительными вкусовыми вещами и нерациональным использованием, и одновременно продолжается планомерное уничтожение памятников архитектуры и зданий, которые не были памятниками архитектуры, но стали ими с течением времени.
Есть вещи, которыми, безусловно, московское правительство может гордиться, но они скорее связаны с функциональностью города. Хорошо, что есть и МЦК, и ТПУ. Мне понятно желание выдавить из центра города хоть какую-то часть автомобилей, но в стране с такой сильной централизацией и, как следствие, повышенной коррупционностью это практически не дает эффекта. Москва — отдельное государство, получающее 70–80% дорожных бюджетов страны.
В фейсбуке время от времени вылезают напоминания. У меня недавно вылез какой-то стишок, который я писал про плитку и про Собянина восемь лет назад. Восемь лет они уже перекладывают эту плитку и бордюр! Какое этому найти объяснение?
А еще эта безумная иллюминация…
Хочу изменить в Москве…
Наш город становится приспособлением для массовых праздников, для людей с окраин, стремящихся приехать и посмотреть салют, Надежду Бабкину на сцене. Мне кажется, эту тенденцию надо разрушать.
Это не значит, что не должно быть праздников! Должны быть. Но строить город только под массовые праздники категорически неправильно. Я вот житель Москвы, но в этом смысле готов жить хуже.
Нездоровая ситуация с бюджетами, которые московское правительство вынуждено осваивать, потому что если их не освоить, в следующем году этот бюджет заберут. И это происходит в то время, когда города по всей стране стоят в руинах. Разрыв огромный между столицей и остальной страной.
И все продолжается это бесконечное «понатыкивание» домов. Помню, когда Собянин только-только стал мэром, он громко заявлял о прекращении точечной застройки. Но дома продолжают тыкать. Знаю ситуации, когда новое здание строят прямо во дворе, там, где развернуться-то негде.
Мне не хватает в Москве…
Конечно, не хватает воздуха и зелени в пределах Третьего кольца.
Если не Москва, то…
Нет, тут совершенно без вариантов: я накрепко связан с Москвой, тут все мое, все мне знакомо, тут все то, что я люблю.
Я бы проводил экскурсии по городу, где каждый экскурсант получал бы сопровождающего, чтобы не споткнуться: в Москве есть на что посмотреть, особенно если ходить только задрав голову. Сколько же потрясающих зданий: конструктивизм, чудом сохранившиеся особнячки, высотки, которые раньше казались уродством, а сегодня формируют стиль города. Он велик даже в своей эклектике.
Конечно, в Москве надо было вовремя вводить правила неприкосновенности исторических зданий внутри Садового кольца. Сейчас это уже разбомбленный вкусовыми пристрастиями разных начальников город.
В Москве меня можно чаще всего застать кроме работы и дома…
Я достаточно часто появляюсь в музеях, театрах, кинотеатрах.
Планы на будущее…
Конкретных планов нет, потому что пока все непонятно. Театры ждет непростое время. После карантина, думаю, скорее всего, осенью, продолжится показ уже выпущенных спектаклей: «Занос» в театре «Практика» режиссера Юрия Квятковского, «Ближе» режиссера Владимира Агеева и «Маяковский. Трагедия» Филиппа Григорьяна (оба в «Гоголь-центре»), «Чуть-чуть о женщине» в «Другом театре», «Вишневый сад» — постановка Владимира Мирзоева в театре Пушкина. Нынешняя ситуация, как любой кризис, обогатит театральное искусство идеями и языком. Надеюсь, я еще поставлю спектакль и, может, даже сделаю это прямо сразу, пока все будут пытаться прийти в себя.
Фото: Михаил Рыжов