О грязной обшарпанной Москве 2005 года, о вечерах, проведенных в «Пропаганде», о медлительных и молодых душой жителях Петербурга и о фильме «Первый Оскар».
Я вырос…
В Зеленоградске под Калининградом. В мой дом часто приезжала фрау Литке, которая выросла и воспитала своих детей там, где теперь жил я: это 14-метровая комната с небольшой кухонькой, без горячей воды и душа. Не коммуналка, а очень маленькая квартирка, сейчас даже таких студий нет. И фрау было приятно приехать просто посидеть на своей кухне, откуда она была вынуждена уехать. Поэтому какая-то европейскость в моем детстве была: архитектура, немцы, такие же, как и эта женщина, все время приезжали на автобусах, чтобы посмотреть на свои дома — места, где они выросли, бегали, прыгали. Но война все изменила.
Не было ощущения угнетения. Все, что мы знали: «Сэр, битте бом-бом» [дайте жвачку] и «… дойче марк». Ничего особо не обламывалось, но мы ходили и попрошайничали — было весело.
Наверное, поэтому я и выбрал Ленинград, а не Москву: он ближе к Калининградской области и по климату, и по атмосфере. После института мне сразу предложили поехать в Петербург — в ведущий театр, в Александринку. В 2009-м я не стал размышлять и сразу поехал.
Сейчас…
Я с удовольствием живу в Питере и скучаю, когда долго там не бываю. Я в центре. Спится мне, кстати, потрясающе: у меня окна во двор — тишина и покой. Но бедные люди, которые живут с видом на улицу: там тяжело, конечно.
В Москве…
Я в детстве один раз был проездом, когда мы с отцом ездили на Эльбрус. А потом учился здесь четыре года и мне было не очень хорошо — дискомфортно. Москва 2005 года не Москва сейчас — комфортная, удобная мировая столица. Это был грязный обшарпанный город с палатками — очень неприятно. Я жил в общаге Гнесиных на «Полежаевской»: третий знаменитый этаж — щукинский. Конечно, мы ходили тогда по клубам. Бывало, четверг, пятница, суббота, воскресенье — все в «Пропаганде», тогда она была хорошим, классным клубом. И Китай-город — все злачные места.
Жители разных городов отличаются друг от друга…
Конечно, можно найти общие черты жителей каждого города. И московские в целом отличаются от питерских. Понятно, что все люди разные, но общее есть — самое очевидное знают все: москвичи быстрее, мобильнее, все время работают — занимаются делом. В Питере люди моложе душой, безответственнее в какой-то степени, медлительнее.
Мои отношения с Москвой сегодня…
Мне здесь сейчас очень комфортно, но все равно я недели через три хочу в Питер — все очень быстро. Там, где бываю я, в основном в центре, радуется глаз. А если еду на съемочную площадку, то либо сплю, либо читаю. Так особо и не видно ничего, а то, что за окном, радует. Если уж на окраинах бываю, то и там все хорошо. А в центре просто круто!
Фильм Сергея Мокрицкого «Первый Оскар»…
Посвящен его учителю — фронтовому оператору Александру Гальперину, снявшему документальный фильм, который получил дебютный для страны международный киноприз. Это история и о профессиональном соперничестве, и о любви, и о взглядах о творчестве, несомненно, и о войне — параллельно очень много линий и слоев, как и историй: сюжет раздроблен.
К своему стыду, я не знал об этой истории. Из проснувшегося интереса к сценарию сразу же согласился на работу — это очень познавательно. Об этом будет любопытно узнать широкому зрителю: я сам был очень удивлен, что первый отечественный «Оскар» вручили не за художественную картину, а за документальное кино «Разгром немецких войск под Москвой» — фильм знаковый, очень достойно сделанный.
Уже смотрел по первым новостям, что фильм пытаются завести в ту или иную сторону в сегодняшних реалиях — принять как агитку. Но снимался он два года назад как посвящение операторам того военного времени — их героическим подвигам, которыми становилась работа. В этом контексте и нужно рассматривать. А в наше время уже все что угодно можно рассматривать так или иначе.
Желаю Москве…
Да ничего я ей не желаю! Пусть у всех все будет хорошо, как в Ленинграде, так и в Москве — всем потрясающе будет.
Фото: Илья Золкин