О юности в Тушино, перегибах во время пандемии, сносе Поклонной горы и шоу «Золото Геленджика» на ТНТ.
Я родился…
В Тульской области, но в пятом классе переехал в Москву. Жил на Каширке, улица Москворечье, недалеко от кинотеатра «Мечта». В самое сложное для подростка время, в шестом классе, моей маме дали квартиру на «Войковской», и мы из коммуналки переехали туда. Потом были армия, ВГИК, женился и переехал в Тушино. «Войковская» и Тушино — это же граница, мы всегда дрались в овраге. Родник Лебедь это место называлось. Я Игоря Ивановича Сукачева помню как раз по тем временам. Он возглавлял подростковую преступную группировку, но не в чистом виде, конечно… Я был младше и только наблюдал за «войковской». У нас рядом заводы и сколачивались довольно-таки крепкие банды Нью-Йорка.
Сейчас живу…
В Строгино. По социалке, как многодетным, нам дали таунхаус, а потом я его выкупил. «Интерны» позволили накопить. И, слава богу, у детей свои комнаты. Но большая часть нашей жизни, счастливой жизни — это Тушино, 48 метров на восемь человек, двухъярусные кровати, сон друг на друге. И всегда много гостей, от космонавтов до уголовников. И Цоя слушали, и новые песни Игоря Ивановича Сукачева… Это был самый ренессанс, звонкие девяностые. Многие их демонизируют, но это и правда был самый ренессанс, много плохого, но и много хорошего. Именно в те времена появляются самые яркие киношные фамилии и на Западе, и у нас. В музыке тоже.
Я очень люблю…
Крылатское, Гребной канал. Я на велике там езжу либо зимой пешком хожу. Там еще есть тренажеры, лес рядом. Облюбованное место.
Я в свое время во всех районах…
Успел в милицию загреметь. По дурости, юношеский адреналин. Это свойственно молодости, горели, как свечи, все. Половина не выжила. Мне не очень нравится «Щелковская», все эти Парковые улицы. Жутковатое место, я там и в аварию попал плохую очень. По моей вине, кстати, пьяный был.
Рестораны и кафе…
Раньше я всех возил в «Секстон». Там была прекрасная кухня. Это место только кажется грозным и страшным, но представить в тех стенах конфликт было нельзя. И это при том, что там пьют. Он находился в Мневниках. У меня оттуда много друзей-байкеров, с кем я по 30 лет знаком. Да я и сам катался, пока у меня не родился третий. Так вот байкеры не давали там проявляться никакой злобе. Напротив находился, да и сейчас находится, ресторан «Ермак». Я люблю русскую кухню и туда вожу людей. Еще «Чайхона», бываю там довольно часто. А так отношусь к ресторанам равнодушно, чисто потребительски. У меня дочь работает официанткой в свободное от учебы время. Сейчас ресторанчики маленькие, хипстерские. Это не пельменные девяностых и не чебуречные. Безо всякой уголовщины, с хорошей музыкой, с правилами и пониманием, как надо себя вести. Но мы не ресторанные люди, все сами умеем готовить. Вообще дома всегда и беспрерывно шла какая-то готовка. Наша жизнь была нечто средним между цыганским табором и походной военной кухней. Всегда куда-то идем, разбиваем лагерь. Нас это устраивало. Компания замечательная, все из разных социальных слоев. Бог дал хороших друзей и окружение.
У нас есть свои традиционные места, куда мы постоянно ходим…
31 декабря мы ездим с Оксанкой на кладбище к Олегу Далю, там еще Амфитеатров — отец Валентин. Я очень люблю творчество Даля и считаю его гениальнейшим актером, просто моя слабость. Онкологический детский центр, 1-я инфекционная больница. Приходим к деткам на Новый год. Если зовут в институты, тоже принимаем приглашение. Солдатам, студентам, врачам и детишкам не отказываем.
Главное отличие москвичей от жителей других городов…
Однажды я стоял в пробке на Соколе, как раз под рекламным плакатом «Триумф-Паласа», который еще только строился. Решил позвонить. Спрашиваю: «Девушка, какие у вас там квартиры?» Она говорит: «Вы знаете, хорошие продали, остались маленькие, 120–130 метров». Цена за «квадрат» — 6 тыс. долларов. И я спросил ее, мол, кто же покупает, ну два-три человека еще найдется, но сразу полторы-две тысячи квартир… Она мне объяснила. Предположим, в Новосибирске есть завод, директор обязан держать здесь офис, потому что все сделки идут через центр. Сюда он присылает бухгалтера, у него семья, переезжают еще сотрудники с семьями, которым здесь покупаются квартиры… Москвичей уже нет в том виде, как говорится, чистых римлян. Это Рим уже после того, как там оказались галлы. Плавильный котел. Кого ни спроси, ты откуда, и ответят, что из Сочи, Новосибирска и других городов. Москва — это большое представительство людей со всей страны. А вот образ москвичей в береточках — это все для девочек романтика. Может, когда-то так и было, но я не застал, хоть здесь и с семидесятых годов. Москвич — это приобретаемое.
В Москве лучше, чем в мировых столицах…
Смотря с чем сравнивать. Для меня Москва — родной город, я необъективен. Приезжая из залитой солнцем Испании, предположим, схожу с трапа и, оказавшись по колено в воде, радостно восклицаю: «Родина!» Это невозможно объяснить. Это привязанность, энергия места, вбирающая в себя все, что ты здесь пережил, и все, что еще переживешь. Вашингтон? Он сухой город, вот объяснить не могу, не по нашему драйву, не для русского человека, не для быстрой езды. Берлин? Ну тоже на любителя, надо быть немцем. Лондон? Для меня изумление, что туда все тянутся. Я перед этим прочитал роман Резерфорда «Лондон» и лучше лондонцев знаю этот город. Хороший автор, советую. Он и Париж описал. Так делает это увлекательно, в художественной форме, но очень дотошно. Лондон для нас — это минимализм, у нас же все большое, глобальное. Для широкой русской души там душно. Приехали мы, побродили, посидели на скамейке Елизаветы. Мы уже объелись этой жареной картошки с рыбой, а нормально поели в арабском квартале: и супчик, и все остальное. Зашли в район, говорю Оксане, что от чипсов, рыбы и пива меня уже воротит. Давай чего-нибудь съедим нормальное? Смотрим, шаурма, ну, подумал, что нам ее и выдадут. Тут выходит женщина в хиджабе и приглашает нас внутрь, а там зал размером с половину баскетбольной площадки. Столы стоят, как в школьной столовке, и люди сидят в национальных одеждах. Нам принесли мясо, прекрасный салат и на нас все, человек сорок, в это время смотрели. Ну делать нечего, мы уже заказали. Перекрестились и начали есть. И вот после того, как мы перекрестились, они поняли, что перед ними хоть и не мусульмане, но нормальные верующие люди.
К изменениям в Москве последних лет отношусь…
Нормально. Перегнули палку с ковидом. Начальство приказало, ретивые подчиненные сделали, но в три раза больше, чем надо. У нас все отменили-то в конце концов после того, как поняли, что не будут люди сидеть по домам. Посидели, отболели, кто надо — исцелился, кто надо — заболел. Хватит. Когда стали вводить пропуска, ну даже полиция не подходила. Все и всё понимали, у всех семьи, их надо кормить, мы люди вольные. Удержать нас сложно. Что касается бордюров, ну да, много. Но, с другой стороны, облагородили проспекты, исчезла реклама на растяжках, вся эта дрянь с голыми задницами. Очень жалко, что во время перегибов с пандемией погибло много малых предприятий. Им же аренду платить. Будем надеяться, что восстановятся. Только-только кафешки, магазинчики стали открываться… все построено на энтузиазме. В этом отношении молодцы питерцы. Восхищаюсь, поэтому там культурная столица, полностью с этим согласен. А у нас офисная.
Хочу изменить…
Очень хотелось бы снести бульдозером Поклонную гору и построить там что-то приличное. Может, даже парк разбить. Некрасивая палка с чем-то сушеным. Даже храм, прости господи, некрасивый. Одно здание там красивое — синагога, но его не видно. Обычно глаз притирается к безобразным вещам, но это исключение. Ну и еще одна моя старинная мечта, чтобы похоронили Ленина. Трупак посреди города ни к чему.
Шоу «Золото Геленджика» на ТНТ…
Для меня это дело новое. У меня был как-то неудачный опыт, когда я вел с Ксенией Собчак одно из мероприятий, что-то вроде вручения музыкальной премии. Дико дискомфортно, не мое это дело, другая тусовка. Не моя. Здесь же, в Геленджике, другое дело, но новое. Здесь было нормально, комфортно. Я вообще люблю экстрим, а когда все по-честному, то это подкупает. Здесь и желание порезвиться, и проверить себя, и обаяние телевизора, с помощью которого можно себя показать и передать приветы на всю страну. Ну и на последнем месте корысть. Все ребята прекрасно понимают, что речь не о деньгах, а о честной победе. Честная игра, короче говоря.
У нас последнее время любят копаться в грязном белье и на этом строить интригу. Сводить людей в непримиримую оппозицию друг к другу, превращая все в свару. Здесь такого не происходит. Здесь экстрим, кач, джага-джага, зной, тяжелые испытания, случай. Нет грязи, агрессия минимизирована. Азарт есть, воля к победе есть, опасность есть, а грязи минимум. Нет стравливания. Более того, каждой новой группе участников мы выходили и объясняли нашу функцию, советовали быть осторожнее. Да и по ребятам было понятно, на что они идут. Такие соревнования хорошо смотрятся за счет своей чистоты, драйва, настоящего рок-н-ролла, без всякой пошлятины, попсы. И это хорошо, очень мало такого сейчас. Мы с Оксанкой телевизор, собственно говоря, не смотрим. Исключение — путешествие, как ребята ездят по разным странам. Где люди рассказывают о местах, где мы не побываем никогда, либо интеллектуальные шоу вроде «Что? Где? Когда?». Нам не очень нравится в последнее время юморной фронт. В силу отсутствия социального конфликта все переместилось в паховую область. Это прекрасно, смешно, но не всегда же. Мне странно наблюдать за людьми, которые на этом строят свою карьеру. Юмор мы не смотрим, не смеемся. Солдаты в цирке не смеются.
«Золото Геленджика» на ТНТ с 13 сентября в 19.00.
Фото: kino-teatr.ru