О постоянном желании забиться в уголок, не возникающем в Европе, и о постановке «Костик» в театре им. Пушкина, где она в красных трусах играет Аркадину.
Я родилась…
В Хасавюрте. Мои воспоминания о нем очень узки — не то чтобы я помню весь город; скорее, как ребенок — детали. Помню, что можно было самим выходить на улицу. Сейчас же дети не имеют возможности просто выйти поиграть во двор пятиэтажного дома без родителей. Соответственно, вот это ощущение свободы связано с детством. И бабушка жила в доме в частном секторе — опять же свобода.
Переезд в Москву…
Конечно, пугал, как и любые перемены: смена друзей, привычного образа жизни. Я не помню подробностей, но все это было волнующе. И, конечно же, большой город — совершенно другая система координат, неизведанная опасная штука.
Жили…
Около театра Маяковского. Но все юношеские тусовки прошли мимо меня. Переехав в Москву, я оказалась в английской спецшколе, не имея к этому никаких предпосылок.
Постоянные репетиторы… Я прекрасно помню дорогу, которую проделывала четыре раза в неделю, от дома до самого начала Ленинградского проспекта, где жил педагог по английскому. По пути находилась кондитерская фабрика «Большевик» — этот сладкий густой аромат запомнился мне на всю жизнь.
Кстати, Москва у меня вообще не ассоциируется с ностальгическими вкусами. А со вкусом газировки с сиропом за три копейки — боже, в этот момент задумываешься, какой ты старый! — связано самое раннее детство, еще в Дагестане. У нас в Хасавюрте были тележки, из которых в стакан тебе наливали газировку, а потом доливали сироп на твой выбор. Эта газировка — воспоминания той части детства.
А в Москве — бананы и апельсины, вкус которых я узнала именно здесь — в Дагестане их попросту не было. Мои первые московские воспоминания — очереди за конфетами «Москвичка» и «Столичные», которые продавались по два килограмма в руки, за ними мы всегда ходили с мамой, и само полуобморочное состояние этих очередей, где страшно душно и жарко. Когда мы переехали в Москву, был самый страшный период очередей, причем за всем — за молоком, за хлебом.
Тусовки…
Начались под конец школы, лет в шестнадцать, а продолжились в институте. В саду «Эрмитаж» был клуб «Парижская жизнь» — мы его очень любили и постоянно туда ходили. Сейчас не очень понимаю, как на это хватало сил: театральный институт занимает 90% твоего времени, а 10% ты спишь, и эти 10% мы могли провести в «Парижской жизни». Там вершились судьбы: люди женились, разводились, влюблялись, умирали — чего только там не происходило! «Парижская жизнь» — это целая жизнь! Сначала его переформатировали: мы стали старше — «Парижская жизнь» стала старше, а потом и вовсе закрыли. А еще мы ходили в разные супермодные, например в «Пилот» и «Сохо». Как давно это было…
Студенчество…
Хоть стипендия и была повышенной, но все равно копеечной, а жить на что-то было нужно. Что только не делали: и убирать помогали, и официантами работали. А у меня была старая-старая белая раздолбанная «пятерка», и я таксовала. Тогда это все было достаточно опасно, но в юном возрасте ты вообще не понимаешь, что такое опасность — есть абсолютно безбашенное бесстрашие. И мы с подружкой вечером после института катались, по большому счету ничего не зарабатывали — очень многих подвозили бесплатно, больше нарабатывали знакомства и связи и весело проводили время. Однажды подвезли хозяина стоматологической клиники, потом много лет бегали к нему зубы лечить.
Московские адреса…
Раньше вся моя жизнь была в центре, я никогда не жила далеко от него. Съехав от родителей, поселилась на «Краснопресненской», где мы с подругой снимали квартиру. Потом долгое время жила на «Белорусской». Когда мы оттуда уехали, там построили «Белую площадь», кучу кафе-ресторанов наоткрывали, потом «Депо».
Моя Москва…
Для меня невозможно разграничить и сказать, что я выбираю какой-то период, потому что в нем мне было комфортнее и интереснее. Все абсолютно разное. И мое восприятие города меняется от моего взросления. От этого меняются и точки, которые я в результате выбираю для себя. Все происходит достаточно органично.
Сегодня я выбираю спокойную Москву. Все, что касается работы, довольно насыщенно, поэтому свою бытовую жизнь я выстраиваю таким образом, чтобы мне было комфортно. Уже никаких клубов. Крайне редко куда-то выползаю. Где именно мне комфортно? По-прежнему все крутится вокруг моей театральной жизни: центр — Тверской бульвар, Пушкинская, Патриаршие пруды. Несмотря на то что я загородный житель, я все равно каждый день приезжаю на работу. Моя вотчина — это театр, в котором у меня есть свое гнездышко.
Загородная жизнь…
Дорога очень утомляет! Но она стала частью жизни, без которой я уже не понимаю, как быть: во время поездки я делаю много всего — могу и спать, и есть, и приводить себя в надлежащий вид, и переодеваться, и читать, и работать. Дорога длится час-полтора-два в один конец, это всегда зависит от обстоятельств. Но такое ежедневное путешествие стало обязательной составляющей моего дня.
Любимые и нелюбимые районы…
Как правило, все связано с людьми, а не с самими местами. Есть ли место, куда я прихожу, когда мне плохо? Я либо еду домой, либо к своей ближайшей подруге и провожу время с ней.
Часто можно услышать: «Вот какое-то Чертаново… », но в моем случае это не про нелюбимые районы, а скорее про те, которые я не знаю. Человек влияет на место: ты вокруг себя создаешь поляну — находишь то, что тебе нравится — любимые классные места: где поесть, где погулять и встретиться с друзьями. Я, как спрут, распускаю щупальца и где бы то ни было создаю свой микромир.
Люблю гулять…
Я могу с удовольствием обойти весь центр пешком.
Заведения…
Было прекрасное место «Негодники» на Патриарших прудах, которое сейчас закрыли, о чем мне на днях сказала подруга. Я очень любила там бывать! Маленькое заведение, в котором одинаково хорошо в 10 утра, в 2 часа дня и в 11 вечера. Если ты по какой-то причине оказывался там один, то все равно было очень приятно сидеть работать или читать рядом с классными ребятами-официантами.
Если говорить о вкусных заведениях, то я люблю маленький грузинский ресторанчик «Тенили» на Маяковке. Очень классный «Сахли» — чуть-чуть ближе к Цветному бульвару.
Хочу изменить в Москве…
Не хочу ничего менять. Хочу только перестать зависеть от того, «как принято в Москве».
Сравнивая Москву с другими европейскими городами…
В Европе приходишь в любой ресторанчик, столы стоят очень тесно, при этом ты чувствуешь себя комфортно, вообще не раздражает, что у тебя практически на носу соседний столик и ты слышишь, о чем говорят люди. В Москве всегда хочется забиться в уголок, чтобы рядом никого не было, хочется защититься от чужой информации и защитить свою, чтобы никто не стал свидетелем твоих секретов, а у нас у всех куча тайн. Несмотря на то что Москва огромная, она очень маленькая. Здесь все друг друга знают, всем интересно, что у кого как происходит. Огромный город, который в результате маленькая деревня.
Я москвичка, потому что…
У меня есть московская прописка — это можно расценивать как самоидентификацию.
Это, безусловно, мой город. Здесь я чувствую себя дома.
Если не Москва, то…
Может быть, Париж — он стал первым городом в Европе, в который я попала, и он произвел на меня совершенно неизгладимое впечатление; я ходила и думала: боже, человек, который рождается в таком месте, не может вырасти обыкновенным. Потом я попала в Рим, во Флоренцию, в Венецию, но Париж так и остался первым и самым-самым…
Сейчас бы поехала куда-нибудь на море. Я его обожаю! Однажды была на зимнем море в Довиле в начале декабря: пустой город — лысо в прекрасном смысле слова — нет людей.
Как узнать москвича…
Меня всегда удивляет, что где бы мы, россияне, не оказывались за границей, нас очень четко вычленяют. Ты можешь хорошо говорить на языке, выглядеть похоже, но у нас все равно есть отличительные особенности. Я бы не могла с точностью отличить москвичей от жителей других городов России. Москва очень разношерстная. Но лет пятнадцать назад москвичей можно было очень точно оценить по какому-то блеску-бурлеску. Сейчас это ушло, внешний вид москвича, как мне кажется, в большей степени простота и удобство.
Вот я говорю: Москва. Но Москва же огромная, а моя — очень маленькая: места, где я чаще всего бываю, работаю, где мои друзья.
Поздравляю Москву с 874-м днем рождения и желаю ей…
Легкости и спокойствия, избавиться от суетливости и гонки. При этом Москва останется Москвой. Я люблю этот город, чувствую его своим, и я здесь тоже своя. Но я очень устаю в Москве морально — она очень давящая, главенствующая и диктующая. Я желаю городу того же, что пожелала бы себе.
Премьера спектакля «Костик» в постановке Дмитрия Крымова в театре им. Пушкина…
Как мне работалось с Крымовым? Мы начали наше знакомство с малюсенькой работы, от которой я изначально отказывалась в связи с занятостью. Но, встретившись с ним на площадке, я в одну секунду решила, что больше никуда не уйду от этого человека — зацеплюсь за него и буду крепко держаться, не отпуская. Он помог мне вернуть ощущение, которое у меня было когда-то давно: что такое театр для меня и для чего я этим занимаюсь. С ним у меня получилось отойти от себя и опять превратиться в ребенка, который только-только начинает ходить. Это очень важное ощущение. Мне становится ужасно скучно, когда я заранее знаю, какой буду в спектакле, как буду себя вести и существовать. А с Дмитрием Анатольевичем я не знаю, как будет. Это всегда загадка. Он — режиссер-новость. Крымов — это режиссер огромного таланта, культуры и такта. Я счастлива, что оказалась в его поле, и убеждена, что это не закончится.
Что касается «Костика» и новых форм — я смотрела почти все спектакли Дмитрия Анатольевича, мне кажется, что эта постановка сильно отличается от того, что он делал раньше. Для того чтобы понять, что такое «Костик», нужно прийти и посмотреть его. Встань и иди, иди и смотри.
Когда мы начали репетировать, Дмитрий Анатольевич сказал, что у нас не будет Аркадиной, которая приехала в имение в роскошных платьях. Тут она у себя в деревне надевает все старое, что откопала на мансарде. И так оно в итоге и есть: из подбора я взяла куртку и платок, принесла какие-то треники. А дальше художник спектакля Валя Останькович нашла бешеную фуксию, что-то модифицировала и даже оставила те резиновые сапоги, в которых я репетировала. У моей героини получилось два с половиной костюма. И как раз во второй части Валя придумала нашу невероятную женщину в красном платке и красных трусах!.. В какой-то момент мы видим ее нижнее белье. И в итоге Аркадина в красном платке, в красных трусах, с красным маникюром и с красной помадой — вся красная-прекрасная. При том что Дмитрий Анатольевич постоянно говорил «Не надо Чехова!» — это самая чеховская «Чайка» из всех, что я видела.
А вообще все, что происходит в театре, происходит ради того, чтобы вновь и вновь почувствовать себя ребенком.
Премьера спектакля «Костик» в театре им. Пушкина состоится 7 и 8 сентября, а также 8, 9 и 10 октября.
Фото: Слава Новиков, стилист: Мила Ушакова